Как Путин представлял свое будущее в 1994 году

«Не считаю себя политиком и не занимаюсь политикой». Говорил Владимир  Путин в 1994 году – в интервью Наталье  Никифировой.

В 1991 году первое большое интервью Владимира Путина вышло в петербургской газете «Час пик». Интервью (см. тут) взяла Наталья Никифирова. Через три года Никифорова снова пошла к Путину, который к тому времени стал первым заместителем Собчака.

Если в 1991 много говорили о КГБ, то в 1994-м – совсем мало. С сегодняшних позиций представления Путина образца 94 года  кажутся, как минимум, любопытными.

О выборах:

«Нужно дорожить тем, что мы имеем право сами выбрать руководителя города. Мы должны дорожить даже не каким-то конкретным человеком на этом посту (хотя кем-то дорожить стоит), а самим принципом формирования высшей исполнительной власти».

О Собчаке

«Если говорить  о команде Собчака, которая будет идти с ним по жизни до конца его политической карьеры, —  это один круг лиц. А если речь о тех, кто объединен решением проблем города,  — так это другие люди».

О своем будущем:

«Если я, Владимир Путин, не буду работать в администрации, я хотел бы заняться делом, которое мне лично приносило бы моральное удовлетворение, материальное благополучие и было бы масштабным. Ну, например, работа над каким-то крупным проектом городского или регионального масштаба. Во всяком случае, куда-то уезжать и чем-то заниматься вне Питера не хочу».

«Город 812» продолжает собирать впечатления о Владимире Путине.

• Автор интервью Наталья Никифорова. 1990-е

«Час пик» № 42 (242). 12 октября 1994 года

Владимир Путин:

«Как только я утрачу сегодняшнее положение недосчитаюсь многих друзей. Но я на них не обижусь…»

Владимир Путин. 42 года. Коренной ленинградец. По образованию — юрист. Вот, пожалуй, и все, что было до поры известно об этом человеке даже заинтересованным людям.

Так начиналось интервью о председателе Комитета по внешним связям СПб, опубликованное «Часом пик» несколько лет назад (разумеется, с поправкой на возраст нашего героя). Все по-прежнему. По-прежнему Путин — одна из самых закрытых фигур в городском правительстве. Хотя посмотришь на него – он вроде и открыт, и демократичен. Бывает – стоит, руки в карманах и резинку жует. «Это кто ж такой простой!» — спросит кто-нибудь. «А это Путин, первый зам. мэра, председатель Комитета по внешним связям, между прочим…» — услышит в ответ. «Пу-у-утин», — значительно протянет человек. И я его понимаю: по-прежнему самые осведомленные наблюдатели считают, что без Путина ни одно мало-мальски серьезное решение (в масштабах города) принято быть не может. И отмечают при этом, что из всей чиновничьей команды, на которую Собчак поставил, получив пост мэра, в ближайшем окружении Анатолия Александровича остался только Путин. И именно с выяснения этого обстоятельства я попыталась начать наш с Владимиром Владимировичем разговор.

– Есть такое мнение, что у нашего мэра нет команды. Он, как человек настроения, сегодня опирается на од­ного, завтра — на другого…

– Во-первых, команда есть. Во-вторых, текучесть чиновных кадров тоже есть. И в-третьих, есть подтверждение первому и объяснение второму. Не бу­дем забывать, что чиновничество поставлено сейчас в сложные условия. Как правило, это всегда были люди, неплохо подготовленные для своей работы. И неплохо жившие — по сравнению с другими – за счет своего вида деятельности, за счет положения. Зарабатывать деньги в СССР большого смысла не было. Большой смысл был заработать положение. Рубль простого рабочего и рубль секретаря обкома — это совсем разные деньги. Теперь ситуация изменилась кардинально. Теперь есть смысл зарабатывать деньги, и можно их заработать легально, законным путем. Работая в аппарате, этого как раз делать нельзя. Указом президента запрещено. При этом уровень заработной платы — довольно низкий. И если люди порядочные и честные, не жульничают и не берут взяток, то они часто быстро уходят. И обладая хорошим потенциалом (а в моем комитете, скажем, знанием языков), привлекают наработанные связи и организуют свое дело. А если говорить о том, почему в верхних эшелонах власти Петербурга такая текучка, то это связано с тем, что на первом этапе (не знаю, согласится ли со мной мэр и имею ли я право говорить за него) Собчак старался сохранить прежних людей. Потому что это было бы безрассудно – взять и разогнать прежний аппарат исполкома. Не имея под руками ничего взамен. Я сейчас не буду называть фамилии, но наверняка и так они у всех на слуху. Мэр действительно боролся за то, чтобы оставить людей из прежнего аппарата. Но за последние два года ситуация изменилась кардинально. Нужны другие методы работы, а значит – и другие люди, которые этими методами владеют. Так что, на мой взгляд, происшедшая в питерской мэрии смена первых лиц очень даже объяснима. Особенно если смотреть и наблюдать за процессом не со стороны, а изнутри…

– Вы в этом процессе формирова­ния нового кабинета участвуете?

