Вирус сделал то, чего мы – скучающие-стареющие романтики – уже отчаялись ждать. Он разом покончил с фейком.
На фоне вируса – как смертоносно живого и потому реального, ни разу не «конвенционального» и «постмодерного» – моментально сбледнули и превратились в информационный мусор все прочие ньюсмейкеры, а вместе с ними – всё, что до сих пор заполняло нашу жизнь назойливым шумом и оболванивающей суетой.
Мы совершенно очевидно шагнули, а точнее, ввалились в завтра. Наконец, кончилось то, что давно было мёртво. Началось что-то настоящее, а не фейковое, никому не нужное – как болтовня новейших политиков и модных философов.
Политики и разные самозваные гуру, правда, болтают без умолку. Только вот чем они компетентней и умнее всех прочих? Ровным счётом ничем. Вирус в одночасье уравнял всех. А точнее – дал всем нам шанс почувствовать бесполезность, бездарность и бесчестность львиной доли того, что обрушивает на нас повседневность.
Появилась реальная власть. Вирус – то, с чем считаются все – и Путин, и Трамп, и Вайнштейн, и последний российский зек. Что ни разу не «виртуально» – хотя сам вирус и виртуален пока что для большинства.
Вирус убил власть как монополиста на наши души и тела. Мы видим, что есть нечто, чего начальство боится не меньше, чем мы сами. А может, даже и больше боится – учитывая, что на фоне вируса стремительно теряет свою импозантность, как ни пыжится и ни пытается нам что-то «запретить» или «предписать». Ибо все прекрасно понимают: вирус сильнее власти.
И потому нет больше ни Путина, ни референдума. Как оказалось, всё это –информационная пыль. Ибо не может Путин (даже в модном оранжевом комбинезончике и чудной масочке!) заставить нас сделать хоть что-то, чего мы делать не хотим: ни полюбить его, ни проголосовать за него. Точно так же, как мы не можем заставить его перестать быть тем, кто он есть, и помешать ему плыть дальше по «реке времён» в сторону условного водопада.
А вот вирус – он круче власти! Он заставляет нас делать то, что мы сами от себя не ожидали.
Посмотрите. Мы перестали потреблять. Перестали ездить. Перестали ходить на работу. Перестали развлекаться. И жизнь не стала хуже. Наоборот! Даже стала насыщеннее, глубже, настоящнее. И вся эта грёбаная пост-постсовременность с её культом экономического роста и «жизни – полной чаши» получила столь звонкую оплеуху, что впору начинать отсчёт до десяти и объявлять ей нокаут.
«Общество спектакля», о котором так сокрушался Ги Дебор, больше не актуально. Оно – в прошлом. Туалетная бумага и макароны/греча как символы настоящей, а не виртуальной жизни – в одночасье похоронили весь прежний мир.
Король тотального фейка – этот вселенский хаос большой политики/большой попсы, затравившей нас инфотейнментом вместо фактов и смыслов, наконец, предстал голым и жалким в своей наготе. Каким ему и положено быть.
Когда пандемия схлынет – думаю, всё то, о чём я пишу сейчас, просто станет «общим местом». И мы по-другому увидим и почувствуем и самих себя, и тех, кто делает вид, что нами «управляет», и всё то, ради чего мы каждый день живём и дышим.
Вирус обнулил всех нас. А точнее, дал нам шанс излечиться от невроза безысходности. Выход всегда есть. Ибо всегда есть то, что ломает любые расчёты и крушит авторитеты любых главначпупсов. А значит, жизнь продолжается, а не вязнет в трясине гнилых дежавю, как это с некоторых пор могло показаться.
С чем я нас всех и поздравляю!
Даниил Коцюбинский
