Более 90% россиян, согласно опросам, возмущены повышением пенсионного возраста. Социологи предупреждают о резком росте недовольства и предрекают социальный взрыв, который способен перерасти в неуправляемую революцию. Правда, когда случится революция, никто предсказать не может. Какими последствиями грозит стране сложившаяся ситуация? – «Город 812» спросил экспертов.
16 июня правительство внесло в Госдуму законопроект об изменении возраста выхода на пенсию. Для женщин он повысится с 55-ти до 63 лет, для мужчин – с 60-ти до 65 лет. Изменения планируется вводить поэтапно, начиная с 2019 года. По опросу РОМИР, 92% россиян этим решением недовольны. Под протестными петициями в Интернете подписались уже более трех миллионов человек. Об организации реальных, а не виртуальных акций протеста заявили профсоюзы, оппозиционные партии, Навальный, депутаты в регионах. В целях безопасности власти запретили проводить митинги в городах, где проходит чемпионат мира по футболу. Поэтому Москва, Петербург и еще 9 «футбольных столиц» из протестного движения временно выпали. Захлестнут ли страну стихийные выступления? Вот что говорят об этом социологи и политологи.
Сценарий митингов написан заранее
Владимир Сократилин, социолог
– Власти ожидали, что пенсионная реформа вызовет более мощное недовольство, чем мы видим. Поэтому заранее подготовились. Те формы протеста, которые мы наблюдаем, на мой взгляд, курируются правящими структурами – вероятно, администрацией президента. Это можно заметить по месседжу, который все время транслирует пресс-служба президента: мол, Владимир Путин в этом не участвует – во всем правительство виновато. Скорее всего, это означает, что президент в какой-то момент в этом поучаствует. Сценарий такой. Сначала появился протест, потом появится президент, который скажет: «Ну, так нельзя!», и вернет что-нибудь на доработку. И в результате закон о повышении пенсионного возраста все равно будет принят, но с каким-то смягчением. После чего все управляемые протестные акции и митинги успокоятся. Скорее всего, ситуация не станет спусковым крючком для социального взрыва в этот раз. Потому что жизнь в воюющей стране очень сильно влияет на сознание населения. Оно начинает думать: «Хорошо, что нас не бомбят. Все остальное можно пережить». И планка уровня жизни понижается. А планка терпения – повышается.
Но социальная напряженность в обществе возрастет. Это похоже на заполнение комнаты взрывчатым газом. Можно долго чиркать зажигалкой: тут не взорвалось, там не взорвалось. А потом вдруг – бац! – и происходит взрыв. Социальная напряженность повышает вероятность такого взрыва. Она растет-растет, и вдруг – раз! Какой-нибудь Волоколамск случился или пожар в Кемерове – и это может привести к взрыву во всей стране.
В цивилизованных странах для снятия социальной напряженности есть демократические институты: независимые ветви власти, честные выборы, независимые СМИ, суды. Люди могут туда обратиться за защитой, снизить социальную напряженность. А если им некуда обратиться, то рано или поздно происходит взрыв. Люди выходят на улицу, борются с правоохранительными органами – и всегда побеждают! Не было еще такого, чтобы удалось сдержать революцию с помощью штыков. Ее потом можно подавить – когда напряжение уже схлынуло. А у нас, получается, и выходов-то никаких нет: Суды людей не защищают, закон не работает, независимой власти нет.
– Так грядет революция?
– Судя по тому, как оно складывается, все идет к тому, что исполнительная власть выстраивает путь к революции. Ощущение угрозы у власти есть, и она пытается ее парировать самым простым для нее способом, позволяющим сохранить статус-кво и не проводить демократических реформ. А именно – с помощью укрепления позиций силовиков. Другой путь – это развивать демократические институты. Мы можем только надеяться, что революция в это раз произойдет менее губительным образом.
– Когда будет взрыв?
– Беда в том, что у нас никто не измеряет социальную напряженность. Сегодня ее во многом сдерживает личный авторитет нашего президента. Он пока еще достаточно высок. Алексей Кудрин считает, что этот авторитет можно конвертировать в реформы. Основной тезис его экономических программ: можно в авторитете немного потерять, но зато провести непопулярные реформы. Уход Путина от власти (в конце концов, все мы смертны) станет сигналом для более жестокой борьбы в элитах, и это, вполне возможно, приведет и к социальному взрыву. Мы видим, что угроза наступает, но мы не можем сказать, когда взрыв: завтра, или через три дня, или через год. Но будет обязательно.
