Что ректоры петербургских вузов нашли страшного в ЕГЭ?

По прогнозам ректора Высшей школы экономики Ярослава Кузьминова, по итогам этой абитуриентской кампании недоберут студентов 50 процентов негосударственных вузов и 20 процентов государственных.
О том, как нехватка абитуриентов отразится на петербургской высшей школе, мы говорим с ректором Санкт-Петербургского государственного университета аэрокосмического приборостроения Анатолием ОВОДЕНКО.

– В этом году все вузы России впервые набирают студентов по результатам сдачи ЕГЭ? Это усложнило работу вузов?

– Не только это. Я проанализировал контрольные цифры приема этого года на бюджетные места для 50 государственных вузов Петербурга. Сравнил их с цифрами приема прошлого года. Получилось – бюджетный прием в государственные вузы Петербурга увеличился на 464 места. Но он не просто увеличился – и структура этих бюджетных мест изменилась: произошло сокращение бюджетного приема на юриспруденцию и экономику и увеличение приема на инженерные специальности. В результате появилась большая проблема – откуда взять этих студентов?

– Завлекать.

– Сейчас уже поздно. На технические специальности могут идти только люди, которые сдали три ЕГЭ – два ЕГЭ, чтобы получить аттестат, а третий ЕГЭ – профильный. То есть ребенок должен был заранее выбрать то направление, которым он хочет заниматься дальше, и сдавать по нему третий экзамен. Если он выбрал ЕГЭ по химии или биологии – это комбинация для медицинских вузов и Технологического института. Те, кто сдавал географию, – могут выбрать только Гидромет и географический факультет СПбГУ. Для технических специальностей профильные ЕГЭ – это либо физика, либо информатика.

– И сколько желающих пойти в инженеры в Петербурге?

– Известно, что всего аттестаты в Петербурге получили около 30 тысяч  человек. Из них половина – 15 тысяч – выбрало третьим экзаменом обществознание. Это те, кто решил пойти учиться на юриста или экономиста, а не на инженера. Из этого следует, что исходя из бюджетного приема, который на экономистов и юристов уменьшился, и с учетом иногородних, которых приезжает в 1,5–2 раза больше, чем местных абитуриентов, никаких проблем с приемом на экономические и юридические факультеты у государственных вузов, а, следовательно, и у негосударственных, не будет.

– А с приемом на технические специальности сложности будут?

– Бюджетных мест по этому направлению – 11 – 12 тысяч. Профильные ЕГЭ в Петербурге выбрали порядка 11 тысяч человек. Но мы не знаем, куда они пойдут, – сейчас абитуриент может подать документы хоть в сто вузов, он может послать документы по почте, и я обязан их принять. И вот ректор может радоваться, что он набрал 800 человек, а потом окажется, что из них 200 человек к нему не пришли.

– И что тогда делать ректору?

– Раньше ректоры продолжали вступительные испытания. А теперь этого делать нельзя. И новые абитуриенты ниоткуда не появятся. Появятся только те, кто имеет льготы, и иностранцы – впрочем, иностранцы в массе не имеют права поступать на бюджет.

– Льготники не сдают ЕГЭ?

– Да. У нас же сначала постановили, что ЕГЭ будут сдавать все поголовно. Потом стали делать исключения. Разрешили не сдавать иностранцам, потому что подумали –  какой иностранец поедет сдавать ЕГЭ на русском языке. Потом сделали исключение для вечерников и заочников – стали фантазировать, что, если какой-нибудь человек окончил школу семь лет назад, когда никакого ЕГЭ не было, и затем годами сидел на полярной станции, он этого ЕГЭ никогда не сдаст.

Потом сделали исключение для людей с ограниченными физическими возможностями. Тут, кстати, проблема. Им справки дают поликлиники. И в них не пишется диагноз, а мы не имеем права эти справки проверять. И сколько будет этих льготников – это совершенно непредсказуемо.

– То есть вам вся эта затея с ЕГЭ не нравится?

