На первый взгляд кажется, что с фильмом Греты Гервиг «Леди Бёрд», получившим «Золотой глобус» и номинировавшимся на «Оскара», всего две проблемы. Первая – зачем было этот фильм ставить; вторая – почему он оказался событием. Обе почти непостижимы. Но если вглядеться, станет понятно, что проблема здесь одна. Просто она уже не совсем из области кино.
Милая девушка по имени Кристина живет в городе Сакраменто, штат Калифорния. Она в выпускном классе и хочет по окончании школы поступить в какой-нибудь хороший колледж, а лучше – университет, еще лучше – если на восточном побережье, в идеале – в Нью-Йорке. Что нелегко, так как семья у нее бедная, с трудом сводит концы с концами. Зато хорошая. Хорошая мама (сильная и сложная), которая строга к своей дочери и вертится на нескольких работах; хороший папа (слабый и простой), который к дочери нежен и которого сократили, так что он сидит на таблетках от депрессии; хороший старший брат, который к сестре вроде как равнодушен и вообще обвешан пирсингом, но когда надо будет, придет на собеседование чистеньким, а потом даже договорится с начальством и пристроит на работу папу. Но героиня всего этого не ценит, ненавидит Сакраменто, бунтует против материнских строгостей и вообще требует называть ее не Кристиной, а Леди Бёрд, потому что так она себя видит.
Еще она не ценит, что у нее хорошие учителя в ее католической школе (те, что помоложе, чуткие, те, что постарше, и вовсе мудрые), хорошая лучшая подруга (даже идеальная, потому что толстая) и хорошая первая любовь (этого она ценила, пока не выяснила, что он начинающий гей; впрочем, когда впоследствии он расплакался, начала ценить опять). Так что она ворует журнал с плохой оценкой, напоказ издевается над добрыми старушками-монахинями, порывает с лучшей подругой и пристраивается (с помощью лести и обмана) к главной красотке в классе, тупой и развратной, а также закручивает роман с богатеньким парнем, высокомерным и тоже, как впоследствии оказывается, развратным. Потом она, впрочем, всё поймет: и что прежняя подруга самая лучшая, и что мама самая лучшая, и что Сакраменто очень хороший. Поступит в университет в Нью-Йорке, проникнется теплотой ко всему, чего не ценила, и гордо будет звать себя Кристиной, потому что ее так назвали ее милые, милые родители. Тут-то фильм Греты Гервиг «Леди Бёрд» и закончится.
…В нынешнюю эпоху фильмы о трудном взрослении подростков столь многочисленны, что их даже начали выделять в отдельный жанр coming-to-age. Мало кто из дебютантов избегает искушения поведать зрителям о том, какой он был когда-то непростой, а затем образумился настолько, что теперь вот даже – ура! – снимает фильм. И глядит, опытный и тридцатилетний, на себя, несмышленого и пятнадцатилетнего, со снисходительной теплотой и мудрым пониманием во взоре, будучи твердо уверен, что не умилиться от этого зрелища просто невозможно, ведь даже вот он сам умиляется… И да, среди подобных фильмов, действие которых ныне, как несложно сосчитать, происходит в основном в начале 2000-х («Леди Бёрд», скажем, в 2002-м – Гервиг, из Сакраменто родом, сделала свою героиню на год младше себя, что, вероятно, должно дальновидно подчеркнуть дистанцию между ними), шедевры сыскать затруднительно, да и просто сколько-нибудь стоящих из них – хорошо если один на десяток найдется. Но даже если ограничиться этим фоном, не поминая всуе культовую классику вроде «Леоло» Лозона или просто классику вроде «Вороньего квартала» Видерберга, – даже на этом фоне «Леди Бёрд» выглядит изумительной, беспримесной банальщиной. Казалось бы: подросток, фантазии, мечты, слом восприятия реальности, бессилие пополам со всесилием, гордыня с отчаянием – ну должно же было хоть что-то из этого отразиться на повествовании, на изображении, на сложности центрального образа, в конце концов? Куда там. Режиссура Гервиг настолько корректна и блекла, будто фильм не про подростка с мятущейся душой, а про новые таблички, что по окружному тендеру завезли в местный колумбарий. Такие нарядные, что прям душа радуется. Хотя вот тут вроде выщербинка… а нет, показалось.
Вот они, две проблемы фильма, как на ладони. Отчего вдруг Грете Гервиг, которой всё ж таки тридцать пять и которая на правах актрисы успела побывать на нескольких съемочных площадках, почудилось, что если рассказать банальную историю как можно прямолинейнее, то из этого может получиться фильм? И отчего вдруг продюсеры, коллеги и критики решили воспеть и продвинуть то, что у Гервиг получилось, увидев в этом заунывном рассказе о взрослении некий новый взгляд на мир подростков? Право, в «Кошмаре на улице Вязов» про мир подростков было рассказано куда больше.