– Конечно, мэр советуется с нами. В том числе – и со мной. Как с одним из членов правительства. Теперь все-таки о том, есть ли у Собчака сегодня команда. Я считаю, что все же есть — несмотря на то, что люди все разные и очень непростые. Могу назвать основных: это начальник аппарата мэрии Валерий Малышев, который еще и координирует деятельность всех районных администраций города. Это без всяких сомнений — Алексей Кудрин. Это, конечно, Михаил Маневич. Это – в очень значительной степени – Владимир Яковлев, который руководит хозяйством Петербурга. Я бы отнес сюда же и Андрея Степанова, председателя Комитета по торговле…

– Владимир Владимирович, но вы же мало сказать — разные люди. И по возрасту, и по убеждениям даже…

– Разные. Но между нами нет антагонизма. На мой взгляд, существенный элемент команды – это отсутствие внутренних противоречий, когда есть четкое разделение компетенций. И взаимная готовность в рамках собственной компетенции оказать содействие друг другу…

– Вас послушать, так в мэрии Петербурга закончилось деление сфер, и начался период конструктивной работы и взаимопомощи!

– А так и есть. Я это ощущаю на себе.

– Тогда скажите, каковы приоритеты сегодняшней команды Собчака? Какие проблемы вы решаете прежде всего?

– Разумеется, главный приоритет – социальные вопросы. Обратите внимание – в Питере темпы перекладывания экономических проблем на плечи населения гораздо ниже, чем в остальных регионах России. Может быть, даже неправильно было (с точки зрения экономической) искусственно сдерживать цены на основные продукты питания. Но мы это делали. До тех пор, пока стало ясно — это приводит к оттоку продуктов в другие регионы. И тогда мы пошли по другому пути: стали вводить льготы. Семьям  с  новорожденными детьми, пенсионерам… Но это все проблемы не решает – их можно решить исключительно на базе экономического развития страны, города, региона. Речь о приоритете экономических задач. О создании условий для развития бизнеса во всех городских отраслях. И прежде всего: связь, банков­ское дело и транспорт. Это чрезвычайно важные отрасли, и, как мне кажется, мы в них продвинулись.

У нас впервые в России проложены два оптических кабеля. Между СПб и Хельсинки. И между СПб и Копенгагеном. Мы проложили дополнительно канал связи по линиям железнодорожной связи до Москвы. Это многократно перекрывает потребности города во всех видах факсной, телексной связи, можно передать и телевизионную картинку в цвете…

Теперь о рынке финансовых услуг. Вспомните: три, по-моему, года назад (для горожан это прошло незамеченным) правительство выделило $10млн. для приобретения автобусов. И средства должны были быть переведены из Внешэкономбанка СССР во Внешэкономбанк России. А у них между собой не было корреспондентских отношений. И пришлось эти деньги переводить из Москвы в СПб через Нью-йоркское отделение французского банка «Кре­дит Лионе» (CREDIT LYONNAIS). Операция длилась около трех месяцев. Сейчас у нас действуют около 50 филиалов иногородних и примерно столько же собственных банков. Мы первыми в России открыли два банка со 100%-ным иностранным капиталом.

Третий приоритет развития — развитие транспортной системы. Она развивается, но не так интенсивно, как хотелось бы. Все портовые сооружения России перерабатывают груза меньше, чем два голландских порта – Роттердам и Амстердам. А потребности – больше. Объем межтор­говых перевозок России на 25% проходит через наш питерский порт. И значение СПб в этом смысле принципиально изменилось. Конечно, есть масса и других важнейших проблем…

– Владимир Владимирович, разумеется, я готовилась к нашему разговору. Конечно, интересовалась мнением о Путине у самых разных людей. Для вас не новость – мнения эти разные. Вот, например, одно. Путин – человек очень непростой. Он по влиянию на мэра – фигура номер раз. Но Путин не стремится стать первым лицом и не мешает раскрываться другим. Ну как вам это?

– Да пусть говорят. Я не буду с этим спорить и что-то доказывать. Но я уже говорил о разделении компетенций. Никогда не вмешиваюсь в дело, в котором плохо разбираюсь. Мне нравится моя сегодняшняя работа. Но я отдаю себе отчет — это не будет продолжаться вечно…

– Вы рассматриваете работу в мэрии великого города как интересный, но этап в вашей биографии?

