Не могу не отметить годовщину прошлогоднего выступления Валентины Матвиенко с посланием Законодательному собранию СПб. Это выступление сыграло в истории Петербурга очень важную роль. У меня как у исследователя текущей истории Петербурга возникает ассоциация с фразой Юрия Трифонова из романа «Нетерпение»: «Громадная российская льдина не раскололась, не треснула и даже не дрогнула. Впрочем, что-то сдвинулось в ледяной толще, в глубине, но обнаружилось это десятилетия спустя». После прошлогоднего послания губернатора и ответной реакции на него льдина петербургской административно-командной системы не треснула, не дрогнула, но все же что-то сдвинулось в глубине, и результаты мы ощутили не десятилетия спустя, а уже через один-два месяца.
Волнующий фрагмент
Если судить по “Истории одного города”, от градоначальников в истории остаются отдельные выразительные фрагменты, вызвавшие волнения в умах. Таким “фрагментом”, несомненно, было то место из послания губернатора Петербурга ЗакСу от 23 апреля 2008 г., которое было обращено к общественной организации “Живой город”.
“Мы не меньше крикливых защитников исторического центра хотим сохранить в нем все, включая рядовую застройку. Но что делать, если домам, как и людям, не дана вечная жизнь? При угрозе жизни горожан власти обязаны расселять дома, а в случаях невозможности вывода из аварийности принимать на себя ответственность по их разборке. Повторяю: обязаны. <…> Замечательно, что у нас такие неравнодушные люди. Они досконально знают историю Петербурга и тревожатся за каждый дом. Но их трепетной любовью к городу умело пользуются группы “доброхотов”, в т.ч. заезжих из Москвы, которые буквально зомбируют население криками и стонами о сотнях – я не оговорилась, сотнях памятников архитектуры, якобы потерянных в самые последние годы. Это – ложь. Я очень прошу: покажите первую сотню! Вот сотни памятников спасены – это правда <…> Я хочу предупредить такого рода недобросовестных людей: в рамках действующего законодательства мы вынуждены будем за дезинформацию, за ложь привлекать их к ответственности”.
После этого “Живой город” опубликовал список уничтоженных исторических памятников, состоявший сначала из 95, а потом из 102 позиций. Этот список был передан в Смольный, объяснения вице-губернатора Александра Вахмистрова, которые потом последовали, были не очень впечатляющими. Смольный вдруг фактически онемел, не найдя аргументов. Практически одновременно с этим против действий власти по уничтожению исторических памятников развернулся медиахолдинг Олега Руднова, что добавило в общую критику еще больше остроты.
А в начале июня 2006 года уже закипел скандал вокруг нового здания биржи на 26-й линии В.О., которое оказалось фоном для здания Биржи Тома де Томона. И этот скандал, начало которому положила публикация исторического фотоснимка на сайте “Фонтанка.ру”, привел к двум последствиям, неожиданным для самих протестующих. Во-первых, власть в лице губернатора и вице-губернатора Вахмистрова признала ошибку и даже чуть попятилась, хотя лишь на словах (этажи снесены не были, впрочем, здание биржи так и пустует, поскольку нет акта Госстройнадзора). Во-вторых, Валентина Матвиенко начала оправдываться и искать виновных – прежнюю администрацию, Градсовет и т.д. В-третьих, рухнула даже та монолитная круговая оборона, которую держали петербургские архитекторы, прежде не позволявшие себе критиковать друг друга ради заработков.
В результате в апреле–мае–июне 2008 года сложилась совершенно новая ситуация: активная возмущенная общественность и те СМИ, которые этого пожелали, де-факто завоевали право на беспрепятственную критику администрации Петербурга в части архитектурно-строительной политики, а администрация уже больше не угрожала, но либо отмалчивалась, либо оправдывалась, в основном вяло, иногда чуть более экспрессивно, и даже делала некие реверансы в адрес общественности, как это было, например, с постановлением правительства СПб о сносе двух верхних этажей новой биржи на 26-й линии Васильевского острова (правда, постановлении невыполненном) или с историей вокруг строительства жилого комплекса “Империал” на Московском пр., о котором власти много говорили, но все завершилось пшиком.
