Этот текст я опубликовал более двух десятилетий назад, 16 июля 1997 года в петербургской газете «Час пик». Сейчас бы я, конечно, сделал его менее задорным, менее однолинейным, одним словом, менее хайповым.
И не потому, что нынче – “другие времена”. А потому, что за прошедшие годы я понял: одни и те же люди, одни и те же социумы в разных ситуациях ведут себя по-разному. Зачастую – диаметрально противоположно. И огромную роль играет здесь не только “генетика народа”, но и “генетика власти”. Ее исторический культурный код.
Особенно, когда эта власть навязана обществу извне – да так крепко, что со временем стала восприниматься, как «своя родная». Собственно, именно это и приключилось с той частью Древней Руси, которая очутилась сперва под монголами, а затем – не переводя дыхания – под кремлёвскими самодержцами…
Сегодня я убежден, что ответственность за очень многое, из того, что происходило и продолжает по сей день происходить в России, несут не отдельные люди как таковые и даже не общество в целом. Её несёт вся 500-летняя московская политическая культура, превращающая народ – в агрессивное и безмозглое быдло, а власть – в ушлого директора скотобойни, наряженного пастухом… Ну, или козлом-провокатором, не суть.
И все же я решил “переиздать” этот мой давний, самый неполиткорректный за всю историю моего журнализма, “русофобский” опус. Мне показалось, что в нем есть мысли, актуальные именно сейчас, в период, когда народ российский в очередной раз пытается добыть ответ на сакраментальный вопрос: «Куда ж нам плыть, когда уже приплыли?».
Взять хотя бы вот эту цитату из моего давнего текста:
«Достаточно просто взглянуть на то, как проявляет себя российское общество в последние годы, — …чтобы понять: конституциональные глупцы в России никуда не делись, они просто ждали своего часа, чтобы вновь начать задавать общенациональный тон. Страх свободы и ответственности. Поиск какой-либо одной, универсальной причины всего происходящего вокруг. Жажда заведомо иррациональных («магических») ответов на серьезные жизненные вопросы. Неумение и нежелание делать разумный выбор — и, напротив, желание делать выбор на основе эмоций… Тоска по железному порядку, способному «упростить» эту «слишком сложную» и «непонятную» жизнь. Пристрастие к тупому юмору и пошлому морализаторству. И, наконец, ни на секунду не ослабевающая всеобщая боязнь всеобщего обмана…»
Автор в те далекие годы.
А чтобы дать читателям возможность оценить этот мой текст максимально критически, я приглашаю всех изучить полную версию полемики, развернувшейся на страницах газеты “Час Пик” после публикации моей статьи – здесь.
Национальная глупость великороссов в контексте научного гипостазирования
«В наших головах нет решительно ничего общего, все там обособленно и все там шатко и неполно. Я нахожу даже, что в нашем взгляде есть что-то до странности неопределенное, холодное, неуверенное, напоминающее отличие народов, стоящих на самых низших ступенях социальной лестницы. В чужих краях, особенно на Юге, где люди так одушевлены и выразительны, я столько раз сравнивал лица своих земляков с лицами местных жителей и бывал поражен этой немотой наших лиц».
П. Я. Чаадаев. Философические письма. 1829—1836 гг. Письмо первое
Тезис о том, что умом необъятную Россию следует попросту считать «страной дураков», выдвинут не сегодня Валерией Новодворской, не вчера Салтыковым-Щедриным и даже не позавчера московским диссидентом начала XVII в. Иваном Хворостининым. Судя по всему, первым, кто усомнился в способности восточных славян к разумному самообустройству, был их древнейший историограф — предположительно, киево-печерский монах Нестор, — донесший до нас предания о том, как новгородцы, не сумевшие совладать с собственноручно порожденным гражданским хаосом, призвали себе в начальники варягов — для установления «наряда», то есть, как сказали бы мы теперь, «правового порядка».
Несмотря на столь почтенный возраст упомянутой точки зрения, по сей день к рассуждениям подобного рода принято относиться как к проявлениям либо злого умысла, либо убогого стремления к интеллектуальному эпатажу.
А меж тем в отечественной науке существуют вполне серьезные аргументы в пользу того, что именно интеллектуально примитивные («простодушные») люди формируют базовые черты так называемого русского национального характера.
В этой связи необходимо прежде всего вспомнить одно мало известное в широких кругах общественности научное открытие, которое в 30-х годах этого столетия сделал московский психиатр П. Б. Ганнушкин, автор считающегося классическим труда «Клиника психопатий», М., 1933 г.
Так вот, Петр Борисович Ганнушкин обнаружил, что среди обследуемых им соотечественников существует большое количество таких людей, которые не укладываются ни в один из известных мировой науке психологических типов…
Несколько слов о психологической типологии вообще…
Личность, с точки зрения психологии и психиатрии, есть совокупность психических свойств и отношений. Эти свойства и отношения, в зависимости от степени их выраженности, могут быть нормальными, гротескными и болезненными. В первом случае психологи и психиатры говорят о той или иной форме «акцентуации характера», во втором случае — о той или иной форме психопатии, а в третьем случае — о той или иной форме эндогенного (то есть возникающего как бы самопроизвольно изнутри организма, без видимых внешних причин) психического заболевания.
