Работники сферы оказания интимных услуг оказались в списке самых пострадавших во времена распространения коронавируса. Пандемия доказала, что оптимальная модель организации секс-работы – в Новой Зеландии. В Европе и в России – запретов больше, чем здравого смысла.
Коронавирусная эпопея, которая ещё далека от своего завершения, уже изменила жизнь огромного количества людей в самых разных уголках планеты. Шок сменился адаптацией, и, кажется, все понемногу привыкают соблюдать карантин и взамен получают – либо ожидают получить – помощь от государства.
Но многие люди оказались в безвыходном положении и на помощь государства – по крайней мере, российского – даже рассчитывать не могут. Это бездомные. Это гастарбайтеры, оставшиеся без работы и без возможности вернуться на родину. Это те, кого ещё недавно официально называли проститутками, а сегодня принято именовать секс-работницами. Как они переживают карантин?
Об этом «Город 812» поговорил с Даниилом Жайвороноком – социологом, независимым исследователем в области гендерной проблематики и феминистских дискурсов о коммерческом сексе. Он рассказал о том, как самые разные, в том числе считающие себя социальными и либерально-демократическими государства оставили секс-работниц бороться с коронавирусом один на один.
Правовое положение секс-работниц в разных странах – разное. В Германии секс-работа легализована. В Швеции действует т.н. «шведская модель», когда уголовная ответственность за покупку секса падает на клиента, а не на секс-работницу. В России и Грузии (где сейчас живёт Даниил Жайворонок) секс-работа незаконна, и ответственность падает тех, кто её выполняет.
– Каково положение секс-работниц в условиях карантина – в Германии, Швеции, России, Грузии?
– Я недавно брал интервью у шведской секс-работницы, которая ещё и активистка, она занимается защитой прав своих коллег. На мой вопрос, как у неё идут дела во время пандемии, она ответила, что вроде всё нормально. Напомню, что Швеция не ввела полноценного карантина, действуют лишь отдельные ограничения. Так, в Швеции запрещены массовые мероприятия, но ещё недавно были открыты рестораны и люди постоянно проводили время на улице. Это позиционировалось как выработка национального иммунитета и национальных антител. (Подробнее о карантине в Швеции тут). Так вот, моя знакомая секс-работница написала, что она продолжает работать, продолжает встречаться со своими клиентами и зарабатывать себе на жизнь. Отсутствие строгого карантина позволяет это делать. Лично для неё – это хорошо, потому что, если бы ввели строгие меры, она бы потеряла заработок, а нового источника дохода у неё бы не появилось, так как в Швеции секс-работа официально не зарегистрирована в качестве формы занятости. Следовательно, шведская секс-работница не может рассчитывать на адекватную потерям от изоляционных ограничений помощь со стороны государства. В отсутствие социальной защиты, признания своей деятельности и экономических гарантий секс-работницы вынуждены выбирать и для себя, и для клиентов повышенный риск (ибо секс-работа и без того – в зоне риска), связанный с продолжением работы. Причем это риск, не только для нее самой, но и для ее семьи. У моей респондентки есть семья – муж и ребёнок, которого нужно кормить. Если бы Швеция предоставляла финансовую помощь секс-работницам в связи с потерей доходов, возможно, моя знакомая предпочла бы приостановить свою деятельность.
Всё это выглядит абсурдом с привкусом горькой иронии, потому что шведское законодательство, так называемая шведская модель криминализации покупки секс-услуг, была рассчитана на то, что секс-работа вообще исчезнет из общества. На практике же эта модель привела только к тому, что секс-работницы продолжают свою деятельность в зоне правового вакуума, и вынуждены продолжать её даже во время пандемии, что становится особенно опасным для здоровья и их самих, и тех, кто с ними контактирует.
- Протест в Стокгольме в 2019 году против «шведской модели». Красный зонтик – символ секс-работниц и работников и борьбы за их права.
Кажется, что в условиях пандемии гораздо лучше сработал подход декриминализации коммерческого секса, примененный в Новой Зеландии. Там был введен строгий карантин, и вообще, все хвалят Новую Зеландию за эффективное противодействие распространению COVID-19. Секс-работницы в этой стране тоже были вынуждены остановить свою деятельность. Но поскольку в Новой Зеландии секс-работа официально признается в качестве формы индивидуальной занятости, то секс-работницы смогли получить финансовую компенсацию от государства. И речь не просто о пособии по безработнице, а о дополнительных выплатах в связи с утратой дохода из-за пандемии.
- Публичный дом в Новой Зеландии
– А как в других странах Европы?
– Ситуации везде разные. В Германии, например, секс-работа легальна, но тебе нужно регистрироваться и работать только через бордель. В Новой Зеландии система более либеральная – можно быть самозанятой секс-работницей. Работать в борделе, гораздое менее выгодно, потому что государство берёт с борделей налоги, а бордели с секс-работниц – комиссию, при этом никто их ничем не обеспечивает и никак их не защищает. В целом всё это выгодно государству, но не людям. В итоге в Германии подавляющее большинство секс-работниц работают автономно, что нелегально, с точки зрения немецкого права.
