Кучу российских спортсменов не допустили на зимнюю Олимпиаду. В утешение Министерство спорта обещало для них провести альтернативные Олимпийские игры, но не провело. А куда не допускают вас?
Борис ТИХОМИРОВ, замдиректора по научной работе Музея Достоевского :
– В России в годы Гражданской войны пропали рукописи романа Достоевского «Братья Карамазовы». Занимаясь их поисками, я обнаружил, что один из следов манускрипта ведет в Государственный Исторический музей в Москве. Я бы хотел иметь допуск к внутренним документам музея, чтобы найти среди них если не рукопись, то хотя бы ее очередной след.
Надежда ИСТОМИНА, кандидат технических наук:
– Разве это сейчас актуально? Вот в советские времена моя дочка Юля занималась в изостудии Дворца пионеров и однажды была награждена поездкой в Финляндию. Но мне сказали, что так как в нашей семье нет рабочих, Юлю могут до поездки не допустить. Но муж представил справку о том, что до института он год проработал токарем на заводе. А чтобы Юля приехала в Финляндию достойно одетой, директор Дворца обеспечила нам по своим партийным каналам допуск в закрома ДЛТ. А сейчас в закрома ДЛТ никто не хочет заходить.
Михаил ЗОЛОТОНОСОВ, критик, член Союза писателей СПб:
– Я бы хотел иметь допуск к архивам ФСБ. Меня интересуют дела оперативной разработки – ДОР.
Леонтий САМОХИН, кровельщик, Жилконтора № 15 Красногвардейского района:
– Хочу иметь допуск к куполу Смольного собора, чтоб посидеть там, посмотреть вокруг и сверху. Один кровельщик говорил мне, что на солнце золото купола отливает зеленым.
Евгений ЛУКИН, директор Дома писателей:
– Я имею допуск к сердцу любимого человека. И больше никуда допуска мне не надо.
Вячеслав ЗАРЕНКОВ, генеральный директор Группы “Эталон”:
– У созидающего мир всегда ко всему имеется допуск, в том числе к «башням Кремля».
Иван БАБКИН, студент 1-го курса СПб ИИР:
– Как будущему культурологу мне хочется иметь допуск к информации по поводу беседы по телефону Сталина с Пастернаком о Мандельштаме, из которой я бы узнал, не повлияли ли ответы Пастернака на последующие репрессии Мандельштама.
Юрий ОХОЧИНСКИЙ, певец:
– Я бы хотел быть допущенным до голливудской Аллеи Славы или до вручения мне музыкальной премии «Грэмми». Но боюсь, что, если что, не смогу воспользоваться этими допусками – сегодня каждому в любой момент грозит опасность попасть под какие-нибудь политические санкции.
Артем СЕМЕНОВ, ученик 11-го класса, школа № 185 с углубленным изучением англ. языка:
– До «мохнатого сейфа». Не понимаете, о чем речь? Погуглите.
Георгий СТАНИН, бармен, Gladstone Pab:
– Хотел бы попасть в закрома старинного винного завода «Новый Свет» в Крыму, чтобы продегустировать имеющиеся там напитки. А то почему-то боюсь, что после реформирования производства технологии изготовления напитков по рецептам времен Голицыных будут утеряны окончательно.
Оксана ВАДУС, хозяйка кафе «Волшебная карамель»:
– Хотела на денек иметь доступ в Государственную Думу – хотя бы просто походить по ней, поглядеть, как там всё устроено, заглянуть в столовую.
Аркадий ПОЛЕНДУК, писатель из Вашингтона:
– Я уехал из России в Америку в 74-м году. На днях приехал с семьей в Петербург, чтобы навестить тещу. И тут меня вдруг сильно потянуло побродить безо всяких туров и гидов по старым русским городкам, поговорить о том о сем с местными жителями, но, согласно визе, я в России имею право находиться только в заявленных мной Петербурге и Москве и допуска к другим городам не имею.
Михаил МИЩЕНКО, бывший преподаватель литературы, охранник:
– Хочу иметь доступ в рай.
Эмилия Кундышева
