Кому давать деньги на больных детей, а кому – лучше не надо.
Вакансия, попавшаяся мне на сайте «Росработа», выглядела скромно: «Требуются волонтеры-промоутеры, строго от 18–25 лет, работа у метро “Площадь Восстания”, процент от пожертвования 1000–3000 рублей за смену. Требования: славянская внешность, грамотная речь». Для связи был оставлен номер мобильника – на мой звонок там сразу отреагировали, предложили прийти завтра на «стажировку» и пообещали заработок: 100 рублей в час плюс часть собранных средств. Адрес офиса не назвали: можно встретиться на пятачке у вокзала.
Предполагалось, что деньги собираются детям из детдомов. Фонд «Живи», от имени которого действовал наниматель, действительно существует, но помогает не детдомовцам, а онкобольным.
В тот же день у ТЦ «Галерея» повстречалась девушка в накидке и с прозрачной коробкой. Она собирала на лечение больного ребенка, но на просьбу рассказать подробно о болезни и о том, какое требуется лечение, отреагировала вяло. Из всевозможных соцсетей, где обсуждалось трудоустройство для молодежи, я уже знала, что фонды «Делай добро легко», «Алина», «Аурея», «Детям Донбасса» пользуются в городе неоднозначной репутацией. Их обвиняют в непрозрачности расходования собранных средств, а работающие в фондах студенты не скрывают, что трудятся не за идею, а за деньги. За день можно заработать тысячу рублей, а еще три тысячи пойдут нанимателю. Какую часть из них перечислят детдому или клинике – не знает никто.
Наибольший вред квазиволонтеры приносят легальным фондам, чьих сотрудников теперь тоже принимают за мошенников. Есть простые способы отличить настоящего волонтера, говорит Шекия Абдуллаева, соучредитель пиар-агентства «Бизнес-диалог», а в свободное время – волонтер фонда «АдВита».
– Во-первых, в приличном фонде сотрудники не носят повсюду фотографии больных детей. Мы против дешевой спекуляции и выжимания слез. К тому же при использовании фото нужно специальное разрешение от родителей. Во-вторых, «АдВита» вообще не собирает деньги на какого-то конкретного ребенка, только в фонд, который уже распределяет. Это не значит, что мы не интересуемся судьбами детей, нет, мы про всех знаем, кому помогаем, и можем рассказать, на какой стадии сейчас находится его излечение. В-третьих, у нас всегда есть разрешение от той организации, на территории которой мы работаем. Лжеволонтеров я встречала в метро, а мне доподлинно известно, что метрополитен своего согласия на эти сборы не давал. И в парках. Что самое обидное – они уже копируют деятельность легальных фондов – например нашего. У нас есть традиция – дарить благотворителям какой-нибудь сувенир: календарик или магнит. Вот псевдофонды это тоже переняли.
– Вас когда-нибудь обвиняли в том, что вы тоже мошенники?
– Постоянно. Но эти обличители бывают двух типов. Первые просто проходят мимо и, не поворачивая головы, бросают: вы все жулики. Вторые подходят и начинают расспросы. Их мне удается переубедить. Я говорю: приходите к нам в фонд, вы всё увидите – и как поступают с собранными деньгами, и как организовывают другую помощь. Ведь волонтеры не только сбором средств занимаются, а, например, транспортом помогают: развозят игрушки и лекарства по больницам, доставляют людей на процедуры или, наоборот, в театр. Кстати, самый простой способ распознать волонтера-мошенника – это подойти и спросить: а чем еще кроме денег я могу помочь вашему фонду? Если скажут: нужны только деньги, – всё ясно.
– Есть еще какие-нибудь способы? Потому что в документах бывает трудно разобраться. У лжефондов и сайт может быть, и часть денег они в больницы, может, переводят.
– Можно. Если они нервно реагируют на фотокамеру. Настоящий волонтер будет только рад, если его захотят сфотографировать. Больше рекламы – больше пользы. Вообще, лжеволонтеры активизировались в городе года три назад. Я работаю в «АдВите» с 2010 года и не могу сказать, что и раньше все было гладко. Обычно вал негатива приходит после какого-нибудь скандала. В 2011 году был инцидент с фондом «Федерация» (благотворительный концерт с участием Путина и западных звезд). На нас после него смотрели косо. Но потом все выровнялось.
«Беда в том, – говорит координатор программ фонда “АдВита” Елена Грачева, – что подростки, которые ходят с этими кэшбоксами, не всегда и догадываются, на кого они работают. Думают, что и правда помогают больным. Хорошо бы, родители провели с ними разъяснительную беседу. Но они и сами не в курсе. Мошенники собирают деньги не только на улицах, но и в Интернете, организуя спам-рассылку. Люди, которые хорошо знают «АдВиту», присылали нам копии: за неделю мы получили три таких письма. В двух были фотографии детей, которые давно выписались из больницы, в третьем – девочки, которая якобы лежит в Горбачевском гематологическом центре, но этой девочки никогда не существовало. Кстати, если в письме есть ссылки непосредственно на «АдВиту», мы хотя бы можем отреагировать: заблокировать электронный кошелек, на который идут сборы, закрыть аккаунт в соцсети. На улице можно потребовать показать разрешение: от администрации района или от концертной площадки. Скорее всего, вам покажут договор между волонтером и фондом, но это бессмысленная бумажка, которая ни о чем не говорит. А вот если идут сборы в жилых домах, тут мы бессильны».
Нина Астафьева
