Давным-давно Соединенные Штаты стали олицетворением идеального демократического государства. И выборы честные, и люди имеют право протестовать и пользуются им, и неудачных президентов иногда отстраняют от должности. Одной из ключевых позитивных черт США считается самостоятельность и одновременная сплоченность регионов – штатов. Снаружи формируется некая иллюзия того, что все штаты живут в мире и согласии между собой, а если и появляются между ними серьезные разногласия, то они легко решаются в Вашингтоне.
Такое государство и вправду выглядит идиллическим, если бы не одна «деталь» – его не существует.
Американский пирог с горчинкой
Как бы нам всем, мечтающим о демократии, ни хотелось верить, что где-то далеко находится идеальное (притом не тоталитарно-платоновское) государство, его просто нет. И быть не может. Внутри любой страны, особенно большой, существуют свои большие проблемы, и Соединенные Штаты – не исключение. И речь пойдет не о 45-м президенте США, который, по мнению либеральной общественности, рушит Америку изнутри, а о давнем мемориальном конфликте, развивавшемся на протяжении более 150 лет и по сути вогнавшем в начале XXI века страну в ступор и не дающем «дружным» регионам жить и дальше в мире и согласии.
С августа по сентябрь 2017 года американский народ массово сносил памятники героям Конфедерации. Такие действия стали ответом на ряд провокаций радикальных консервативных групп, в том числе на факельный марш в городе Шарлоттсвилл, штат Вирджиния, 11-12 августа. Либеральная общественность взбунтовалась и стала засыпать политиков и местных общественных деятелей требованиями избавить города от монументов с расистской, по мнению протестующих, коннотацией. Властям не оставалось ничего другого, кроме как последовать за либералами во избежание сравнений себя с крайне радикальными группировками, существующими до сих пор в США благодаря Первой поправке к Конституции, гарантирующей всем гражданам полную свободу слова.
Почему же памятники оказались под ударом? Логичнее было бы требовать запрета организаций «а ля ККК», которые исповедуют радикальный национализм и другие давным-давно осужденные, с моральной точки зрения, идеологии. Но, как уже было сказано, выступать против идей в США очень сложно – практически невозможно. США живут по принципу ненарушения Конституции даже в экстренных ситуациях, иначе самый важный документ потеряет смысл своего существования. Редактировать Конституцию в США тоже не особо любят. Чтобы это произошло, требуется пройти через бюрократический ад и систему «checks & balances», по законам которой согласиться на подобные махинации должны все ветви власти: судебная, исполнительная и законотворческая.
Но если нельзя «заткнуть» организации, можно попытаться лишить их идеологических символов. А для этого проще всего заглянуть в историю. Американцу не нужно долго рассматривать прошлое государства, чтобы найти там весьма неприятных либералам личностей, которых уважают радикальные консерваторы, особенно с Юга. Напоминания о легендарных полководцах Конфедерации в Гражданской войне разбросаны по всей стране в виде полутора тысяч различных памятников, мемориальных табличек, названий школ, улиц, парков и садов, площадей и так далее. Вот с чем, казалось бы, либералам можно было легко разобраться. Однако, реальность оказалась намного сложнее оптимистических либеральных расчетов…
«They Drove Old Dixie Down…»
Память о Гражданской войне в США до сих пор – кровоточащая рана.
Для человека со стороны, не имеющего тесных связей с США и их историей, в конфликте между Севером и Югом все очевидно: Юг хотел защитить рабство и вышел из союза, Северу это не понравилось, он принудил Юг вернуться назад, развязав с ним войну и обившись в итоге отмены рабства на всей территории США.
