Давно, когда все газеты были бумажными, советская власть решила, что как-то маловато стало православных на Фонтанке, и сломала прелестную Воскресенскую церковь, построенную графом Апраксиным по обету. Вместо нее, не заморачиваясь мнением аборигенов, соорудила большой барак для всей своей пропаганды, а в соседнем, небывалой красоты доме, который построил Карл Иванович Росси, устроила типографию. Круглые сутки линотипы и двухэтажные ротации раскачивали чудесное здание, печатая то, что написали соседи в бараке.
Я тогда служила на втором этаже этого самого барака, в газете «Смена», царствие ей небесное. Что прочтут читатели утром – от меня не зависело, а вот что увидят – было целиком на моей совести. Я очень старалась.
Но вот в тот день и стараться было незачем: партия рекламировала альманах «Молодой Ленинград», был у власти такой способ поощрения перспективных авторов. Мне предстояло нарисовать макет четвертой запасной полосы: три стишка и кусок прозы счастливцев.
Стишки легко легли в колонку, кусок прозы строк на пятьдесят не влез. Ничего страшного, сократим, не Диккенс, и так счастлив будет, что напечатали. Я по-честному стала читать с начала, в отделе культуры, думаю, абзац про пейзаж в середине нашли бы и рубанули, не дрогнув.
Кусок не сокращался, сократить, конечно, можно было, но текст становился хуже и непонятнее. Лишнего там написано ничего не было.
К сочинению умельцы «МЛ» приложили железку-картинку, клише называлась. На ней были нарисованы два весла вертикально, слово «Весла» – заголовок куска и имя автора между лопастей – Олег Стрижак, довольно крупно. Места такая железка на полосе заняла бы много, а весла были обыкновенные, не для гондолы, и я решила железку выбросить, а заголовок и автора набрать в цехе чем-нибудь помельче.
В отделе культуры говорили, что автор работает редактором на три этажа выше в истпарте, красавец и блондин. Откуда? Красавцев на пятом этаже был один Куберский, говорили, что многие труженицы Лениздата убедились в этом на своем печальном опыте. Прочитала кусок еще раз. Он был про море, волны и соревнование шлюпок, ни слова про партию и комсомольское собрание.
Утром на планерке на газету не хотелось смотреть, полоса вышла жуткая, кто написал этот огромный кусок, вообще было неясно, наверное, только сильно заинтересованные ближайшие родственники автора, не бросившие поиски, смогли отыскать его имя.
На столе у редактора лежала новая книжка, оказалось, что и главред этого самого истпарта Куберский тоже не только написал прозу, но и книжку выпустил намедни. Не зря дамы со всех пяти этажей держали его за большого интеллектуала.
Вот тут на планерке я и сочинила лучшее свое четверостишие. Вслух ничего не сказала, у себя на столе написала его на бумажке, взяла банку с клеем, стикеров тогда не было, и на пятом этаже приклеила ее на самое видное место стенгазеты коммунистов Лениздата. Получилось красиво. Стихи были такие:
Храни, Нептун и Гименей,
Прозаиков, входящих в моду,
Тебя, певец своих морей,
И Вас, певец своих разводов!
Неплохо, правда? В четырех строках я как бы извинилась за некрасивую полосу, сообщила, что Стрижак пишет хорошо, по крайней мере, лучше Куберского, и продемонстрировала свою эрудицию по поводу большого успеха Куберского у дам.
Парткомовцам Лениздата стихи вовсе не понравились, но в процессе расследования моей беззаконной публикации они познакомили Стрижака со мной. Стрижак и вправду оказался блондином и красавцем, девушки из нашего отдела культуры не ошиблись.
Олег Стрижак сорок дней назад умер, но оставил немало чего нам почитать, в том числе и поразительный роман «Мальчик». Доброжелательные читатели, как выстрелом разбуженные необычайным текстом, пытались определить роман как культовый. Напрасно: невозможно представить растащенного на цитаты «Мальчика», которого прочли все, умеющие читать. Да и не нужно этого «Мальчику» – со дня рождения у него есть свое место в реестре русской литературы: петербургский роман, обитающий рядом с «Пушкинским домом» Битова, «Петербургом» Белого и «Скандалистом» Каверина. «Осень в Петербурге» Кутзее, если читали, тоже из этого ряда.
У романа Стрижака тяжелейшая судьба: выпущенный Лениздатом в разгар перестройки, когда взахлеб читалось только то, что советская власть запрещала, «Мальчик» до читателя не добрался. Лениздатовскими книгами не интересовались даже коммунисты.
Сегодня любая книга Стрижака – любая! – букинистическое издание. Но вы не печальтесь, потому что есть сети: если захотите прочитать настоящий русский роман, интересный и блистательно написанный, o-strizak.livejournal.com
Ирина Чуди
