В 1918 году в России началась Гражданская война. Как учит современная история, это было страшное братоубийственное время, во время которого обе стороны творили чудовищное насилие. На белый террор отвечали красным террором, и наоборот. У нас есть дата начала красного террора: ровно 100 лет назад, 5 сентября 1918 года. А когда начался белый? В этом вопросе – суть разницы между ними.
Террор в бытовом смысле слова начался в Петрограде сразу после Февральской революции, когда в Кронштадте произошли расправы над офицерами. Однако потом ситуация стабилизировалась до уровня криминальных эксцессов – людей могли убивать в рамках грабежей, но не в рамках классовой ненависти. Октябрьский переворот дал террору новый импульс. Первым ярким его актом, выходившим за границы бытовых внесудебных расправ, стало убийство 7 января 1918 года матросами двух лидеров кадетской партии, находившихся под арестом в больнице (уже через месяц после прихода к власти большевики издали декрет об аресте руководителей конституционно-демократической партии) – Шингарева и Кокошкина. На первых порах большевики даже делали вид, что собираются судить этих матросов, но никакого суда так и не было.
Многочисленные случаи, когда ВЧК арестовывала людей с целью получения выкупа от их родственников, тоже можно отнести к эксцессам, однако уже с лета 1918 года террор начинает приобретать официальный характер, то есть становится частью государственной политики. 26 июня 1918 года, после убийства петроградского комиссара печати Моисея Володарского, Ленин писал в Петроград Зиновьеву: «Только сегодня мы услыхали в ЦК, что в Питере рабочие хотели ответить на убийство Володарского массовым террором и что вы их удержали. Протестую решительно!»
Большевики проводят не только репрессии против тех, кто оказывает им сопротивление, но и начинают прибегать к тактике взятия заложников по классовому признаку. То есть людей, у которых нет никакой вины перед советской властью, кроме их происхождения. Заложников расстреливали в ответ на убийства видных большевиков или просто так. По Петрограду ползли слухи, что телами казненных кормят животных в зоопарке. Террор не был тайной, наоборот: списки расстрелянных публиковались в газетах.
Именно благодаря этому, например, удалось идентифицировать останки, найденные у стен Петропавловской крепости в 2009 году. В одной из могил обнаружили кости 16 человек, в том числе одного – с ампутированной ногой. Сопоставив их со списком расстрелянных заложников, опубликованном в «Петроградской правде» 20 декабря 1918 года, исследователи установили, что одноногий человек – герой Порта-Артура, морской офицер Александр Рыков.
30 августа 1918 года происходят два знаковых события – убийство главы петроградского ВЧК Моисея Урицкого и покушение на Ленина. После этого красный террор объявляется официально. 5 сентября 1918 года Совнарком издает постановление «О красном терроре», в котором предписывает «обеспечить Советскую Республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях».
Согласно постановлению, «подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам», а их имена должны публиковаться в газетах. Дальнейшими актами террор распространяется и на тех, кто не имеет непосредственного отношения к заговорам и мятежам: всех бывших жандармских офицеров, членов либеральных и социалистических партий, и т.д. На местах понятие классовых врагов трактовали еще шире. Считается, что одним из первых актов официального террора стал расстрел в Петрограде в сентябре 1918 года около 500 заложников из «эксплуататорских классов».
Кстати, согласно официальной советской доктрине, эксплуататорские классы продолжали существовать в СССР вплоть до второй пятилетки (1933–137 годы), и только с их уничтожением все советские граждане получили гарантированные конституцией 1936 года равные права.
У белого террора, в отличие от красного, нет юбилея. Потому что он никогда не бы провозглашен. Грабежи мирного населения, еврейские погромы, военные преступления (расстрел пленных и раненых), казни справедливо или несправедливо заподозренных в симпатиях к противнику гражданских лиц широко практиковались во время Гражданской войны обеими сторонами. Выяснять, кто был более жесток, – значит заниматься историческими спекуляциями.
Однако нет ни одного официального документа белых властей, провозглашавших террор против всего мирного населения или преследование по классовому признаку. Более того – на официальном уровне любые военные преступления осуждались. Другое дело, что верховное командование белых далеко не всегда контролировало собственных полевых командиров, особенно казаков. Но с формальной точки зрения как политики государства белого террора, в отличие от красного, не было.
Станислав Волков
