События в Ингушетии перекликаются с теми громкими событиями, которыми живет последние месяцы общественность России, и, прежде всего, с делом журналиста Ивана Голунова. Это, возможно, не совсем очевидное для некоторых наблюдателей сходство проявляется в нарастающем противостоянии потерявших связь с реальностью властей, с одной стороны, – и набирающей силу борьбы отдельных граждан и общественных объединений за свои права, с другой.
Тимур Ужахов
И первой ласточкой в этом процессе стали как раз октябрьские прошлого года события в Ингушетии, когда возмущенный народ вышел на улицу требовать отчета у руководства республики за незаконную передачу соседнему региону – Чечне – значительной части ингушской территории. Напомню, что эта по сути незаконная сделка была проведена в условиях строжайшей секретности от рядовых жителей, с нарушением всех возможных правовых и этических норм. Ответом же на эти неправомерные действия властей стал не случайный всплеск народной активности, а выход протестной энергии всех слоёв населения одного из самых экономически отсталых субъектов РФ, накопившейся за долгие годы попрания его гражданских прав и свобод.
Но власть продолжала гнуть свою антинародную линию. И очередным спусковым крючком для нового всплеска массового недовольства послужила попытка провести через Народное Собрание Республики Ингушетия закона, отменяющего право народа на проведение референдума по самым основополагающим вопросам. Состоявшийся в ответ многотысячный протест власти попытались подавить силовым путем. Но когда представители правоохранительных органов Ингушетии стали живым щитом между заезжими силовиками и митингующими ингушами, власти всё же нашли способ спровоцировать прямое столкновения между бойцами Росгвардии и ингушской молодежью (к счастью, обошедшееся без жертв). Итогами этой уличной провокации стали массовые аресты наиболее активных участников митинга и развязывание политики угроз и шантажа по отношению к остающимся на свободе представителям оппозиции, обыски, задержание родственников лидеров протеста, закрытие офисов и накаты на бизнес.
Как стало недавно известно, первое уголовное дело (часть 3 статьи 212 УК) «О призывах к массовым беспорядкам» было возбуждено еще 25 марта, то есть за день до начала того митинга, на котором произошло столкновение митингующих с силовиками. На это стоит обратить особое внимание, ибо это, как можно предположить, прямо говорит о наличии исходного политического заказа. Власть точно знала, что будут «массовые беспорядки», за день до того, как они произошли в реальности!
А после того как митингующие покинули площадь утром 27 марта, было заведено второе уголовное дело – «О применении опасного для жизни и здоровья насилия к представителям власти» (часть 2 статьи 318 УК), по которому вкупе с первым делом и пошли обыски, допросы задержания. Причем делалось это в максимально устрашающей форме: на улицах, где проживают задерживаемые, появлялись колонны бронетехники с силовиками из подразделений Центра «Э», Национальной гвардии, ФСБ с оружием, в полном военном обмундировании, с закрытыми лицами. Эти «эскадроны правопорядка» оцепляли все подходы к местам задержаний в периметре нескольких кварталов. Похищенные из своих домов на рассвете 3 апреля лидеры протеста: Ахмед Барахоев, Барах Чемурзиев, Муса Мальсагов, после быстрых, формальных судов в Магасе, были вывезены из Ингушетии на вертолете в столицу Кабардино-Балкарии город Нальчик, несмотря на то, что им вначале вменялось только административное правонарушение, предполагавшее наказание в видеареста сроком на 10 суток (часть 2 статьи 20.2 КоАП). Однако, судя по всему, власти с самого начала планировали «повесить» на них уголовные дела…
Точное число арестованных 3 апреля не было известно несколько дней. О судьбе девятерых задержанных, в том числе 27-летнего Багаудина Хаутиева, известного молодежного лидера Ингушетии, вообще ничего не было известно в течение двух дней. А потом, когда пропавшие отыскались в следственных изоляторах Кабардино-Балкарии, выяснилось, что им предъявляют не административную, а уже уголовную статью. Пока выяснялась эта информация, начался новый виток задержаний, приводы в суд, обыски, штрафы. К задержанным не допускались нанятые адвокаты, следственные действия проводились без защитников.
На сегодня в СИЗО №1 Нальчика сидят 20 человек:
1. Барах Чемурзиев – председатель Общественного движения «Опора Ингушетии»;
2. Муса Мальсагов – председатель Ингушского Комитета Национального Единства (ИКНЕ);
3. Хасан Кациев – бывший сотрудник УБЭП Ингушетии;
4. Багаудин Хаутиев – глава Совета молодежных организаций Ингушетии;
5. Муса Плиев – бывший боец Российской федерации смешанных боевых единоборств, детский тренер;
6-8. Гелани, Магомед и ЗубейрХамхоевы, племянники муфтия Духовного центра мусульман Ингушетии ИсыХамхоева, известного как яростного противника Евкурова;
9-11. Рашид Аушев, Аслан Аушев, Руслан Дзейтов – активисты.
12. Исмаил Нальгиев– глава организации «Выбор Ингушетии», задержан 13 мая при вылете в Прагу из аэропорта Минска.