Получаются своего рода «психолого-психиатрические триады»: каждому эндогенному заболеванию соответствуют определенные формы психопатии и акцентуации характера. Шизофрении — шизоидный тип психопатии и шизоидный тип акцентуации характера, маниакально-депрессивному психозу — циклоидный тип, эпилепсии — эпилептоидный тип, олигофрении — …
И вот тут западная психиатрия разводила и по сей день продолжает беспомощно разводить руками, поскольку ничего похожего на «олигофреническую» (слабоумную) психопатию, а тем паче акцентуацию характера (то есть «слабоумную норму») ей обнаружить не удавалось и не удается.
Петр Ганнушкин. 1930 г.
Стройность всей «триадной схемы», таким образом, была бы поколеблена, если бы положение не исправили российские психиатры. Сперва московский профессор П. Б. Ганнушкин открыл существование «конституционально-глупой» психопатии, а спустя несколько десятилетий петербургский профессор А. Е. Личко научно описал «конформную» (конституционально-глупую) акцентуацию характера и таким образом закончил построение недостроенной западными психиатрами «олигофренической триады». Иными словами, российские психиатры на отечественном материале смогли установить, что слабоумие («конституциональная глупость») может выступать не только в достаточно грубой форме врожденной неспособности человека мыслить сложно или мыслить вообще (то есть в форме олигофрении), но и в форме более тонких отклонений или даже просто особенностей характера. «Конституциональные глупцы» (психопаты и акцентуанты), по Ганнушкину и Личко, – это люди, главной чертой которых является абсолютный конформизм, готовность к немедленному и некритичному усвоению любой идеи, навязываемой извне, со стороны общества в целом, ближайшего окружения или просто отдельной влиятельной личности. Это люди, напрочь лишенные собственного житейского ума, – те, кого традиционно принято называть «простаками» («полными тормозами»).
Вот как описывает конституциональную глупость изобретатель этого термина профессор Ганнушкин: «Подобного рода люди иногда хорошо учатся (у них сплошь и рядом хорошая память) и не только в средней, но даже в высшей школе, когда же они вступают в жизнь, когда им приходится применять их знания к действительности, проявлять известную инициативу, они оказываются совершенно бесплодными… Иногда без больших недоразумений они работают в торговле и даже в администрации. Одной из отличительных черт «конституционально» ограниченных является их большая внушаемость, их постоянная готовность подчиняться голосу большинства («Что станет говорить княгиня Марья Алексеевна!»); из естественного чувства самозащиты они держатся за старое…».
Вопрос: почему то, что удалось обнаружить Ганнушкину, осталось незамеченным его зарубежными коллегами-современниками? Ведь среди них были настоящие корифеи мировой науки о человеческой психике, те, кто первым установил типологическую связь между психическими заболеваниями и соответствующими видами психопатии и психической нормы: Э. Кречмер, Э. Крепелин, К. Шнайдер и другие?
Единственно возможный ответ на этот вопрос заключается в том, что, в отличие от своих немецких и прочих зарубежных коллег, профессор Ганнушкин работал в России. Причем в тот самый период, когда количество «конституциональных глупцов», попадающих в орбиту внимания отечественных психиатров, чрезвычайно возросло.
Это, напомню, были 20—30-е годы. Период, когда в крупные российские города (откуда незадолго до того была изгнана и продолжала изгоняться дореволюционная элита) широким потоком хлынула российская деревня. Именно в этих условиях угодившие в непривычно сложную для деревенского жителя обстановку большого города, конституционально глупые выходцы из деревни начали особо обильно «выпадать в психиатрический осадок». Чтобы представить себе тип людей, который довелось научно описать профессору Ганнушкину, проще всего вспомнить нескончаемую галерею зощенковских типов…
Разумеется, скептики могут высказать предположение, что профессор Ганнушкин попросту «обманулся зрением» и, подобно В.И. Ленину, писавшему об «идиотизме деревенской жизни», посчитал недостаточно умственно полноценными представителей иной – деревенской культуры. Однако это не так. Дальнейшие исследования отечественных психиатров подтвердили существование конституционально-глупого (конформного) типа людей — вне зависимости от их деревенского или городского происхождения. Просто в ситуации резкого изменения социальных стереотипов (каковой явилось для бывших сельских жителей перемещение их в крупные города) именно категория конституциональных глупцов оказывается наиболее психиатрически уязвимой: эти люди могут сравнительно успешно адаптироваться к жизни, протекающей по десятилетиями отработанным и отшлифованным правилам социальной игры, но в ситуации, когда необходимо делать осмысленный индивидуальный выбор, такие люди впадают в состояние глобальной прострации и перманентного стресса, чреватое социально-психологической дезадаптацией.