– Это намек на то, что я делаю политическую карьеру? Вы же знаете, я ведь, как правило, в средствах массовой информации не выступаю. И делаю это сознательно. Не считаю себя политиком и не занимаюсь политикой.

– А что же тогда значит — политикой заниматься?

– Это значит – создавать свой имидж и поддерживать его. В расчете на то, что это принесет популярность  и пригодится в решении, скажем так, дальнейшего трудоустройства. И главным образом — при выдвижении своей кандидатуры на выборах. А я к этому не стремлюсь.

– Почему же?

– Если совсем откровенно –  не хочу быть марионеткой. В любой «рыночной» стране, а в России, может быть, особенно (на первом этапе формирования этого самого рынка), деньги скапливаются, и будут скапливаться в руках каких-то конкретных лиц и групп. С другой стороны — растет и будет расти все больше стоимость избирательных кампаний. В этих условиях политики становятся почти на всех уровнях людьми, управляемыми группой первых, самых имущих лиц.

– Вы в принципе не терпите диктата?

– А есть такие, кто его терпит?

– Ну почему же. Есть хорошие исполнители, которым в принципе нужна сильная рука. Большинство бывших чиновников, с которыми я сталкивалась, такие люди. A тe, кого вы назвали командой Собчака — их ведь можно назвать людьми, в руках которых сосредоточена власть, и которые просто обязаны властные решения принимать.

— Это верно. Но я уверен: значительная часть ваших вопросов (в том числе и касающихся моей персоны) –  все они связаны с подсознательно не произнесенной фразой. А именно, вы хотите просить: если Собчак хочет реализовать какие-то честолюбивые планы на будущее, значит у него должна быть команда? Или наоборот…

– А почему — честолюбивые?..

– Честолюбие — не такое уж плохое качество.  Так вот: если говорить  о команде Собчака, которая будет идти с ним по жизни до конца его политической карьеры, — это одна тема и это один круг лиц. А если речь о тех, кто объединен решением проблем города, который вы верно назвали великим, — так это другие люди. Для этого нужны специалисты. Лично я говорю о них.

– Тогда я задам не очень, возможно, корректный, но зато прямой вопрос. А без мэра вы смогли бы работать все вместе в интересах Петербурга?

– Без мэра мы работать не могли бы, как без любого другого первого лица, — в любой деятельности нужен координатор.

– Еще конкретнее: без мэра Собчака вы были бы командой?

– Был бы другой лидер — была бы другая команда. Но в принципе… Знаете, я и в отношении себя самого (это мое убеждение), и в отношении любого другого человека считаю: незаменимых людей не бывает. Мэра это тоже касается. Но! То обстоятельство, что на сложном этапе жизни страны и города его главой стал Анатолий Собчак, — это исключительно положительный момент.

– Когда вы работаете все вместе, командой — вы «проигрываете» воз­можные сценарии развития событий? Вы помните, что существуют силы, мечтаю­щие о смещении вашей команды?

– А чего ж тут «проигрывать»? Эти люди не скрываются, действуют откры­то, постоянно говорят о необходимости кардинальных изменений в кадровом составе. В адрес мэра высказываются определенно. Без выбора выражений. Поначалу было неприятно. Очень. Сейчас же я лично считаю, что все политические силы имеют право высказывать свое мнение и бороться за реализацию своих идей. Другое дело, что нам всем часто не хватает воспитания, культуры и интеллигентности — чтобы бороться за свои идеи достойно, по-человечески.

– В канун Игр доброй воли поговаривали, что позиция Собчака и вашей команды может зашататься по результатам Игр, которые обязательно должны были провалиться. Что этот провал был сознательно инициирован кем—то из правительства, задержавшего финансирование…

– Слышал это многократно. Мне хорошо известна практика работы Министерства финансов — она никак не связана с политикой, а только с обеспечением бюджета и с решением ряда важнейших федеральных программ. Да, в финансировании Игр была задержка — но сделано это было не из политических, а из своих узкокорыстных ведомственных целей. Но город получил деньги. И все было о’кей.

Политические противники не могли не надеяться, что если Игры провалятся – это подорвет авторитет Собчака и приведет к кадровым изменениям. Но как говорил классик: слухи о нашей смерти сильно преувеличены. Я бы вот что еще добавил — не как зам. мэра, а как гражданин Петербурга. Нужно дорожить тем, что мы имеем право сами выбрать руководителя города. Кем бы он ни был — Собчаком, Петровым, Ивановым. Мы должны дорожить даже не каким-то конкретным человеком на этом посту (хотя кем-то дорожить стоит), а самим принципом формирования высшей исполнительной власти. Кого выберут в 96-м году — это скажут горожане. Нынешнее руководство этот выбор будет уважать.

