22 января свой 75-летний юбилей отметил тюзовский актёр Николай Иванов, вечный Иван-дурак в «Коньке-Горбунке», Иван Савельев в «Вечном зове», Колька Шмидт из «Красной палатки», Кузнечик-Володя. Когда в 1976 году вышел первый сезон “Вечного зова”, Николай Иванов проснулся знаменитым.
Его узнавали не только в России, но и в Японии, куда он ездил на гастроли. Но острую популярность у женской части населения он приобрёл театральными ролями. В 90-е его Лётчик из “Маленького принца” вызывал не только слёзы, но и острую влюблённость. Поклонницы ходили вокруг ТЮЗа, в надежде увидеть в окне гримерной, как переодевается их божество. А такие спектакли, как “Ундина” или “Эквус” стократно усиливали их чувства.
Детство.
Я родился в Тихвине в 1943 году. Мой отец был начальником пожарной охраны области. Он получил назначение в Тихвин, чтобы привести город в порядок. Ленинград ещё был в блокаде. Мама была вынуждена поехать с ним, потому что военный паек и должен был родиться я. У моей мамы шестеро братьев и все они прошли через войну и когда мы собирались нашей огромной семьёй на праздники начинались воспоминания. Ничего страшного не вспоминали. Ни про блокаду, ни про войну. Всплывали какие-то забавные и смешные истории. И я мальчишкой все это впитывал в себя. Это в ощущении осталось. Мечтал уметь летать. Мне до сих пор снятся сны, как я иду по какой-нибудь тёмной аллее, на мне широкий просторный плащ, дует ветер, поднимает меня и я лечу…
Когда читал «Конька-Горбунка», там была картинка- Иван, летящий в сафьяновых сапогах на Коньке, мечтал о сафьяновых сапогах.
Николай Иванов в “Коньке-Горбунке”
В школе у нас была астрономия и я никак не мог разобраться с картой звездного неба. Когда мы репетировали «Маленького принца» я почему-то взял учебник по астрономии, достал эту карту и понял, что всё очень просто. Стал смотреть на небо и стал знакомиться с созвездиями. А потом выучил все главные звёзды-альфы.
СССР.
Я был пионером, потом секретарем комсомольской организации школы, ТЮЗа, потом вступил в партию, был секретарём партийной организации театра, председателем профкома, словом, занимался общественной работой, как сумасшедший. Теперь-то я понимаю, что тратил много сил и времени на бесполезные дела. Но это всё было посвящено родному театру. Во благо творческого процесса. И иногда вещи, которые были «сомнительны» для партийных руководителей удавалось отстоять. Но, идеологическая зацикленность страны была вредна, когда главное внимание было уделено не человеку, а тому, чтобы строить коммунизм. Мистический, фантастический коммунизм, который никто не знал, как должен выглядеть. В коммунизм верили, как в бога. Никто не знал, как он выглядит.
“А зори здесь тихие”
Когда разрушался Советский Союз я почувствовал несправедливую обиду. Почему эти люди вдруг решили, ни с того ни с сего, всё порушить, когда это было хорошо? Я с большим удовольствием ездил и на Украину и в Белоруссию, в Казахстан. И везде было нормально. Но взять и разбежаться?
Будущее России.
Я пессимист. Мы как-то странно существуем во всём мире. Нас перестали любить. С нами готовы иметь дело, но любви больше нет. В былые годы мы приезжали в Болгарию или Хорватию, нас боготворили. Принимали, как лучших друзей. А сейчас прохладно относятся. С друзьями на кухне больше не собираемся. Как-то прошло желание встреч, тусовок. Хочется одиночества почему-то.
“Бемби”
Зритель.
Молодежь соответствует времени, а время такое, что ценностью считается содержимое кошелька. А еще всё, театр в частности, теперь воспринимается как сфера обслуживания. Как и школа. «Культурный код» заменили собой смайлики. Они всем понятны. Даже мне. Хотя сейчас, когда мы поставили «Денискины рассказы», над которыми хохотали в молодости, дети с большим интересом их смотрят и смеются. Хотя они воспитаны на фентези и недоброкачественной анимации.
Эпохи.
Я помню ещё послевоенные карточки, по которым мы с моей нянюшкой ходили получать по этим карточкам муку, подсолнечное масло… Потом ежегодные сталинские понижения цен. Все ждали этого и принимали с восторгом… Потом эпоха “хрущевской оттепели, когда появились такие потрясающие люди как Евтушенко, Окуджава, Вознесенский, возникли такие театры как “Современник”… Это время было самое плодотворное. Время гражданской боли и совести. Потом «брежневский застой», когда в театре всё остановилось и замерло. Потом потрясающая борьба с пьянством и алкоголизмом, которая нас приводила в недоумение и возмущение. Эпоха первых съездов народных депутатов, с выступлениями Сахарова. Жуткая история с путчем. А я тогда был депутатом и ночью дежурил в нашем райсовете. Эпоха с Ельциным, странная и долгая. И вот наше время… много эпох…
Отношение к власти.
Никогда не относился негативно, скорее критически. Безвластие – это черт те что. Власть совершает ошибки. Бывают ошибки печальные для народа, а бывают те, которые забываются. Вот со временем, например, в результате чего мы на четыре часа от Европы оторвались. Ну, глупость…Кто-то неверно подсказал. Ну, поправили. В конце концов, ничего страшного.
“Маленький принц”
Харассмент.
Дурдом. Ерунда. Начинаются покаяния двадцатилетней давности! Ну, в чём там можно обвинить Дастина Хофманна? А бесподобный, замечательный артист, который теперь вряд ли уже будет сниматься, Кевин Спейси! Ещё не хватало, чтобы Сильвестра Сталлоне кто-нибудь приговорил.
Счастье.
Человеку слишком много всего не хватает, чтобы быть счастливым. Счастья нет.
Ольга Маркина
