Составить top-10 российского кино по результатам уходящего года — работа для кинокритика рутинная. Вопрос лишь в том, какую задачу при этом приходится решать. Варианта два: «выбрать» или «набрать».
То, что в современном российском кино приходится работать по второму варианту, на самом деле, не столь очевидно. Лонг-лист национальной премии кинокритиков “Белый Слон”, который был роздан членам Гильдии кинокритиков в начале ноября (поэтому в нем нет еще ни “Морфия”, ни “Стиляг”), содержит в себе ровно сто полнометражных игровых фильмов. Сто — это много. Тут должно быть из чего выбирать. Но это пока не начнешь читать.
Я не видел фильм “Догнать брюнетку”. Я не знаю человека, который бы его видел, — хоть случайно, хоть шутя. Хуже того — я не могу представить себе этого человека.
Я никогда не слышал про фильм, который фигурирует в списке как “Золушка 4×4”. Надеюсь, это потому, что продюсеры в конце концов все-таки опамятовались и выпустили его под каким-нибудь другим названием. Ибо фильм под этим названием не имеет права на существование. Может быть, это его мы знаем как “Адмиралъ”?
“Новые времена, или Биржа недвижимости”, “Нижняя Каледония”, “Ход котом”, “Чизкейк”, “Кипяток”, “Вероника не придет”… Ничего плохого об этих фильмах я сказать не хочу; да и хотел бы — не смог. Наверное, они все замечательные. Наверное, беда в дистрибьюторах, в отсутствии национальных квот и вообще в кризисе. Наверное, их где-нибудь даже показывали, — скажем, на фестивале в Набережных Челнах, и как раз тогда, когда меня там не было. Не в том дело.
А в том, что при объеме кинопроизводства более ста единиц в год (это в докризисных условиях) выбирать приходится фильмов из тридцати. Среди которых — “День Д”, “ССД”, “Гитлер капут”, “Реальный папа” и “Никто не знает про секс-2”. И еще тот фильм, который вообще “Самый лучший”.
Поэтому работаю по второму варианту. “Набрать”.
Фильмы
1. “Шультес” Бакура Бакурадзе, получивший Главный приз на “Кинотавре” — и бурю гневных откликов “простых зрителей” после демонстрации в программе “Закрытый показ”. Фильм, сулящий сразу несколько надежд. Что неспешность повествования по-прежнему возможна и по-прежнему может означать пристальность авторского внимания, а не занудство и анемию мозга. Что психическая неадекватность главного героя может служить художественным образом, а не публицистическим, и означать проблему, а не трюк. Что моральные вопросы все еще стóят постановки. Что есть авторы, чью интонацию можно назвать внятной, но не чеканной… В общем — что кино может быть таким, каким оно должно быть.
2. “Бумажный солдат” Алексея Германа-младшего. Главный соцзаказ нынешнего российского кино — “у нас была великая эпоха” — допускает, в духе времени, очень либеральный диапазон трактовок: “у нас была прекрасная эпоха”, “у нас была премилая эпоха”… Герману-младшему удалось последовательно избежать каждой из них. “Какая эпоха была, говорите? Дождь чего-то все время шел”. И заодно режиссер ставит крест на еще одном популярном лозунге: “будущее зависит от тебя”. От меня?! Да не дай бог… Он не то чтобы воспевает безнадегу российской истории или там громко скорбит о ней, — так, мокнет вполголоса. Вообще, тишина происходящего — не многозначительная, а просто деликатная — не так давно появившийся вновь и очень хороший симптом здоровья в российском кино.
3. “Представление” Сергея Лозницы — еще один фильм про былые времена (причем почти те же самые), на сей раз — документальный. С помощью простого (с виду) монтажа и кропотливой работы со звуком Лозница воссоздает из старой кинохроники советский мир 50-х. В отличие от “Бумажного солдата”, тишиной и спокойствием тут и не пахнет: рядом с абсурдом, клокочущим на экране, пьесы Ионеско уютны и старомодны… Похоже, лучшие из отечественных режиссеров, не сговариваясь (многие из них друг друга на дух не переносят), выступили-таки единым фронтом против госреваншизма. По крайней мере, ретро-сериалы на федеральных каналах после “Представления” может выдержать только клинический шизофреник.
