3 апреля 1917 года Ленин с группой большевиков вернулся в так называемом пломбированном вагоне из эмиграции в Петроград. Вернулся даже не к шапочному разбору, а уже и шапок не осталось. Революция произошла месяц назад. Революционные органы власти – Временное правительство и Совет рабочих депутатов – уже сформированы. В первом заседают либералы, во втором – эсеры и меньшевики. Петроградские большевики, лишенные своих лидеров, – маленькая группа политических лузеров, в своей газете «Правда» бубнящая всякие общепринятые банальности – про наступившую в России свободу, войну до победного конца и пр. Сталин с Каменевым, например, пророчествовали: «Пусть не рассчитывают Гогенцоллерны и Габсбурги поживиться за счет русской революции. Наша революционная армия даст им такой отпор, о каком не могло быть и речи при господстве предательской шайки Николая Последнего».
С Финляндского вокзала Ленин едет в штаб большевиков – дворец Кшесинской – и рассказывает своим товарищам: войну надо немедленно прекращать, потому что она грабительская. Никакой поддержки Временному правительству, его надо свергать: переходить от буржуазной революции к социалистической. Никакой парламентской республики – вся власть Советам. Никакого союза с «оппортунистическими» партиями, то есть всеми остальными социалистами. Ну еще разную ерунду про конфискацию земель, национализацию банков, рабочий контроль на предприятиях и т.д.
Нам с высоты нашего опыта известно, что в итоге у Ленина получилось не только все вышеприведенное, но и многое, о чем он не смел и мечтать: национализация вообще всего, горы трупов, абсолютная диктатура… Но тогда слова Ленина не восприняли всерьез даже его товарищи. А опытные ораторы из конкурирующих социалистических партий не оставили от них камня на камне.
Во-первых, его тезис о необходимости социалистической революции прямо противоречил учению апостола всех социалистов Карла Маркса, утверждавшему, что такая революция может произойти только в развитом капиталистическом обществе с мощным классом пролетариата. «Россия не принадлежит к числу таких стран. Мы все знаем, что по известному выражению Маркса, ее трудящееся население страдает не только от капитализма, но также и от недостаточного развития капитализма», – писал Плеханов, уличая Ленина в незнании теоретических основ. По Марксу России предстояла долгая жизнь с буржуазно-демократической формой правления, пока капитализм в ней не разовьется до высшей своей стадии. Или пока в странах, где он уже достиг этой стадии, не начнется своя социалистическая революция, которая превратится в мировую. И никто, кроме Ленина, не подвергал эти перспективы сомнению.
Еще сильнее будущему вождю пролетариата досталось за призыв окончить войну. Которая является «грабительской и империалистической», несмотря на то что теперь ее ведет не царское, а революционное правительство.
«Вы видите: война является грабительской, империалистской войной со стороны России. А как обстоит дело со стороны Германии? – изощрялся Плеханов. – Об этом у Ленина не сказано ничего. Но если со стороны одного из двух сталкивающихся между собой лиц проявляется грабительское намерение, то весьма естественно предположить, что другое лицо рискует быть ограбленным. Выходит, что Германия подверглась опасности быть ограбленной Россией».
Тут он, конечно, передергивал. Грабители, воюющие друг с другом, – обычная история. Но дело не в этом. Весь российский истеблишмент – от кадетов до эсеров – за священную войну с «тевтонами». И только один Ленин, приехавший с территории Германии, хочет предать кровь миллионов русских солдат, пролитых на полях от Турции до Восточной Пруссии, и заключить с немцами мир, когда мы стоим на пороге победы. Ленина еще не называют прямо немецким шпионом, но уже громко думают об этом.
Зато прямо обвиняют в том, что своими призывами к социалистической революции он хочет «водрузить знамя гражданской войны в среде революционной демократии». Ленин оправдывался, но не убедительно. Я, говорит он, не знамя гражданской войны водружаю, а призываю терпеливо разъяснять пролетариату его ошибки.
Даже товарищи-большевики не поддерживают Ильича. При обсуждении тезисов Петроградский горком проголосовал так: 2 – за тезисы, 13 – против. Редколлегия «Правды» отказывается печатать его ленинскую статью на эту тему, но он настойчив, и в конце концов 7 апреля она выходит. Правда, на следующий день «Правда» публикует статью Каменева «Наши разногласия», в которой он заявляет, что Ленин высказал свою личную точку зрения, которую партия не поддерживает. И апеллирует к марксовой теории, что социалистическая революция в России невозможна.
Однако Ленин развивает мощную агитационную кампанию. 6 апреля его тезисы поддерживает организация большевиков Петроградского района, на следующий день – Невского и т.д. И уже в качестве подарка на день рождения 22 апреля они утверждаются Всероссийской конференцией РСДРП (б)
Почему? А у большевиков просто не было другого выхода. Они могли осудить Ленина и продолжить плестись в хвосте истории, повторяя мысли взрослых дядей-меньшевиков и эсеров. Или выступить с маргинальными позициями и стать выразителями интересов всех маргиналов. В период революционных брожений масс это перспективная электоральная ниша.
Что можно сказать в оправдание взрослых дядей? Ну, они были правы. Россия действительно не доросла до социалистической революции. И октябрьский переворот, конечно, никакой социалистической революцией в марксовом понимании не был.
Антон Мухин
