После того как Путин побывал в супермаркете «Перекресток» и выразил удивление наценками на свинину, федеральные ведомства вспомнили о «малых формах торговли» и решили подрегулировать торговые сети. Минпромторг, например, предложил запретить крупным сетевым магазинам работать ночью.
Петербург, как известно, – самый сетевой город России. Торговые сети контролируют здесь 84% розничной торговли продуктами (в Москве – только 40%). Как сетевики отреагируют на новые идеи их отрегулировать? – спросили мы у директора Северо-Западного филиала Х5 Retail Group Александра ПАВЛОВА.
– После того как в московском “Перекрестке” Путин сделал замечание о высоких ценах, управляющий директор Х5 Юрий Кобаладзе пообещал снизить цену на свинину. И они в итоге вроде действительно снизились. Вам нравится такой способ влияния премьера на ценообразование?
– Если вы видели телесюжет об этом посещении “Перекрестка”, то заметили, что слова Кобаладзе были не официальным заявлением компании, а прозвучали как шутка. Сейчас наша компания действительно объявила о существенной распродаже. Но это вовсе не является реакцией на замечание Кобаладзе: “Завтра снизим цены”. Это является общим продолжением политики компании, потому что акции распродаж и по снижению цен у нас проходят постоянно. Ценообразование в магазинах нашей компании осуществляется не путем прибавления наценки к себестоимости, а от рынка, т.е. путем постоянного мониторинга цен в магазинах конкурентов и даже на открытых рынках, каждую неделю мы анализируем более 69 000 цен на разные товары у конкурентов по всей стране. В результате значительная доля востребованных товаров продается с небольшими наценками либо в убыток, что компенсируется другими товарами с большей наценкой. Поэтому если бы вдруг мы установили одинаковую среднюю наценку на все товары, то большая часть продуктов подорожала бы. Как правило, дорогие продукты продаются в меньших объемах и субсидируют низкие цены на товары массового спроса.
– А если вам сейчас позвонят из Смольного и попросят снизить цены, вы откажетесь?
– Мы всегда находим общий язык. Вспомним соглашение, подписанное между администрацией Петербурга и поставщиками, торговыми сетями, где фиксировались минимальные цены на социальные товары. Для нашей сети это было не актуально, мы всегда поддерживали минимальную наценку на социальные товары. Тем не менее, такая просьба от администрации прозвучала, и отказавшихся не было. Называть это давлением я не стал бы. Потому что это общая социально-ответственная политика и администрации, и производителей, и продавцов.
– Известно, что для того, чтобы любой товар попал на прилавки торговых сетей, производителям нужно сетям заплатить. Разве это не вымогательство?
– Есть такое слово, которое в последнее время стало ругательным, – “бонус”. Представьте ситуацию, что в магазине есть все, что востребовано покупателем. Но вот приходит поставщик и говорит: “Хочу продавать у вас молоко”. Мы говорим, что нам оно не нужно, у нас и так все полки заставлены молоком. Он настаивает и предлагает бонус для того, чтобы мы расстались с другим производителем молока. Тут я полностью согласен с теми, кто говорит, что бонус придумали поставщики, а не продавцы.
– Лукавите.
– А в чем лукавство? Я очень хотел бы, чтобы кто-то оппонировал мне.
– Но разве плохо, когда хороших товаров больше?
– Но ведь полка ограничена. Я согласился бы с вами, если бы она была бесконечной. Вы же сами не захотите, чтобы в магазине было только одно молоко. Если мы говорим о поставщиках, то выбираем того, чей продукт, с точки зрения покупателей, более вкусный.
Вся проблема лишь в ширине полки. Мы всегда говорим о том, что нам нужны дополнительные торговые площади. Я говорю не только о нашей сети, а о конкуренции сетей. Государство должно поддерживать развитие торговли, ведь если у поставщика есть продукция и он не может попасть с ним в нашу сеть, то он может пойти в другой магазин и там продавать ее. Мы только “за”. Нам это выгодно.
– То есть плата за вход в сеть – это не горе, а благо!
– Практика платы за вход в сети для производителей существовала раньше. Теперь для сельхозпроизводителей небрендированной продукции она отменена всеми участниками АКОРТ (Ассоциация компаний розничной торговли), и мы ждем сельхозпроизводителей, которые могут предоставить нам сертифицированную сельхозпродукцию с теми объемами, которые нам необходимы. А производители брендированной продукции хотят продвинуть свои бренды, и для них это маркетинг, за который они готовы платить.
– Откройте военную тайну: какое соотношение отечественных и импортных товаров в вашей сети? А то все говорят про поддержку отечественного производителя, а ему и податься некуда.
– Это не военная тайна. Если говорить в целом о компании, то доля импорта составляет 25 процентов. Если говорить о форматах, то в компании есть гипермаркеты, супермаркеты и дискаунтеры. В “Пятерочках” доля отечественного производителя 85%, в супермаркетах “Перекресток” 50 на 50, в гипермаркетах “Карусель” доля импорта более 70% – там огромное количество нон-фуда.
Но тут нужно определиться, что такое импортный товар. Вот кока-кола – импортный товар? Он производится в России и, значит, не импортный, но при социологических исследованиях попадает в категорию “импортного товара”. Так же как и жвачки, мандарины, бананы и даже яблоки.
– У нас что, в России яблоки не растут?
