Грузия – необыкновенно популярное место для путешествия у петербуржцев. Возможно, они видят в Тбилиси что-то родственное: интересный старый город, которому грозят современная застройка и время. «Город 812» посмотрел на исторические памятники взглядом неместного, решив разобраться, чем охрана памятников в Грузии отличается от охраны памятников в Петербурге.
Чужое без ностальгии
Исторические районы Тбилиси – совсем не то что вылизанные туристические улицы старых европейских городов. Вернее, в грузинской столице есть и вылизанные кварталы – и на их фоне хорошо виден настоящий старый Тбилиси, сохранившийся нетронутым если не последние 100, то, по крайней мере, последние 50 лет.
Во времена Михаила Саакашвили (которого из встречавшихся мне в Грузии мало кто любил, хотя и позитивно оценивал его реформы) Тбилиси украсился несколькими памятниками современной архитектуры в исполнении европейских архитекторов.
Неугомонный Саакашвили подарил Тбилиси стеклянный мост через Куру (которую грузины называют Мтквари) в самом центре города, похожий на выползающих из высокого берега двух железных червяков концертный зал в парке перед этим мостом, Дворец юстиции с крышей как шляпки грибов и Президентский дворец, своим большим прозрачным куполом напоминающий Бундестаг.
Местное градозащитное сообщество переплевалось по поводу всех этих архитектурных шедевров и считает, что такие объекты если и имеют право на существование, то никак не в центре Тбилиси. Ровно так же реагировало бы на их месте и петербургское сообщество. Но ужас в том, что, на мой взгляд – взгляд гостя города, Президентский дворец пошл, мост действительно перекрывает перспективу, а вот трубы концертного зала очень гармоничны и изящно вписываются в панораму.
Местные помнят старый город и болезненно переживают любое инородное вторжение в него. Чужой человек, не обремененный воспоминаниями, воспринимает сегодняшнюю картинку исключительно с точки зрения собственного эстетического вкуса. А современная архитектура (если она, конечно, качественная) в обрамлении старой застройки всегда смотрится выигрышно. Хотя – да, она разрушает ее и паразитирует на ней.
Аутентичное – не значит комфортное
Тбилиси более 1,5 тысяч лет, однако от седой старины остались только церкви – центр застроен домами XIX века. Пожар 1795 года уничтожил почти всю жилую застройку, но новые здания возводились на фундаментах прежних, поэтому старый город сохранил планировку, напоминающую медины средневековых арабских городов: лабиринт коротких улиц, пересекающихся под самыми разнообразными углами. Одни дома смотрят на улицы открытыми дворами, опоясанными по периметру террасами с покосившимися деревянными лестницами, перетянутыми веревками с бельем и уставленными старой мебелью. Другие нависают над прохожими деревянными эркерами, выступающими почти на всю ширину узких улиц. Столь ветхими, что даже подпирающие их снизу бревна сами уже дышат на ладан. Многие потрескались – из-за нередких землетрясений и плохого грунта в центре. Редкий старый дом полностью сохранил свою штукатурку.
В старом городе есть несколько демонстративно отремонтированных туристических улиц с ресторанами и гостиницами в каждом доме. Туристам нравится, но мне они кажутся чудовищными на фоне неотремонтированных кварталов.
И это – еще один вопрос о том, что должно сохраняться. Дух города и его аутентичность хранят нетронутые цивилизацией улицы. Но жить там неудобно, и рано или поздно цивилизация до них доберется.
Как там все устроено
Как и в Петербурге, центр Тбилиси (не только кривые улицы средневекового города, но и вполне широкие благоустроенные магистрали, застроенные солидными домами XIX–XX веков) является охранной зоной, вокруг которой – зона регулируемой застройки. В этих зонах действуют ограничивающие строителей регламенты, хотя и не такие жесткие, как у нас. Например, старые дома, если они не памятники, можно сносить. К тому же есть возможность в индивидуальном порядке получить разрешение превысить допустимые нормы (в Петербурге тоже есть возможность превысить градостроительные регламенты, но она не распространяется на охранные зоны). Благодаря этому на периферии охранной зоны выросло несколько высоток и целый небоскреб.
Отсутствие у потенциальных инвесторов денег в гораздо большей степени обеспечивает Тбилиси сохранность исторической застройки, чем нормы законодательства. Впрочем, это утверждение актуально и для Петербурга.
