31 января 1852 года родился Лев Тихомиров, пламенный революционер и столь же пламенный монархист.
Лев Тихомиров вырос в хорошей семье. Отец – военный врач по профессии и консерватор по убеждениям. И рос мальчик Лев не в Петербурге, где даже климат делает человека нервным и злобным, а на юге: родился в Геленджике, учился в керченской гимназии.
Но именно в гимназии Тихомиров проникся революционными идеями. Все гимназисты, по его словам, верили в революцию, «как в движение Земли вокруг Солнца».
Наверное, так оно и было. Между прочим, в этой же гимназии учился Андрей Желябов – соратник Тихомирова по «Народной воле» и соперник на любовном фронте.
После гимназии Лев Тихомиров поступил в Московский университет, который через два года бросил. Ему не до учебы – он целиком посвятил себя делу революции. Как и положено, Тихомиров заседал в революционных кружках, писал брошюрки, без большого успеха пытался агитировать петербургских рабочих.
А потом его арестовали. Больше четырех лет Тихомиров провел в тюрьме. Его судили. Приговорили к четырем годам лишения свободы. И сразу же отпустили, поскольку эти годы он уже отсидел.
Кстати говоря, этот же суд полностью оправдал Софью Перовскую. А с ней у Тихомирова приключился роман.
Выйдя их тюрьмы, Лев Александрович уехал к родителям в Новороссийск. Но получил письмо от Перовской. Она «советовала бежать к ним, действующим революционерам». И он побежал. Поселился в Петербурге, вступил в организацию «Земля и воля».
Вскоре «Земля и воля» раскололась на «Народную волю» и «Черный передел». Тихомиров примкнул к народовольцам, которые занялись подготовкой покушения на Александра II.
Много позже Лев Александрович уверял, что осуждал идею цареубийства. Он привирал. На самом деле он эту идею поддерживал. Хотя сам ни в каких терактах не участвовал. Тихомиров был главным идеологом и публицистом «Народной воли». Так сказать, теоретиком террора.
В практики он не годился – не тот характер. «Тот» был у Желябова. Именно поэтому Перовская разлюбила Тихомирова и полюбила Желябова.
В общем, Тихомиров нашел другую женщину, а Перовская с Желябовым убили царя, за что их и повесили.
А исполком «Народной воли» отправил письмо Александру III. Написал это письмо Лев Тихомиров.
От нового царя требовали амнистии, свобод и созыва парламента, который переделает «государственную и общественную жизнь» «сообразно с народными желаниями».
А если царь не согласится, то ему же хуже – «цареубийство в России очень популярно», оно «вызывает у огромной части населения радость и сочувствие».
Тихомиров обманывал и царя и себя. Никакой радости убийство Александра II у народа не вызвало. Да и сам автор письма ждал ареста и дрожал как осиновый лист. И – от греха подальше – сбежал за границу.
За границей Тихомиров начал во всем разочаровываться. Выяснилось, что Сергей Дегаев, фактически руководивший остатками «Народной воли» в России, является полицейским агентом. Об этом рассказал сам Дегаев, причем рассказал именно Тихомирову. Тихомиров разочаровался в «Народной воле».
Наблюдая за политической жизнью Швейцарии и Франции, Тихомиров разочаровался и в демократии. Она, мол, «на практике приводит лишь к господству тех, кто умеет искуснее других обманывать народ».
Короче говоря, бывший член исполкома «Народной воли» выпустил в Париже брошюру «Почему я перестал быть революционером». Более того, написал письмо Александру III. Как мы помним, это было уже второе письмо. В первом – от имени «Народной воли» – он выдвигал условия и угрожал. Во втором – каялся и просил прощения.
10 декабря 1888 года Тихомирова, проживавшего в Париже, вызвали в российское посольство. И сообщили, что царь его амнистировал. «Ура! Теперь начинаю новую жизнь», – записал Лев Александрович в дневнике.
Он вернулся в Россию убежденным монархистом. Написал трактат «Монархическая государственность», за который Николай II пожаловал ему золотую табакерку. Сотрудничал в реакционнейшей газете «Московские ведомости», а в 1909 году даже стал ее главным редактором.
Но и в России Тихомирова ждали разочарования. Революционеры считали его предателем, либералы терпеть не могли, а консерваторы относились с естественным недоверием. «Монархическая государственность» не пользовалась спросом, а тираж «Московских ведомостей» во время его редакторства падал.
Но главная беда – в России появился сделанный по европейскому образцу парламент – Государственная дума. А это неправильно. Правильно – живое творческое самодержавие. Если хотите понять, что это такое, прочитайте 600 страниц «Монархической государственности». Возможно, поймете, но вряд ли.
«Неудачная жизнь, неудачный человек», «результаты жизни нулевые», – писал про себя Тихомиров.
Может быть, не надо было от революции сразу к самодержавию шарахаться? Может, нужно было где-нибудь на либерализме остановиться?
Нет, в России и на этой остановке результаты были бы нулевые. У нас вообще не надо политикой заниматься. Есть же и другие занятия – торговля какая-нибудь, наука или шоу-бизнес.
Глеб Сташков
