Видеоматериалы катастрофы авиалайнера SSJ-100 в Шереметьево быстро разлетелись по интернету: хвостовой отсек в огне, по надувному трапу происходит эвакуация пассажиров, часть из них несут с собой ручную кладь…
Эти «взрослые мужики с чемоданами» моментально вызвали возмущение у многих пользователей сети и многих СМИ, которые по сути на них возложили чуть ли не главную вину за давку в салоне и гибель оставшихся 40 пассажиров и одного члена экипажа. Самые радикальные даже высказались в пользу того, чтоб «наказать» тех, кто только что счастливо избежал смерти, за их «преступные действия».
О том, насколько оправданы подобные обвинения, с точки зрения психологии, «Город 812» спросил доктора медицинских наук, профессора психиатрии Александра Коцюбинского:
– В ситуации острого стресса поведение человека становится не вполне адекватным происходящему вокруг, и оценивать такое поведении с точки зрения морали и научно некорректно, и просто безнравственно.
В острой стрессовой ситуации люди испытывают резчайшие тревогу и страх, которые сильнейшим образом воздействуют не только на психику, но и на весь организм. Проявляется это состояние в диапазоне от неконтролируемого возбуждения – до неконтролируемого оцепенения. Есть даже такое выражение: «мнимая смерть», когда человек застывает и не может сдвинуться с места в то время, когда ему нужно что-то сделать, чтобы спасти себя или тех, кто рядом. В некоторых случаях это проявляется в соматических нарушениях, когда тревога уходит в тело: иногда это инфаркт или инсульт. Данное состояние – безусловно, болезненное, проявляющееся в поведенческой или соматической сфере, а поэтому моральные критерии в такой ситуации, повторяю, неприемлемы. Тем более неприемлем «уголовно-правовые» подходы и оценки.
– Но ведь, неверное, разные люди реагируют на ситуацию стресса по-разному?
– Разумеется. Но отнюдь не потому, что одни из них «плохие», а другие – «хорошие». Точнее, не только поэтому и даже не столько поэтому. Известно, например, что при землетрясении около 15% человек (это мировая статистика) вообще находятся в психотическом (то есть невменяемом) состоянии. Остальные 85% пребывают в состоянии стресса той или иной степени тяжести. Но землетрясение, в отличие от пожара на борту самолёта, всё же растянуто во времени, у людей есть возможность хоть как-то успеть адаптироваться к критической ситуации. И всё равно, значительная часть людей, как я уже сказал, нуждается в психотерапевтической коррекции. Здесь же – в ситуации авиакатастрофы в Шереметево – счёт шёл на минуты и даже секунды. Люди находились в ситуации кратковременной смертельно опасной чрезвычайности. Жизнь и смерть – вот она, совсем рядом, жизнь кончается…
– Но многие полагают, что если люди брали с собой чемоданы, значит, действовали осознанно и рационально…
– Абсолютно неверная оценка. Брали, не брали – значения не имеет. В любом случае это была шоковая реакция. Осуждать и рационализировать поведение человека, находящегося в шоковом состоянии, и не умно, и непрофессионально, и, повторяю, безнравственно. К тому же это, на мой взгляд, – увод обсуждения трагедии от реальных причин и реальных виновников: будь то неполадки в конструкции самолета (а ведь уже известно, что самолет получил повреждение от попадания в него молнии, чего не должно было произойти, учитывая, что современные самолеты обязаны быть оснащены соответствующей защитой), ошибки экипажа или неэффективность действий спасательных служб.
Люди, оказавшиеся в салоне самолета – все без исключения – стали жертвами трагедии. У членов экипажа была хотя бы возможность активно реагировать на стресс, принимать какие-то решения – а это всегда помогает человеку совладать с критической ситуацией. Пассажиры же просто были обречены на ощущение безвыходности, а в результате – на панику и беспомощность. Но, вместо того, чтобы доискиваться до истинных причин, многие журналисты, а вместе с ними и многие потребители массовой информации, стали, к моему глубокому сожалению и даже возмущению, обвинять самих пострадавших.
Беседовала Полина Янчук
