В больницах теперь все не так. Во-первых, кормят вкусно, во-вторых, оперируют прямо в лифтах. Меня в грузовом брали. Неожиданно, зато оптимизационно. Ходи, ищи ее, эту операционную. А тут бац – в одном лифте хирург приезжает, в другом анестезиолог, в третьем всякие рулоны и шланги искусственного дыхания привозят.
Сходятся все в один лифт, стаскивают туда припасы, пациентов – и давай оперировать. В тесноте да не в обиде!
А потом познакомилась с еще одной пациенткой, урожденной Мальвиной. С локонами и все вот это. При ней были: бешеный махровый халат цвета миллиона роз и небольшой Кен под семьдесят с хозяйственной сумкой, где лежали Мальвинины штучки для вечной молодости.
«Вы брились?» – спросила Мальвина, сверкнув взглядом пламенной комсомолки. «Сейчас всех будут брить. Одной бритвой». Тут мне удалось спрятаться в первом попавшемся кабинете – и да, я стала подслушивать!
«У вас что?» – педантично опросила она всех, кого удалось обнаружить в коридоре. Ответа не ждала, сразу топила нытье рассказчика в брутальном: «Вот у меня действительно кошмар! Нога не ходит!» Все пристыженно затыкались, хотя заявки были примерно те же.
А сегодня днем я попалась, как дитя. Наклонилась бинт поправить, хоп – уже в объятиях! «Вы местная?» – спрашивает она меня тихо. А я боюсь не могу: что она имеет в виду? Может, у нас родственники общие нашлись внезапно, или вообще мы, как зита и гита, теперь должны быть всегда вместе, и нас сейчас зафигачат в одну палату. «Я же вижу, вы местная, как я, а местных они… (зловещая пауза и выпученные глаза, долго-долго пауза и глаза, глаза крупняком)… а местных они в пятницу не выписывают, во как!»
И ведь правда, что самое смешное. Сижу теперь тут, колонку пишу…
Ирина Бондаренко