Ответы тут, увы, не сложнее самого фильма. Грета Гервиг, по-видимому, решила, что искренне рассказанная история про искреннюю героиню вызовет в зрителях искренний отклик. Прочие же доброхоты – что бесцветный фильм про бесцветных героев вызовет у зрителей (особенно у бесцветных) чувство сопричастности. Что ж, все они не ошиблись. Потому что проблема здесь и впрямь одна, а не две. И заключается она в том, что обе эти фразы означают одно и то же.
«А тебе не приходило в голову, что любовь и внимание – это одно и то же?» — ласково спрашивает старая мудрая сестра-директриса главную героиню. Вероятно, по отношению к 18-летней девице, запутавшейся в своих отношениях с окружающими людьми и миром вообще, это правильная фраза – как педагогический ход. Научающая отличать легкокрылое увлечение от трудной рутины заботы, остужать гормональную эйфорию ответственностью за доверие, видеть чудо человеческой привязанности сквозь привычку к человеческому присутствию. Но и для взрослого человека, и для фильма, который снимает взрослый человек, этот принцип весьма и весьма сомнителен; ибо сводить любовь к вниманию значит возводить в ранг верховной добродетели ту корректность поведения, что хороша, скажем, в рамках корпоративной этики, но решительно неприемлема и для жизни живой души, и для художественного творчества.
А фильм «Леди Бёрд», похоже, изготовлен именно по этому мудрому рецепту. Ничей внутренний мир, ничье куцее мировосприятие не будут им потревожено; Гервиг отнеслась с предельным вниманием и к своим героям, которые все такие хорошие, и к своим зрителям, которые все такие деликатные. Еще бы ее фильму не состоять из штампов – ведь всё остальное может ранить, уязвить, обеспокоить зрителей, а это означало бы, что режиссер их недостаточно любит. Еще бы искренности не быть бесцветной – ведь чтобы отойти от штампа, надо подумать, принять сложное решение, совершить над собой насилие (так, кажется, сейчас именуется усилие?), предать подлинность своих ощущений. Грета Гервиг на такое никак не может пойти. То есть она думает, что не может. И, скорее всего, совершенно права.
…Увы, необходимо сказать вот еще что. Всё сказанное выше делает дебют Греты Гервиг очень плохим. И только. Но, к несчастью, на главную роль автор взяла Сиршу Ронан. И вот это обстоятельство превращает «Леди Бёрд» из плохого фильма в безнадежный. Потому что на этих страницах мне не раз за минувшие годы доводилось воспевать Ронан и пророчить ей славное будущее – и за «Ханну» Джо Райта, которую она вытащила практически в одиночку, и за «Милые кости» Питера Джексона, где она оказалась конгениальна автору. Это само по себе не значит, что Ронан-де наделена большим актерским талантом; это значит, что у нее уникальная, драгоценная киногения, которая при сколько-нибудь грамотном использовании может даже очень средний фильм превратить в выдающийся. И вот теперь, по «Леди Бёрд», можно с уверенностью заключить две вещи. Во-первых, ее киногения не вянет со взрослением (что происходило со многими детьми-звездами, начиная с неподражаемой Ширли Темпл), а лишь набирает в сложности; во-вторых, Грета Гервиг этого в упор не видит.
Она, судя по всему, настолько поглощена очарованием собственного сценария, что не замечает, когда лицо актрисы – без чьих-либо усилий, исключительно благодаря собственному устройству – начинает рассказывать о вещах стократ более сложных и существенных. Можно промахнуться со сценарием, можно чрезмерно увлечься сентиментальностью воспоминаний о минувшей юности, можно перемудрить с корректностью высказывания, даже построить дебют на одних штампах – тоже можно, и это само по себе еще не означает профнепригодности, одну лишь неопытность и душевную неуклюжесть. Но не увидеть, что у тебя происходит в кадре (помимо того, что ты туда закладывала), не заметить, когда – благодаря случайно пойманному ракурсу или в одной из сцен наложенному макияжу – лицо главной актрисы преображается и начинает мерцать иными, сложными, глубокими смыслами, не пойти у этого эффекта на поводу, перекроив и сцену, и сам фильм, – значит обладать той профессиональной слепотой, которая попросту неизлечима.
Грета Гервиг вряд ли остановится, после нынешнего-то триумфа, в своих режиссерских устремлениях, и за «Леди Бёрд», можно быть уверенными, последуют другие ее фильмы (где героини будут уже без птичьих кличек, но всё так же с птичьими мозгами), и эти фильмы даже, наверно, будут получать всяческие золоченые премии. И бог с ним, и ладно, пусть получают; просто смотреть эти фильмы не надо. Незачем. Не про что. В конце концов, их самые очевидные проблемы всё так же будут «не совсем из области кино». Как и они сами.
Алексей Гусев
