В прошлый раз ходил стричься, а парикмахерская закрыта. Работяги чего-то делают.
– Что такое? – спрашиваю. – Ремонт?
– Ремонт, – отвечают работяги.
– Здесь больше не будет парикмахерской?
– Не будет парикмахерской.
Опять пошел стричься – отремонтированная парикмахерская работает.
Вспомнил работяг. И понял, что они не отвечали на мои вопросы, а просто повторяли концы предложений.
А я думал, так только в «Нашей Раше».
Про вред образования
Читаю воспоминания князя Оболенского. О дореволюционной России. Он рассказывает замечательную историю про своего друга Н.М. Кислякова.
Отец этого Кислякова был крепостным. Получил вольную. Стал буфетчиком. А его сын – Н.М. Кисляков – «учился блестяще, и учитель выхлопотал ему стипендию в нижегородской учительской семинарии, но отец решительно воспротивился дальнейшему учению сына».
Тогда Н.М. Кисляков убежал из дома, выучился и стал «одним из наиболее видных русских земских статистиков».
«Следующие за ним два брата пошли по стопам отца и стали поварами». А четвертый и пятый братья не пошли по стопам отца, окончили гимназию и, как и Н.М. Кисляков, сделались статистиками.
Где мораль?
Вот мораль: те, которые получили образование, «жили очень скудно, а повара процветали и не раз выручали из нужды своих братьев статистиков».
Жаль, что у меня нет брата-повара.
Про роскошь
Заметил, что у нас в Купчино все – дети и взрослые, старики и старухи, мужчины и женщины – стали ходить не по дорожкам, а напрямик, по грязи.
Я в детстве тоже так ходил. И меня ругали. А сейчас родители сами ведут детей в грязь.
Почему? Потому что стирать легко – у всех есть стиральные машины.
Роскошь – зло. Она делает людей идиотами.
Глеб Сташков