4. “Морфий” Алексея Балабанова обладает тем же эффектом — с двумя отличиями. Во-первых, здесь глянец соскабливается не со сталинско-хрущевской эпохи, а с николаевской — каким образом он оказался наравне наложен на них обеих, могут понять лишь те, кто вполне постиг меру тотального безразличия, воплощенного в шоу “Имя: Россия” (которая эпоха-то у нас была великой? — а все!). А во-вторых, Балабанова давно уже увлекает не столько результат его “расчисток”, сколько невыносимый скрежещущий звук, который при этом раздается. Хулиган с перочинным ножом, портящий парты, — может, и не бог весть какое приобретение (если, конечно, из-под его ножа не выходит “Меланхолия” Дюрера, — а она что-то все не выходит); но если лак на партах токсичен, то не соскабливать его — антисанитарно. Недаром вышедшие подряд “Бумажный солдат” и “Морфий” оба говорят о врачах: кажется, кинематограф пытается вызвать “скорую помощь”. Только мы ведь все знаем, сколько ее надо ждать…
5. “Дикое поле” Михаила Калатозишвили все никак не могут выпустить в прокат — хотя фильм уже давно готов. Петр Луцик и Алексей Саморядов считали этот сценарий лучшим из написанных ими — по крайней мере, так говорят, а проверить сложно: Саморядов умер в 1994-м, Луцик — в 2000-м. Но вряд ли стоит ждать меньшего, чем шедевр, от авторов “Дюба-Дюба”, “Гонгофера” и “Детей чугунных богов”. Про то, что на самом деле кроется под “именем: Россия”, они, пожалуй, понимали больше, чем кто бы то ни было за последние лет двадцать. И сформулировали отчетливо: дикое поле. Собственно, все четыре упомянутых уже фильма можно рассматривать всего лишь как вариации на эту тему.
События
Если говорить о фильмах как выдающихся достижениях кинематографа, то на этом — все. Но есть и другая категория: фильмы как события в кинопроцессе. Их столько же.
1. “Все умрут, а я останусь” Валерии Гай-Германики — самое шумное из этих событий. Эстетика “кинотеатра.doc” с ее культом невежества, дикости и низости прорвалась-таки на большой экран и стала достоянием “широкой публики”. Но это еще ничего, это понятно; беспокоит усиленное внимание к фильму среди публики узкой, профессиональной. Демагогия, благодаря которой пубертатные комплексы и дрянной характер выдаются за долгожданные “протестные настроения в обществе”, столь незамысловата, что оторопь берет. Однако покупаются. Поют дифирамбы свежести взгляда. Хотя “Все умрут, а я останусь” — всего лишь оборотная сторона “Никто не знает про секс-2”: степень инфантильности целевой аудитории идентична.
2. Филипп Янковский, отработав с двумя лучшими актерами на неврастеническом амплуа — Хабенским (“В движении”) и Меньшиковым (“Статский советник”), третьим в эту компанию взял боксера Николая Валуева — на тех же правах. “Каменная башка” стала поворотным пунктом в истории российского киноглянца: до сих пор непрофессионалы были вхожи в мейнстрим лишь на правах камео. Валуев, в общем-то, с честью исполнил ему порученное, — но какой ящик Пандоры может открыться после кассового успеха “Каменной башки”, представить страшно.
3. Вслед за Гай-Германикой и Валуевым на большой экран прорвались ребятки (читай: зверятки) из Comedy Club’а, а также Анна Семенович и Анфиса Чехова (последняя — аж трижды). Что, в общем-то, даже не вызвало бы особых возражений, если б речь шла об удалом трэше, предназначенном для DVD-продаж (это принято в мировой практике), — но непомерные бюджеты и гонорары эту возможность пресекли на корню. Одна надежда, что в тенденцию это все же не превратится: по прогнозам, кризис должен этот балаган сравнять с землей.
4. Зато наметилась тенденция противоположная, опасная не меньше: профессионалы экстра-класса, попадая в скверные фильмы, не только не “вытягивают” их на сколько-нибудь приемлемый уровень, но и сами начинают работать — из рук вон. Провальную игру Ксении Раппопорт (немыслимое доселе словосочетание) в “Юрьевом дне” еще можно списать на уникальный талант Кирилла Серебренникова (который вот наконец и проявился). Но каким чудом Кравчуку удалось снять “Адмирала” так, что Константин Хабенский — выглядевший нестыдно даже в “Статском советнике” — не смог сыграть вообще ничего? Раппопорт хотя бы честно отыграла предложенную режиссером ахинею, — но Хабенский-то и того не делал… В “Домовом”, впрочем, он все свои штампы отработал чисто. Но не хотелось бы этим утешаться. Хотелось бы чем-нибудь другим.
5. И последнее по счету событие, — которое пока затронуло человек 30 – 40, не больше. Алексей Герман-старший показал узкому кругу кинокритиков смонтированный, но не озвученный еще вариант “Истории арканарской резни”. То есть фильм будет. В российском кино будет еще один великий фильм. В чем событие, спросите вы. Ну как же. Надежда на будущее. Это ли не событие? Пусть даже и не тенденция.
Алексей Гусев