Новая расстановка сил
Новую расстановку сил я бы описал так. Городская администрация практически смирилась с резкой критикой в свой адрес, приняв ее как неизбежное сопровождение той строительной политики, которая проводится. Более того, власть регулярно оправдывается, пытаясь приводить аргументы, а то и отступает (делает вид, что отступает), как это было с новой биржей и с домом Лобанова-Ростовского, на крыше которого даже понизили мансарду на смехотворные 30 см. В основном делается это неуклюже, но, во всяком случае, обвинений в дезинформации и угроз уголовным преследованием больше не слышно. Впрочем, есть и рецидивы: например, глава КГИОП Вера Дементьева 4 мая 2009 года предположила, будто новообразование, обнаружившееся над восточным крылом Главного штаба, – это результат фотомонтажа. Но таких рецидивов остается все меньше. При этом администрация делает все то же самое, что и раньше, т.е. на практике не обращает внимания на протесты и критику.
Вся эта критика строительной деятельности власти выглядит проявлением гражданского общества, независимого от государства. Но в условиях бюрократического рынка у гражданского общества практически не остается средств воздействия на власть. Суд в лучшем случае может принять “нейтральное” решение, не дающее никакого практического результата, прокуратура если и принимает решения, то не добивается их исполнения, а такие организации, как Госстройнадзор и КГИОП, являются ведомствами в системе городской администрации.
В итоге гражданское общество оказывается имитацией, что администрацию СПб устраивает, поскольку снимает всякие разговоры о подавлении инакомыслия или “зажиме критики”. Какой “зажим”, если действия администрации критикуют все, кому не лень!
Иными словами, критика уничтожения исторического Петербурга легализовалась, но тут же оказалась вписанной в новую удобную для власти конструкцию.
Кроме того, администрация может рассчитывать на то, что общественность устанет, что ей надоест. Скажем, с незаконным строительством “Империала” возник длинный скандал, а только что обнаруженное и подтвержденное Госстройнадзором незаконное (т.е. без проекта и разрешения) строительство другого жилого комплекса от ЛЭК, “Лондон парка” на пр. Просвещения, 43, уже не вызвало никакой реакции. Хотя что может быть скандальнее, чем стройка без проведения госэкспертизы проектной документации. Более того, выяснилось, что проектной документации на этот “Лондон парк” вообще нет, она еще только разрабатывается. Проект в стиле кича подготовлен архитектурной мастерской В. Реппо. В комплекс входят два 45-этажных дома и дома более низкие, естественно, ТРК, корты и т.п. Расчетная плотность застройки здесь более 35 тыс. кв. м/ га, при допустимой в 14 тыс. кв. м/га.
По существующим нормам это нельзя строить, поэтому проект и не был отправлен в Госстройнадзор. Однако никто уже не реагирует, тема просто осточертела – на что и был расчет. Другой расчет делается на то, что незаконно построенное не заставят ломать, как это произошло с тем же “Империалом”. Поэтому проекты держат в тайне до самого завершения неразрешенного строительства, что превратилось в технологию.
Тайна как технология
Ту же технологию тайны власть применяет и сама. Закономерно, что скрывается от общественности проект второго здания Мариинского театра и судьба Фрунзенского универмага, окруженного тем самым фирменным забором, после установки которого начинается тотальный снос, на словах отрицаемый.
Закономерно, что многое вообще обнаруживается случайно, как, например, торчащее над восточным крылом Главного штаба строительное новообразование, которое выперло наверх. Это интересная ситуация: в родном городе мы теперь живем, как в незнакомом, где везде неожиданности. Глазастая Кира Обухова (“Фонтанка.ру”) присмотрелась в направлении строительных кранов и разглядела ее только сейчас, хотя 8-этажное здание в Волынском пер., 3а, построено еще в 2006 году. В том и заключено своеобразие ситуации, что КГА и КГИОП сохранили в тайне, что здание будет видно с “нулевой отметки” Дворцовой площади.
Технология тайны была применена администрацией СПб потому, что она сама нарушила собственный нормативный акт – “Временный регламент застройки земельных участков”, утвержденный постановлением правительства СПб от 28.04.2004.