– Вам ведь достался не очень лакомый кусок времени для власти — все шишки на вас. Но, тем не менее, вы на виду и на слуху. И люди видят: вы едете на хорошей машине, вы (я имею в виду всех) ходите в красивых пиджаках и шелковых галстуках, вы посещаете презентации… Когда мы с вами два года назад разговаривали, то, проанализировав ваше тогдашнее материальное положение, пришли к выводу: подкупить вас тогда было невозможно, а шантажировать  —   можно. Сегодня  как?

– Так ведь шантаж был связан прежде всего с моей прежней работой в органах госбезопасности — точнее, во внешней разведке. Но я же тогда (с вашей помощью) сказал об этом публично. А когда «компромат» всем известен, то использовать его в качестве нажима невозможно. Но, как я понял, вас сегодня интересует мое отношение к возможным для работника администрации материальным благам. Существуют они или нет? Я постараюсь ответить на этот вопрос так откровенно, как могу…

– Машина развалилась, скажете…

– Ну, машина если и развалилась, то не в этом дело. Сейчас появились настолько богатые люди, что и представить вчера было невозможно. «Новые русские» — я в силу служебных обстоятельств часто бываю за границей и наблюдаю этих людей, их поведение там. На их фоне чиновники, даже высокого или среднего (как я) ранга, смотрятся скромно и бледновато. Но по сравнению с рядовым гражданином  (надо признаться) чиновник находится в более выгодной ситуации. Чем выше он поднимается по служебным сту­пеням, тем больше у него возможностей. Эти возможности почти на 100% не сопряжены с нарушением закона. Но в силу потенциальной возможности что-то решать чиновник приобретает круг связей. Довольно полезных — в самых разных сферах жизни. Многие свои личные проблемы можно решать достаточно качественно, дешево и без нарушения (я повторяю) закона. Я, например, свою квартиру поменял. Правда, доплатил за разницу в метрах — сколько положено по таксе. Квартира у меня была не такая большая. Я, жена, двое детей, мои мама и отец — оба инвалиды. Все было сделано по правилам, все составляющие, чтобы сделать это, — были. Но, надо прямо сказать, если бы я был рядовым гражданином, а не заместителем мэра — поменяться мне, улучшив жилищные условия, было бы сложнее… Так же и во всем…

– Но вы же не хотите сказать, что это определяет вашу любовь к своей работе?

– А я этого и не говорил! Но – нужно признать то, что есть. И перечислить заодно то, чего у меня сегодня нет. У меня нет так называемого свободного времени. Я практически не встречаюсь со своими друзьями, с которыми поддерживал отношения со школьных лет. Я почти ни с кем не вижусь и ни с кем не общаюсь, включая родственников. У меня сейчас много полезных деловых связей. Есть люди, которые искренне считают, что мы с ними дружны. Но как только я утрачу свое сегодняшнее положение — недосчи­таюсь многих нынешних друзей…

– Можете не сомневаться…

– И я за это на них не подумаю обидеться. У меня останутся мои старые, настоящие друзья. Независимо от того, имею ли я сейчас возможность с ними общаться…

– А что будет, если завтра — в отставку?

– А в связи с чем вы этот вопрос задали?

– А из интереса — неужели нужен повод?

– Ну ладно. Если я, Владимир Путин, не буду работать в администрации, я хотел бы заняться делом, которое мне лично приносило бы моральное удовлетворение, материальное благополучие и было бы масштабным. Чтобы оно было сопоставимо с уровнем задач, которые я решаю сегодня. Ну, например, работа над каким-то крупным проектом городского или регионального масштаба. Такие проекты в принципе есть.

– Вы будете работать на таком проекте как юрист!

– Ну почему? Можно – как юрист, можно – как соучредитель. Можно – как менеджер, который выступает по поручению города, имеет доверенность представлять его, город Петербург. Во всяком случае, куда-то уезжать и чем-то заниматься вне Питера не хочу. Город знаю, знаю его проблемы, имею огромные связи — это же хороший капитал, который терять не хочу и не собираюсь!..

Беседу вела Наталья Никифорова

«Час пик» № 42 (242). 12 октября 1994 года

Фото на заставке: председатель Комитета по торговле мэрии СПб Андрей Степанов, начальник Управления по связям с общественностью мэрии СПб  Александр Беспалов, первый заместитель мэра СПб Владимир Путин.