– Говорили, что главный плюс ЕГЭ – доступность высшего образования для всех. И это объективно есть. Потом стали кричать о борьбе с коррупцией. И правильно – теперь вузы не в чем обвинять, мы вообще никак на прием не завязаны. Есть, правда, вопросы к качеству школьного образования – зачем школьникам теперь ходить на историю или на физкультуру, если по ним ЕГЭ нет. И вопросы к организации приема ЕГЭ – известны истории в горных республиках, в сельских школах – дети пришли, а учителя за них на вопросы ЕГЭ отвечают. Но в Питере такого нет.

– Ректоров вузов интересует заполняемость или качество абитуриентов?

– Конечно, качество интересует.

– Но ведь у вас задача: заполнить вуз студентами – бюджетными и коммерческими.

– Хорошими студентами. Кроме прочего, вузы проверяют по качеству обучения.

Что самое страшное для ректоров в ЕГЭ? Вот я обязан по каждому направлению – а у меня их сейчас 120 – выставить пороги. Если абитуриент набрал баллов больше этого порога (по физике, например), то он гарантированно становится моим студентом. Но поскольку он разослал свои документы в некое количество вузов, я узнаю, куда решил идти, не раньше 7 августа.

– Увеличилось количество бюджетных мест на технические специальности. В вашем университете – на 110. Как происходит такое увеличение – с вами Минобразования советуется?

– По идее, бюджетные места распределяются среди вузов на тендерах. Но помимо этого есть некий высший разум. Например, вице-премьер Иванов говорит: надо поддержать оборонную промышленность. И волевым порядком увеличивается количество бюджетных мест на условно оборонные специальности. Минобразования распределяет эти места по профильным вузам. Например, есть такая специальность, очень тяжелая для обучения, – “приборы навигации и управления”, раньше это называлась “гироскопы”. Бюджетный прием на нее у меня был – 10 человек. Как правило, мальчики. Потребность в таких специалистах – 4 – 5 человек в год. Просто заводов нет, где такие специалисты нужны. А сейчас мне увеличили прием на эту специальность до 40 человек.

– И что будет, если вы не наберете студентов на эти 40 мест?

– Если не наберу, то в теории не смогу набирать студентов по контракту. Но я наберу.

– Ректоры ведь заинтересованы в увеличении бюджетных мест – деньги вузам дают по числу бюджетных студентов?

– Все федеральные вузы финансируются исходя из определенной в Москве стоимости подготовки одного студента. Денег этих, конечно, не хватает полностью на обучение студента, но все-таки. Есть еще магистратура  – в этом году впервые дают бюджетные средства на это. Но дают мало – деньги как за первокурсника, хотя стоимость обучения магистра выше. Так что деньги выделяются вузам пропорционально контрольным цифрам. И по закону, если ты недобрал бюджетников, ты не имеешь права набирать на контракт.

– Но недобор будет не у всех вузов и не по всем специальностям.

– Конечно. С экономистами и юристами проблем не будет. И проблемы с набором будут не столько по вузам, сколько по факультетам. Например, в СПбГУ разные ситуации на разных факультетах –  аншлаг на юрфаке и филфаке и проблема с набором на матмех и физфак.

Вот Ярослав Кузьминов, ректор Высшей школы экономики, считает, что половина негосударственных вузов не наберет абитуриентов и 20% государственных. Да, такое возможно. Тут все зависит и от вуза, и от ректора. Понятно, что хороший ректор пытается гарантировать себе прием. Победителям олимпиад объявляет преференции. И в регионах работает. Чтобы случайности, связанные с ЕГЭ, исключить.

Кстати, другая сторона нынешней истории с ЕГЭ: у одних вузов может оказаться недостаток бюджетных студентов, а у других – избыток. Я уже говорил,  мы заранее устанавливаем порог, гарантирующий абитуриенту поступление. И ждем, когда он определится, какой вуз выбрать. Но что будет, если ко мне придет на 50 человек больше, чем количество выделенных мне бюджетных мест? Я ведь никому не смогу отказать – потому что правила теперь такие.

– А порог поднять уже нельзя?

–  Нет, в этом весь фокус.

– Что Министерство образования будет делать в таком случае?

– Неизвестно. Возможно, увеличат бюджетный прием по факту. Но сейчас этого никто не знает.

– Объясните, правильно ли, что технические вузы открывают у себя гуманитарные факультеты, называют себя университетами?