Сейчас одна моя знакомая в Германии боится ходить к новым клиентам не из-за коронавируса, а из-за того, что полицейские устраивают рейды на самозанятых секс-работниц. Полицейские делают заказы и притворяются клиентами, а потом штрафуют секс-работниц. И штрафа получается два: и за нарушение карантина, и за работу без лицензии. Суммарно это довольно внушительная сумма. Поэтому моя знакомая новых клиентов не берёт, а работает только с проверенными людьми.
- Крупнейший бордель Европы Pasсha – расположен в Кёльне, Германия.
Что происходит в России – можно почитать, например, на Медиазоне. Из-за каратина и риска заболевания и без того нелегальный коммерческий секс либо уходит в еще большее подполье и становится еще более опасным, либо совсем прекращается. Ситуация такая: либо ты идёшь работать нелегально и сталкиваешься с теми же полицейскими рейдами (опять двойной штраф: за нарушение карантина и за занятие секс-работой) и риском заболеть, либо ты перестаёшь работать, но на что ты будешь жить? Некоторые секс-работницы хорошо зарабатывали в предшествующий период, и у них есть сбережения, но таких меньшинство. У большинства никаких накоплений нет, и возможности просить помощи у государства тоже нет. На пособие по безработице в России тоже не прожить, особенно, если у тебя есть дети или нужно помогать родителям. И в такой ситуации находится очень много женщин, у многих ситуация просто безвыходная…
– А как выглядит ситуация в Грузии, где вы сейчас находитесь? В частности, в Тбилиси?
– Та же проблема. Недавно трансгендерные секс-работницы устраивали митинг возле парламента, и одна из них подожгла себя, потому что государство не может их поддержать, а у многих нет накоплений, и они работать не могут вообще – в Грузии же жёсткий карантин. Денег нет, работы нет, государство не оказывает достаточной поддержки, полная безнадёжность. С голоду, что ли, помирать? В такой критической ситуации понятно, что социальная защита нужна всем. Ты не работаешь не потому что не хочешь, а потому что государство запретило. Значит, оно должно тебе помочь. Но оно не помогает совсем.
– А что стало с той девушкой?
– Она не погибла, у неё довольно серьёзный ожог, но она осталась жива и лежит в больнице.
- Кадры самоподжога транс-женщины в Тбилиси
– Скажется ли нынешний кризис на восприятии обществом секс-работы и на регулировании такой работы государствами?
– Кризис наглядно показал, что для секс-работниц лучше всего работает новозеландская модель, в рамках которой секс-работа полностью декриминализована и считается просто услугой, причем эту услугу может предоставлять просто частное лицо. В такой ситуации секс-работники получают базовые социальные и экономические гарантии (пенсионные отчисления, страховка), которые становятся крайне важны в период кризиса. Собственно, именно к этой позиции постепенно приходит и большинство гуманитарных и правозащитных организаций – UNAIDS, ВОЗ, МВФ, Human Rights Watch, Amnesty International, International Human Rights Law Group, International Gay and Lesbian Human Rights Commission, множество феминистских и ЛГБТ-организаций. Все они поддерживают именно декриминализацию секс-работы и осуждают любые формы криминализации, в том числе шведскую модель криминализации покупки секс-услуги.
Самый плохой, самый вредный подход для секс-работниц – это, конечно криминализация. Мы видим это на примере России и Грузии. Здесь секс-работницы с введением карантина оказались в критически тяжелой ситауции, и на государственном уровне никто не озабочен их положением. Государство не замечает этих людей, не признает их и никак не поддерживает. То же самое, по сути, и в Швеции.
Когда я начал переписываться с секс-работницей из Швеции, еще до пандемии, она как раз рассказывала мне о недостатках шведского законодательства. О том, как это негативно влияет на безопасность и доход секс-работниц. За 20 лет существования закона о криминализации клиентов, уровень секс-работы не снизился, уровень спроса не упал, а вот количество людей, которые попали в Швеции в сексуальное рабство (не путать с добровольной секс-работой!), – вообще выросло.
Выросло! С момента возникновения так популярной среди ряда фем-активисток «шведской модели» всё меняется только к худшему. Благосостояние секс-работниц упало, они не стали более защищёнными. Они вынуждены соглашаться на незащищённый секс (потому что презерватив – это вещдок), вынуждены соглашаться на секс с ненадёжными клиентами (в условиях шведской модели других часто просто нет), работницы подвергаются насилию ещё больше, чем раньше.
Со шведской моделью всё плохо, как ни посмотри. Но Швеция пока не готова от него отказываться. Швеция очень долго выстраивала и продолжает выстраивать имидж прогрессивного феминистского государства, и они, видимо, не хотят признавать того, что их законы вредят секс-работницам – одной из наиболее уязвимых групп женщин.
Дина Тороева