– Мы не можем получить качественные яблоки от отечественного производителя. Те яблоки, которые мы продаем, большей частью импортные. Но это не значит, что мы не хотим продавать отечественные. Просто нет предложения. Система хранения, выстроенная еще в советское время, разрушена – овощехранилища или сданы в аренду, или снесены. А ведь мы все помним, как в советское время покупали именно советские яблоки. Мы сейчас будем организовывать торговлю нашими яблоками во время сезона, но он закончится, и взять их будет неоткуда.
Мы заинтересованы в нашем товаре, потому что, как сказал Дмитрий Анатольевич Медведев, “наш товар кажется вкуснее”. Я придерживаюсь того же мнения. Когда я прихожу в наши магазины за картофелем, и наш отечественный производитель предлагает уже мытый картофель, я его с удовольствием покупаю.
– Что еще покупаете?
– Вообще стараюсь покупать все наше. Но вот сыр с плесенью у нас не делают, а его иногда хочется.
– В Петербурге торговые сети имеют преимущество по сравнению с мелкими торговыми точками. Смольный поддерживает создавшееся положение. Но это же убивает конкуренцию.
– Что такое поддержка Смольного? Все мы видели сюжеты по телевидению про Черкизовский рынок, и это было неприятно. И замечательно, что в Петербурге у администрации хватило силы победить такие же чудовищные рынки.
Да, сегодня Петербург – город с наибольшей долей сетевой торговли. По разным подсчетам, она составляет порядка 80 процентов.
Сложившееся десять лет назад мнение, что цены на рынках намного дешевле, сегодня далеко от реальности. Кроме того, на рынке часто приходится полагаться лишь на добросовестность продавца. Для производителя – рынки это возможность реализовать товар, который не прошел стандарты качества, чтобы попасть в магазин.
– То есть вы вне конкуренции.
– Если говорить о конкуренции, то мы активно конкурируем с другими крупными сетевыми ритейлерами. Здесь мне кажется странной позиция тех, кто от имени малого бизнеса пытается сделать себе имя. Если бы доминировала одна сеть, то у покупателя не было бы выбора. Но у него есть сейчас замечательный выбор. В городе пять-семь развитых сетей, в которые можно прийти и проголосовать кошельком.
– Маленькие магазины могли бы порадовать покупателя и другим ассортиментом и более низкими ценами.
– Может быть, и так. Но я сам провел анализ. Прошелся по магазинам “шаговой доступности” на Гороховой и практически ни в одном из них не нашел продукции питерских производителей. В этих магазинах очень много московской продукции. Более того, я пытался найти пересекающиеся позиции в товарах и заметил, что цены дороже, чем в нашей сети.
– Гороховая – центр города, там очень дорогая аренда.
– Правильно, но объективно то, что в магазинах “шаговой доступности” цены будут выше. У них нет той закупочной силы, которая есть у нас. У них нет тех объемов и возможностей, которые есть у нас. Они не могут позволить себе, как сети, продавать одни товары с отрицательной наценкой, перекрывая их наценкой на другие товары.
– То есть мелкие магазины вообще не нужны?
– Такие магазины нужны в центре. Пусть они небольшие, всего 20 квадратных метров. Рядом живут люди, которые будут переплачивать в них, чтобы не ездить в сетевые магазины. Конкуренция – это возможность выбора, и в Петербурге, как мне кажется, он самый лучший.
– По вашим словам выходит, что сети – это великое благо. Почему же тогда Путина удивила наценка на свинину в “Перекрестке” в 120 процентов.
– Вы представляете, из чего получается ювелирное изделие? Сколько стоит ювелирное изделие и сколько стоит золотосодержащая руда? Какая получится наценка? Наверное, она будет очень большой.
Между той бескостной шейкой по цене 330 рублей, на которую обратил внимание Путин, и ценой поставщика свиной полутуши по 160 рублей лежит огромный процесс. Вот вы купите в магазине полутушу? Поэтому ее разделывают, готовят к продаже и т. д. Это все требует затрат. Та позиция, о которой говорил Владимир Владимирович, самая дорогая. На рынке в Москве она будет стоить столько же. В Питере, кстати, цены ниже. И мы не можем ставить цены выше, чем на рынке. Иначе к нам не придет покупатель.
– Считается, что сетевая торговля душит отечественного производителя задержками платежей. То есть товар уже отгружен, а денег за него нет. А фермерам нужно отдавать кредиты банкам. Зачем же вы так?
– Я не могу говорить о других сетях, потому что не знаю, какая у них отсрочка. У нас отсрочка платежей для производителей сельхозпродукции не может превышать 14 дней. В этом плане сетевая компания хороша тем, что списание со счетов происходит автоматически. Кроме того, в Петербурге типовой договор на поставку продукции в нашу сеть согласован с ФАС (Федеральная антимонопольная служба. – А. М.).
– В связи с кризисом покупатели стали чаще ходить в более дешевые магазины?
– Люди не хотят менять ставший для них родным магазин, они стали склонны покупать более дешевый товар, но в том же магазине. Мы не видим большого оттока из гипермаркетов “Карусель” и супермаркетов “Перекресток”, но мы видим приток в “Пятерочки”. Причем люди уходят из других магазинов – “шаговой доступности”, – где более высокие цены.
– Существует ли ценовой сговор между торговыми сетями? Известно, что в бизнесе нет морали.
– По теории вероятности такое может быть. Но в этом никто не заинтересован. Есть ФАС, которая следит за этим. ФАС у нас работает очень хорошо, порой даже слишком хорошо. Смысла в ценовом сговоре нет.
Вы, наверное, правы, что в бизнесе нет морали, но мы не сеть-однодневка. Наверное, мы могли бы придумать что-то такое, чтобы получить большую моментальную прибыль. Только зачем это нужно сети с таким именем.