– У меня юрфак больше, чем юрфак большого университета. И никто мне не докажет, что у меня юридический факультет непрофильный. Когда я десять лет назад открывал этот факультет, я шесть докторов пригласил из большого университета. И сейчас у меня  докторов и кандидатов наук на юрфаке в процентах больше, чем в большом университете. И юристов для Минобороны готовлю я, а не большой университет! Почему же он у меня непрофильный? Вообще, кто может называться университетом? Такой вуз, где есть не менее 7 направлений подготовки. У меня таких направлений 12. Каждый год я открываю по 5 – 7 специальностей. В прошлом году открыл “перевод и переводоведение”. Сейчас открываю “таможенное дело”.

– Это так легко – открыть новую специальность?

– Для того чтобы открыть, надо разобраться, есть ли в этом потребность. Потом получить согласие местной власти. Потом Комитета по занятости – чтобы я не плодил безработных. Дальше федеральное агентство решает – поддерживать или нет. Потом Рособрнадзор дает лицензию на специальность. Потом вуз участвует в конкурсе на бюджетные места.

Но это еще не все. Есть такое понятие “аттестация – аккредитация”. Она дается только после первого выпуска по специальности. И тут проблема – бронь от  армии сейчас имеет только тот, кто учится на аттестованной и аккредитованной специальности.

– А вы каким образом определяете, что появилась потребность в переводчиках или таможенниках?

– Так это и есть работа ректора. Вот “перевод” я открывал не для бюджета, а для контракта – я понимаю, что туда придут люди. А мне нужно обеспечить качество обучения. Контрактники же свои деньги платят. Если обучение будет слабым – они разбегутся.

– Многие не могут разобраться, почему одних студентов учат 5 лет, других отправляют в бакалавры на 4 года. В этом есть логика?

– Это разные образовательные парадигмы. На “гироскопах”, например, нет никакого бакалавриата – потому что за 4 года сделать хорошего инженера невозможно. И врача – нельзя. А экономиста – можно.

– Это вы сами решаете – кому сколько учиться?

– Нет, это решает министерство. Оно истребляет специалистов, то есть тех, кто учится 5 лет.

– Так это же требование болонского процесса?

– Все, что у нас говорят про болонский процесс, – это некий набор условностей.

– И там нет требований про 4 года учебы на бакалавра плюс два года магистратуры?

– Нет. Советская система образования – это на самом деле немецкая система. Это все было взято из Германии. А есть французская система – там  бакалавров и за три года готовят, и за четыре. Так что каждая страна действует по-своему. Болонская декларация – в ней совершенно другой смысл заложен, там говорится о стандартах, а не о годах обучения. Ну, хорошо, в Германии 5 лет учатся в вузе, а не 4, и кто-нибудь скажет, что в Германии плохое образование?

– Зачем же тогда у нас об этом говорят?

– Для чего это сделано? Это экономия бюджетных средств: чтобы бюджет не за пять лет обучения платил, а за четыре года. А прием в магистратуру сделан очень маленьким.

– А признание наших дипломов за границей?

– Какие признания? Никому там не нужны наши тысячи выпускников с конвертируемыми дипломами. Признание дипломов дает только прямой контакт между университетами. Еще важен рейтинг вузов по конкретным направлениям. Вообще, все решается даже не университетом, а школой. Вот есть физическая школа петербургского университета, и это все знают. И тут уже не важно, на каком месте в рейтинге сам университет.

–  Вернемся к приемной кампании. Что будет, если вузы недоберут абитуриентов – они закроются?

– С государственными вузами, особенно ведущими, ничего не будет. Даже если они контрольные цифры не выполнят, они бюджетные деньги получат и контрактников наберут. Потому что  выполнение контрольных цифр у нас не проверяют. А вот что будет с негосударственными вузами в условиях нехватки абитуриентов? Будут выкручиваться.

– Это как?

– Например, они не имеют права принимать без аттестата и без третьего ЕГЭ. Но они в такой ситуации возьмут любого, кто придет, потому что этим вузам деваться больше некуда. А если вдруг их на этом поймают, то им легче закрыться, а потом открыться заново.      

Контрольные цифры приема на бюджетные места в некоторые вузы Петербурга