На первый взгляд, сказанное вроде бы противоречит заявленному в начале статьи тезису о «национальной глупости великороссов»: можно ведь предположить, что в Европе в 20—30-е годы этого столетия просто не сложилось тех специфических социальных условий, которые имели место в тогдашней России и которые помогли Ганнушкину, в отличие от его западных коллег, открыть феномен конституциональной глупости.
Такой вывод был бы, наверное, правомерен, если бы не одно «но». Дело в том, что ни в одной стране мира (по крайней мере из тех, в которых существует психиатрическая наука) открытие, сделанное Ганнушкиным и впоследствии дополненное наблюдениями Личко, по сей день не используется. Можно, конечно, утешать себя мыслью о том, что причиной тому служит традиционное пренебрежение западных ученых теоретической деятельностью российских коллег. Можно посетовать на то, что русский язык так и не стал языком международной науки…
Но, может, все гораздо проще?
Может быть, дело в том, что на Западе, в отличие от России, попросту нет такого количества «конституционально глупых» людей, чтобы их можно было выделить в самостоятельный тип? В пользу этого предположения говорит тот факт, что в европейской психиатрии еще до Ганнушкина было известно и широко применялось понятие «salon blodsinn» («салонное слабоумие»). По признанию самого Петра Борисовича, по своим особенностям европейский «салонный дурак» и российский «конституциональный глупец» — суть одно и то же. Беда лишь в том, что «салонных дураков» на Западе принято считать людьми психически больными (олигофренами), то есть безусловно ненормальными, представляющими собой исключительное явление, — в то время как в России, если следовать логике профессоров Ганнушкина и Личко, конституциональная глупость (конформизм) может выступать не только в виде психопатии, но даже образовывать самостоятельный, то есть численно сопоставимый с прочими (шизоидами, циклоидами, эпилептоидами, истероидами и пр.) и социально значимый вариант нормы.
Тот факт, что открытие профессора Ганнушкина не утратило с годами своей актуальности, доказывает не только продуктивное развитие его теории в работах других отечественных психиатров. Достаточно просто взглянуть на то, как проявляет себя российское общество в последние годы, — явившиеся, подобно эпохе урбанизации 20—30-х годов, периодом глобальной ломки привычных социальных стереотипов, — чтобы понять: конституциональные глупцы в России никуда не делись, они просто ждали своего часа, чтобы вновь начать задавать общенациональный тон.
Страх свободы и ответственности. Поиск какой-либо одной, универсальной причины всего происходящего вокруг. Жажда заведомо иррациональных («магических») ответов на серьезные жизненные вопросы. Неумение и нежелание делать разумный выбор — и, напротив, желание делать выбор на основе эмоций («Голосуй сердцем!»). Тоска по железному порядку, способному «упростить» эту «слишком сложную» и «непонятную» жизнь. Пристрастие к тупому юмору и пошлому морализаторству. И, наконец, ни на секунду не ослабевающая всеобщая боязнь всеобщего обмана… В самом деле: в какой еще стране поголовной грамотности телевидение станет учреждать специальные телепрограммы, сами названия которых («Поле чудес», «Времечко», «12 копеек» и т. д.) будут содержать ответ на вопрос о среднем IQ их постоянной телеаудитории?..
Однако едва ли не наиболее «чистые» образцы описанной профессором Ганнушкиным «конституциональной глупости» являют собой многие нынешние представители так называемой российской элиты — те, кого характеризует повальное неумение не только предвидеть ближайшие последствия своих незамысловатых действий, но хотя бы успешно сочетать подлежащие со сказуемыми в процессе спонтанного словоговорения…
Таким образом, если из открытия, осуществленного шесть десятилетий назад П.Б. Ганнушкиным, сделать необходимые выводы, то они окажутся весьма неутешительными для всех, кто верит в неизбежность торжества Разума над Глупостью уже при жизни нынешнего поколения россиян…
Впрочем, как известно, — «суха теория, мой друг, но древо жизни вечно зеленеет», и, может быть, не надо нас держать за таких уж конституциональных дураков, господин профессор?..
Даниил Коцюбинский
«Час Пик» № 103 (832), 16 июля 1997 года
На эту публикацию критически откликнулся заместитель главного врача С.-Петербургской психиатрической больницы № 1 имени П. П. Кащенко Олег Лиманкин:
“Д. Коцюбинский, мертвой хваткой вцепившись в несчастного Петра Борисовича и упорно «продолжая логику профессоров», утверждает, что в России конституциональная глупость выступает уже не только в виде психопатии, но и образует широкий социальный слой, который «задает общенациональный тон»…”
“Другие формулы Д. Коцюбинского просто неловко читать. Русских, оказывается, отличает «пристрастие к тупому юмору и пошлому морализаторству», а судить о коэффициенте интеллектуального развития российской аудитории следует по таким телепередачам, как «Поле чудес»…”