Для американца, особенно «идеологически выдержанного», в этой истории тоже все очевидно. Правда, здесь всё будет зависеть от того, в каком регионе человек вырос или в каких именно традициях был воспитан. Значительная часть американцев согласится с «чужеземцем» – Север победил Юг и сделал правильно, избавив афроамериканское население от гнета рабства. Однако, существует и альтернативная версия – Юг отстаивал свою свободу, свои традиции, свой уклад жизни, и разобрался бы сам, без помощи Севера, в том, нужно ли людям на Юге рабство или нет. А Север просто вторгся на чужую территорию, разрушил её войной и считает себя победителем, хотя на самом деле является захватчиком и агрессором. Отсюда идет противоречивое восприятие генералов и идеологов Конфедерации: для одной части американского общества они – аморальные злодеи, для другой – несомненные герои. И с самого окончания Гражданской войны спор о том, что «случилось на самом деле», продолжается до сих пор.
«Патриотическое» воспитание XX века, которое проводилось организациями с Южной идеологией, например, «Дочерьми Конфедерации» (одним из самых известных объединений, основанным в сентябре 1894 года), укрепило в сознании многих американцев идею о правоте отделившихся во время Гражданской войны регионов. Это стало чуть ли не религией, которую и сегодня невозможно опровергнуть никакими реальными фактами – у последователей идеи «проигранного дела» (Lost Cause of the Confederacy – именно так называется концепция, оправдывающая демарш Юга и возводящая воинов Конфедерации в ранг героев) всегда найдется ответ на любой фактологический аргумент.
Конфликт вокруг памяти о Конфедерации является своего рода стержнем, вокруг которого наворачиваются и другие раздирающие американский социум темы и сюжеты, начиная от всё более накаляющейся борьбы против расизма и продолжая всеми остальными спорами либералов и консерваторов, например, по вопросу об отмене/сохранении Второй поправки к Конституции – о праве на ношение огнестрельного оружия.
Где же сермяжная правда?
На проблему памятников Конфедерации можно смотреть по-разному.
Можно говорить о том, что герои Конфедерации – просто герои борьбы за независимость Юга и что нельзя запрещать людям помнить своих предков и чтить память о них.
Но можно утверждать и иное – что герои Конфедерации защищали рабство и что возводить им памятники – значит наносить оскорбление афроамериканскому населению США и их предкам.
Сторонники обоих взглядов и правы, и ошибаются одновременно. И – что самое драматичное – никак не желают видеть чужой правоты и своей неправоты.
В либеральных (по сути, левых) общенациональных газетах (особенно в New York Times) за лето и осень 2017 года можно было видеть множество статей с призывом избавить Америку от памятников, противоречащих идеям толерантности и либерализма. 17 августа 2017 года, например, газета выпустила материал «После вспышки гнева расистов, статуи сносят тихо». Его главный посыл состоял в необходимости срочного разрешения вопроса в пользу уничтожения мест памяти Конфедерации. Также статья призвала смеяться над «постыдным сочувствующим [правым радикалам]» комментарием Дональда Трампа и его правительства, данным в ходе знаменитой пресс-конференции, на которой Трамп заявил, что во время марша объединенных правых агрессия шла с «обеих сторон». Репортеры New York Times буквально сходили с ума от счастья в своих статьях, когда писали о том, что очередной памятник героям Конфедерации был повержен. Федеральные СМИ центристского (например, газета USA Today) и консервативного толка (Wall Street Journal) при этом отмалчивались, предположительно опасаясь причисления себя к агрессивным радикальным крайне правым группам. В итоге левые на общенациональном уровне явно доминировали, и мнения о том, что не стоит торопиться с уничтожением исторического наследия, хотя и высказывались, но утопали в потоке публикаций, призывающих к массовой зачистке городов и штатов от любых упоминаний о Конфедерации.
В то же время, в отличие от общенациональных, региональные издания – независимо от своей идеологической ориентации – вели себя в данном вопросе иначе. Если внимательно посмотреть на публикации того же периода в небольших изданиях Юга (где находится больше всего монументов, что логично), то можно обнаружить следующую закономерность. Вне зависимости от своей политической направленности, газеты, с одной стороны писали, что бороться с символами в какой-то степени бессмысленно, а с другой, понимая, что колесо конфликта уже катится с крутого обрыва в пропасть, стремились уйти от громких заявлений и нащупать почву для регионального консенсуса.