13-20. Зелимхан Бопхоев, Дугиев, Ахмед Нальгиев, Сейт-Магомед Нальгиев, Тимур Озиев, Ризван Оздоев, Амир Осканов и Зелимхан Томов.
Старейшин – Ахмеда Барахоева (обвиняется в организации применения насилия к полицейским – часть 3 статьи 33, часть 2 статьи 318 УК РФ), и МалсагаУжахова – доставили в печально известный пытками и убийствами похищенных ингушей СИЗО № 6 г. Владикавказа, в Северной Осетии. Они были отправлены туда под предлогом необходимости проведения следственных действий. После этого их переправили в Нальчик на суд для продления заключения до 25 сентября. В справке Центра «Э» Ингушетии содержится информация о том, что родственники каждого из старейшин могут устроить в суде протесты и «акции, направленные на его освобождение».
Кроме того, обвиняются еще четверо: Ваха Барахоев, Ибрагим Мужахоев и Адам Ажигов, отпущенные под подписку о невыезде, а также Рамзан Гагиев, находящийся под домашним арестом.
Таким образом, известно о 26 уголовных делах по 318-й статье УК РФ. Ни один из обвиняемых свою вину не признал. Тем не менее, их всех обвиняют в применении силы по отношению к десяти представителям силовых структур. Причем достоверно установлен лишь факт, что серьезный вред здоровью был причинен двоим из них, у остальных – только ссадины и царапины.
Всего в Ингушетии, начиная с 3 апреля, зафиксировано более двухсот случаев репрессий разной степени тяжести в отношении около ста человек.
Помимо этого, лишились работы сотрудники ингушского батальона ППС, которые в момент эскалации событий в Магасе утром 27 марта стали буфером между протестующими и нацгвардейцами, прибывшими в республику из других регионов.
Защищают ингушских узников, в основном, адвокаты из правозащитных организаций — «Правовая инициатива» и «Агора», которые уже не один раз заявляли о систематическом нарушении прав арестованных ингушских активистов. Адвокатов арестованных активистов протеста в Ингушетии, в нарушении всех процессуальных норм, не уведомляют о следственных действиях, проводимых в отношении их подзащитных. Родственников задержанных, по инициативе судьи, не допускают в зал, где идут судебные заседания о продлении меры пресечения арестованных. Мотивируют это тем, что существует некая справка из Центра «Э», в которой говорится, что, дескать, родственники обвиняемых могут устроить в суде протесты и акции, направленные на их освобождение. Ряд правозащитных организаций в этой связи сделали заявления о политических репрессиях в отношении ингушских активистов и нарушениях их прав.
Со своей стороны, глава Ингушетии Юнус-Бек Евкуров через правительственные СМИ обвинил правозащитников в эскалации конфликта и заявил, что все аресты и судебные заседания проходят в рамках закона.
При этом репрессии идут не только против отдельных граждан, нотакже против целых организаций. Так противозаконным решением Минюст пытается закрыть авторитетную общественную организацию «Совет тейпов», в то время как председатель этой организации 67-летний Малсаг Ужахов, упоминавшийся уже выше, был арестован еще 20 апреля (до этого, в день начала репрессий, 3 апреля, он уже был оштрафован по тому же делу на 150 тыс. руб. как один из организаторов митинга).
Чтобы понять, во что выливаются репрессии против мирного ингушского протеста и какие последствия следует ожидать в итоге, нужно обратить внимание на личности некоторых следователей, входящих в следственную группу.
Астемир Кумышев в свое время вёл дело украинских политактивистов Николая Карпюка и Станислава Клыка, признанных правозащитной организаций «Мемориал» политзаключенными.
Следователь Виталий Поливанов – отказался возбуждать уголовное дело по заявлению о пытках в «секретной тюрьме» в Чечне, осуществлявшихся в отношении Максима Лапунова.
Заур Шаков известен как один из следователей по делу о нападении боевиков на Нальчик в 2005 году, расследование которого сопровождалось множественными пытками.
В следственную группу входит 50 следователей, собранных со всего Юга России. Возглавляет ее старший следователь по особо важным делам управления Следственного комитета по Северо-Кавказскому федеральному округу Евгений Нарыжный. В настоящее время, несмотря на активную работу адвокатов и правозащитников, арестованным продолжают по надуманным поводам продлевать сроки заключения под стражей до 25 сентября, то есть до окончания проведения в Ингушетии муниципальных выборов.
Как можно понять, через нужные для себя результаты этих выборов власти пытаются удержать контроль над регионом.
Но народ и его активисты не намерены сдаваться и снижать градус противостояния с насквозь коррумпированной и продажной властью. Люди собирают средства для тех, кто оказался под следствием, и оказывают помощь семьям узников совести. Готовятся и проводятся новые акции, флэшмобы, одиночные пикеты и другие действия, призванные показать всему миру позицию ингушей в их справедливом требовании защитить ингушский народ от притеснений. Наши требования не ограничиваются отменой антизаконного соглашения о передачи части ингушской территории Чечне. Они просты и ясны –это введение прямых выборов главы и парламента Ингушетии.
Тимур Ужахов, доцент Международного инновационного университета (г. Сочи)