Власти раздробили недовольных на части
Мария Мацкевич, социолог:
– Власти опасаются повторения событий 2005 года, когда монетизация льгот вызвала массовые стихийные выступления. Главной ошибкой тогда стало то, что реформа затронула одномоментно большую группу людей и была локализована среди узкой возрастной группы. Каждый пенсионер эту реформу немедленно и осязаемо прочувствовал на себе. Особенность сегодняшней реформы – рассредоточенность тех, кого это коснется. С одной стороны, это коснется всех. С другой – нет точки консолидации, из которой может вырасти политический протест. Нет четкого понимания, какие интересы, какой группы, кто может представлять. Слишком общие ощущения, как правило, не толкают людей на совместные акции. Кроме того, реформа будет проходить постепенно для людей разных годов рождения. По сути, власти таким образом раздробили недовольных на части.
Скорее всего, мы увидим снизившийся рейтинг правительства и, может быть, Думы. Рейтинг президента стабилен. Это давно замеченная тенденция: в глазах граждан президент отвечает за глобальные проблемы и внешнюю политику. А внутренние проблемы, как правило, адресуют правительству. Обычно власти боятся каких-то негативных результатов на выборах федерального уровня. Но в ближайшее время их не будет. А петиции в Интернете обращают на себя внимание, только если в подкрепление к ним существуют какие-то акции в реальном времени.
Реформа может стать дополнительным фоном для возникновения недовольства в обществе, но почвы для немедленной негативной реакции, на мой взгляд, нет. К тому же, атмосфера в обществе с 2005 года довольно сильно изменилась. У людей стало меньше ощущения солидарности, меньше веры в то, что протесты принесут результат.
Пройдет серия многочисленных, но разрозненных акций
Дмитрий Гавра, политолог
– У реформы есть краткосрочные и отдаленные политические последствия. Если говорить о стратегических последствиях, то пенсионная система, которую мы имеем сейчас, рано или поздно привела бы к тому, что государство не смогло бы обеспечить достойный уровень жизни пожилым людям. Мы также понимаем, что именно пожилые люди сегодня являются социальной базой поддержки действующего социального консенсуса и действующей власти. Поэтому если пенсионную реформу не провести сейчас, это неизбежно приведет к тому, что через 7–15–20 лет мы получим существенный рост недовольства среди пожилого населения. И это будет гораздо страшнее, чем сейчас. Революция – не революция, но появится очевидный мобилизационный ресурс из людей, у которых впереди еще 15–20 лет жизни, качество которой будет гораздо хуже, чем когда они работали. Это приведет к тому, что мы можем получить голосование за любую альтернативу действующий власти.
Из ближних последствий, мы, скорее всего, увидим маневр, связанный с тем, что предложенная формула реформы будет смягчена. Пройдет серия многочисленных, но разрозненных акций, которые вряд ли можно считать стихийными.
– После этого народ успокоится?
– С моей точки зрения, пенсионный фактор останется среди оснований для политической мобилизации. Но если остальная часть социального консенсуса – недопущение роста бедности, поддержание качества жизни – будет властью соблюдаться, то это не станет поводом для масштабных протестных акций, способных объединить всех недовольных под одним флагом. На мой взгляд, в этой пенсионной реформе есть много рациональных аргументов в пользу того, чтобы она состоялась. Другое дело, что она должна идти рука об руку с повышением доверия к тому, что высвобождающиеся ресурсы пойдут по назначению.
Во-первых – лето, во-вторых – футбол
Татьяна Протасенко, социолог:
– Наши опросы показывают, что главное, чем недовольны сегодня люди, – то, что власть с ними не советуется. Перед тем как вводить новые законы и объявлять реформы, положено делать социологическое сопровождение: узнать, что думает население, сделать прогноз развития ситуации, последствий. У нас все это отсутствует. Реформы падают на голову, как снег. Мы проводили опросы о пенсионной реформе, и парадокс в том, что большинство тех, кто против нее, – это люди пенсионного возраста. Хотя реформа в большей степени затронет молодое поколение. Люди до 30 лет чуть ли не в полтора раза меньше выражают неодобрения, чем те, кому больше 60 лет. Недовольство есть, оно латентно и оно растет. В основном недовольство связано с общим уровнем жизни – низкой зарплатой, пенсией, плохой медициной. У нас лукавые цифры, лукавая статистика. Говорят, что есть повышение, экономика растет. Но реальные-то доходы населения падают. И вот это людей больше всего беспокоит.
То, как было объявлено о пенсионной реформе, – нонсенс. «Решение принято» – и всё! Есть некая параллель с ситуацией монетизации льгот в 2005 году. По прошествии времени многие считают монетизацию полезной. Но нужно же было объяснить тогда людям – как и что. Пока непонятно, приведет ли объявленная сегодня пенсионная реформа к выступлениям. Во-первых – лето. Во-вторых – футбол. Нужно дождаться сентября.
Елена Роткевич