Региональные авторы писали о том, что для них памятники в парках и на площадях не являются прямыми символами расизма или любой другой нетерпимости, что для них это памятные места в их городе, в их родных районах, это напоминание о людях, живших в этих местах и совершавших подвиг ради своих сограждан, защищая их политическую свободу, а не рабство как таковое. В итоге газеты Юга стали площадкой для дискуссии граждан, а не идеологов. Иными словами, на Юге в большей степени между собой спорили люди, которых заботит будущее их города, их штата, Юга в целом, а не «большая» политическая конъюнктура, ориентированная, в первую очередь, на Белый дом и Капитолий. Именно на региональном уровне стали активно обсуждаться идеи поиска компромисса, поскольку памятники для разных жителей Юга, что и неудивительно, значат сегодня не одно и то же. Например, возникла идея сопровождения памятников поясняющими табличками или создания специального мемориального парка, в который были бы свезены все памятники героям Конфедерации. Даже если компромиссные варианты в итоге и не будут реализованы, важно то, что они появились и были публично озвучены – в противовес громким заявлениям. По мнению некоторых региональных газет, непримиримые заявления, раздавшиеся на общенациональном уровне своим последствием могли привести лишь к полному и окончательному расколу в обществе, особенно на Юге. Либеральный клич на общенациональном уровне, категорически требовавший сноса всего «до основанья, а затем», лишь провоцировал крайне правых радикалов на новые и новые шествия и заводил ситуацию в тупик. Напротив, спокойный разговор жителей отдельно взятого южного города или штата за несколько месяцев позволил людям понять, что нельзя просто так избавляться от исторического наследия и что необходимо искать компромисс.
Регионам виднее, как им помнить о своём прошлом?
Региональная общественность не стремится обострять мемориальный конфликт и «бросаться на амбразуру», понимая, что под угрозой находятся не гипотетические памятники борцам за рабство, а гражданский мир в конкретных штатах, городах и графствах. Более того, даже либеральные южане сознают, что «героев Юга» сегодня чтят не в связи с тем, что они боролись за сохранение рабства, а потому, что они отстаивали свою свободу и своё право на свой дом, пусть даже история показала их идейную неправоту по вопросу о сохранении рабства.
В конце концов, Север давно победил Юг и уничтожил рабство, и новая Гражданская война, особенно на почве мемориального конфликта, южным штатам совершенно ни к чему. Региональный консенсус на Юге, в общем, возможен. Для этого необходимо, чтобы противоборствующие стороны сделали навстречу друг другу ещё несколько шагов. Либералы и афроамериканцы должны признать право штата на позитивную память о своей региональной свободе. Консерваторы и «белые» – право афроамериканцев и либералов на негативную память о рабстве и осуждение в этой связи «героев Юга» за их расистские взгляды и проекты. Память о Конфедерации должна стать компромиссной, только тогда у Южных штатов появится шанс на внутреннее примирение, а у общенациональных политиков исчезнет возможность использовать сугубо региональную тему памяти о Конфедерации в своих корыстных «общенациональных», а по сути, чисто партийных целях. Компромисс же, в свою очередь, станет возможным только в том случае, если федеральный центр страны перестанет давить на регионы и пытаться выровнять всех под свою гребенку. Американский народ неплохо объединяет вера в демократию, в закон, общее благо и в регионализм. И не очень понятно, почему федеральный центр, отдавая на усмотрение регионов вопрос о смертной казни, стремится оставить под своей опекой региональную историческую память.
Возможно, впрочем, что Америка в итоге сумеет преодолеть этот досадный парадокс и оставит вопрос о региональной памяти на усмотрение штатов, а не «федералов».
Есения Новохацкая