Роль нашего «Охта-центра», встряхнувшего общество и обратившего его внимание на проблему сохранения памятников, в Грузии исполнил золотой рудник в Сакдриси. Более 10 лет назад археологи обнаружили этот рудник, датировав его третьим тысячелетием до РХ. Возможно, он был старейшей известной в мире шахтой по добыче золота. Территория была включена в список памятников, и там успешно шли раскопки, пока лицензию на добычу золота в этом районе не получила компания RMG Gold, которую в Грузии упорно связывают с русскими инвесторами. Вскоре компания покусилась и на территорию археологических раскопок, заявив, что 30% всего золота находятся под старинной шахтой. Общественность возмущалась и митинговала, активисты разбили лагерь рядом с древним рудником, но в итоге за одну ночь он был исключен из списка памятников и взорван.
Сейчас градозащитников Тбилиси больше всего волнует главный грузинский олигарх Бидзина Иванишвили. Который построил один бизнес-центр на горе над Тбилиси в охранной зоне парков (говорят, фактически это его резиденция), второй строит на центральной площади Свободы – сейчас это доминирующая над остальной застройкой бетонная коробка – и вроде бы хочет построить еще третий, соединив их всех канатной дорогой. На рядовые протестные акции граждане ходят вяло, но все меняется, когда к делу подключаются политики. А политиков в демократической Грузии много – тогда протесту обеспечена гораздо большая массовость и внимание СМИ.
Концертный зал в виде труб на берегу Куры, кстати, стоит недостроенным. При Саакашвили запустить его не успели, а новые власти к трубам относятся плохо. Потому что эти трубы – его наследие. У нас так с небоскребом не вышло.
ЮНЕСКО строг и справедлив
Что в истории охраны грузинских памятников совершенно не похоже на охрану памятников петербургских – так это роль ЮНЕСКО. Всего в Грузии три объекта из списка Всемирного наследия: монастырь в Кутаиси, два монастыря и церковь в городке Мцхета под Тбилиси и старинная деревня в Сванетии. Раньше в Кутаиси было два памятника ЮНЕСКО, но в этом году один вычеркнули. И едва не вычеркнули всю Мцхету. Поэтому в Грузии к ЮНЕСКО относятся серьезно.
Старинную церковь XI века Баграти в Кутаиси исключили после того, как ее отремонтировали «под старину». Изначально в список ЮНЕСКО она попала в виде руин, но потом Михаил Саакашвили решил восстановить ее в первозданном виде, что категорически не понравилось международным экспертам. Они готовы были согласиться, чтобы недостающую часть храма восстановили в стекле и железе, визуально отделив тем самым подлинные стены от новодела. Но строительство шло быстрее, чем велись переговоры. В итоге церковь построили как новенькую, и ЮНЕСКО, разозлившись, ее вычеркнуло.
90% грузинских памятников – церкви, все, если пользоваться российской терминологией, являются федеральными памятниками. В грузинской конституции роль церкви сформулирована очень хитро: в одной и той же статье признается свобода совести и декларируется «выдающаяся роль Православной церкви Грузии в истории и ее независимость от государства». По факту церковь обладает уникальными полномочиями. В частности, государству, которое обязано финансировать содержание всех церквей-памятников, юридически очень сложно контролировать исполнение со стороны патриархии охранных обязательств. И это – еще одна сложность во взаимодействии с ЮНЕСКО и охране памятников.
У Мцхеты другая судьба. Формально памятниками там являются только сами церковные здания, а городок находится в границе буферной зоны. Новое строительство на его территории возмутило ЮНЕСКО, и вся Мцхета попала в список объектов, находящихся под угрозой. Власти стали согласовывать с этой организацией все строительные проекты, пока в конце концов ЮНЕСКО не заявила, что больше ничего рассматривать не будет, пока не появится градостроительная документация на весь город – генплан и детальное описание механизмов защиты всемирного наследия.
Однако в Мцхете столкнулись интересы влиятельных девелоперов, мечтавших ее застроить, интересы православной церкви, которая хочет видеть Мцхету религиозным центром, и интересы чиновников, ответственных за то, чтобы Грузия не лишилась еще трех объектов Всемирного наследия. Как следствие – попытки разработать генплан поселения закончились неудачей. Тогда правительство Грузии наложило мораторий на любое строительство в Мцхете до решения всех оргвопросов. Аналогичный мораторий наложен и в Сванетии, где, видя наплыв туристов, местные жители начали лихорадочно строить гостевые дома. Более того – по решению правительства в середине 2000-х строительство запрещали и в центре Тбилиси, пока там не были утверждены охранные зоны.
В отличие от своих грузинских коллег, российские чиновники ЮНЕСКО не боятся, и торчащий на фоне Петропавловской крепости небоскреб или князь Владимир, стоящий в буферной зоне Московского кремля – тому примеры. Скорее, видимо, ЮНЕСКО боится их: ведь бюджет этой организации формируется из взносов ее членов, пропорциональных ВВП. США оттуда уже вышли, лишив организацию 20% доходов. Если следом уйдет и Россия, убыток будет хотя и существенно меньшим, но все же ощутимым.
Антон Мухин
