По вечерам чувствую себя подпольщиком-пушкинистом. Срываю объявления с собственного дома, складываю бумажный ком в помойное ведро, поэтому всегда много мусора. Не только поэтому, конечно, но и поэтому тоже. На следующий вечер – то же самое.
Кстати, мой дом теоретически мог видеть Пушкин. И меня оскорбляют прокламации, которыми дворник под прикрытием жилконторы гадит на стены дома. Содержание их всегда одинаково. Зимой – «Не ставьте машины у дома, 5 января будет производиться сброс снега с крыши». Естественно, 5-го ничего не происходит, но на следующий день в объявлении 5-е фломастером исправляется на 6-е, потом на 7-е, потом на 12-е, потом я, потеряв терпение, срываю объявление, и начинается новый отсчет – дворник вскрывает очередную пачку бумаги для принтера, кладет в карман свежий скотч – и поехали! «Завтра, 13-го….»
Бумаги в жилконторе до фига, поэтому объявления клеятся щедро, через каждый 10 см. Для тупых. По периметру дома стоят страшные сосновые свеженарубленные противотанковые ежи, обмотанные колючей проволокой. Вру, красно-белой полиэтиленовой лентой. И дома, который теоретически мог видеть Пушкин, мы, жильцы, уже давно не видим.
Но чудо, пришла весна, снег растаял, и жилконтора выдает дворничихе в коричневых рейтузах ядовито-зеленый скотч и весенний слоган: «Завтра 30 марта (1, 2, 3, 4, 5 апреля и далее бесконечно с помощью фломастера) будет отбиваться штукатурный слой верхнего карниза, не ставьте машины у дома». Так желтый дом, зеленый скотч, коричневые рейтузы, красно-белая полоска, противотанковые ежи и ежедневное вранье сделали из меня подпольщика.
Подрывная деятельность не осталась незамеченной, и дворник в воспитательных целях прекратила мыть парадную, а может, просто времени не хватает, поскольку постоянно нужно заклеивать дом. Зато повесила график уборки, где ежедневно проставляет себе высокий балл. И можно было бы плюнуть и смириться с зеленым скотчем – ведь, в конце концов, доподлинно неизвестно, видел ли наш дом Пушкин, но…
Но в нем точно три месяца жил Чайковский, когда шла подготовка к премьере «Пиковой дамы» на сцене Мариинского театра. «Ах, Томский! Ты не понимаешь!»
Ирина Бондаренко