Кратко история этого сооружения такова. В 1997 – 2000 гг. была построен 4-этажный гараж, спроектированный по заказу компании “Внешленстройсервис” архитектурной мастерской М. Мамошина. Фасад выполнен в камне с логичным использованием мотивов “северного модерна”. Однако аппетит приходит во время еды, и потому придумали сделать на этом гараже надстройку – сначала для развлекательно-досугового центра. Потом функция изменилась – здесь оказался отель “Северная столица” и бизнес-центр Northen capital house. Проект в 2004 г. подготовила по заказу все той же компании “Внешленстройсервис” все та же мастерская Мамошина.
Однако надстройка оказалась на редкость уродливой: она облицована зеркальным стеклом, и в узком, как ущелье, Волынском переулке, а также с набережной Мойки смотрится как материал, абсолютно чужеродный всей окружающей застройке. А, главное, надстройка сделана четырехэтажной с панорамной площадкой на кровле здания, т.е. по исходному замыслу должна была иметь такую высоту, чтобы с нее была видна некая панорама (все картинки размещены на сайте мастерской Мамошина).
Я произвел расчет. С учетом того, что расстояние от противоположного конца Дворцовой площади до дома 3 по Волынскому пер. составляет 530 м, а расстояние от той же точки до фасада Главного штаба равно 320 м, высота же Главного штаба по карнизу – 23,5 м, нетрудно подсчитать, исходя из подобия треугольников, что высота 8-этажного здания, спроектированного Мамошиным, чтобы его верхушка была видна с Дворцовой, должна быть равна 43 – 45 м. При том, что по постановлению № 648, которое действовало в период проектирования, высота зданий здесь должна быть не более 23,5 м (высота карниза Главного штаба), а при проведении историко-культурной экспертизы и получении положительного заключения – не более 28 м. Таким образом, превышение разрешенной высоты очень существенно! Причем верхние этажи надстройки 4-этажного гаража сделаны не прозрачными, а облицованы зеркальным стеклом, и весь этот “стеклопакет” очень хорошо виден с Дворцовой площади вместе с ограждениями смотровой площадки и галереи. Ибо если со смотровой площадки, по замыслу инвестора и архитектора, должна быть видна Дворцовая площадь и Зимний дворец, то и оттуда будет отлично видна смотровая площадка.
В этой связи заслуживает быть особо отмеченным полное спокойствие, которое администрация города сохраняет после того, как это здание уже “рассекречено” и дезавуировано. Вера Дементьева начала фантазировать о фотомонтаже, Госстройнадзор что-то вяло твердит о 23,5 метра высоты карниза ДЛТ… Не рычат в ответ на критику, не пугают репрессиями, но и не обращают внимания.
Между прочим, инвестором здания-нарушителя выступил “ДЛТ-инвест”, в состав учредителей которого входят универмаг ДЛТ (30% акций) и АОЗТ “Внешленстройсервис” (40% его акций владеет депутат ЗакСа В. Гольман, данные 2000 г.). Офис “Внешленстройсервис” расположен в доме 31 по Захарьевской ул., смежном с домом 44 по ул. Чайковского, где находится “СоюзПетрострой”, президентом которого является В. Гольман. Проект реконструкции здания с двойным адресом Захарьевская, 31, лит. А4 / Чайковского, 44, лит. Б, выполнила “Архитектурная мастерская Мамошина”. Хотя бы известно, кому надо говорить “спасибо”.
Что же касается строительства на территории самого универмага ДЛТ, то пока новостройки с Дворцовой площади не видно, однако это не означает, что она не поднимется выше отметок бизнес-центра в Волынском переулке, 3а. Этот бизнес-центр в свое время рекламировался как “одно из самых высотных зданий в зоне “золотого треугольника”” (причем подчеркивалось, что “офисные помещения на последних этажах обладают исключительными видами на исторический центр города”). Теперь если здание ДЛТ или его флигель захотят надстроить для получения “исключительных видов”, то они уже должны будут иметь высоту 49 – 51 м, чтобы стеклянная надстройка на доме 3а по Волынскому пер. не перекрывала вида. И так по нарастающей.
