Бывают же еще балерины, которые не только украшают сцены ведущих мировых театров, но и делают что-то для родной страны. Приехав в Петербург, чтобы исполнить роль Одетты-Одиллии в премьерном спектакле «Лебединое озеро» на сцене Михайловского театра, испанская балерина Тамара Рохо, работающая в Лондонском королевском балете, рассказала, как она борется с коррупцией в Испании, подхватив знамя Майи Плисецкой.
– Не о балете же мы с вами будем разговаривать?
– Конечно.
– Правда, что вы создали в Испании некую общественную организацию, которая будет назначать и снимать с должности директоров ведущих театров, музеев, заводских библиотек?
– Нет такой организации – пока. В Англии есть Совет по культуре, организация, которая стоит между политиками и культурой. Они получают деньги от правительства и передают на развитие культуры, куда считают нужным. Распределение денег планируется на 3 – 5 лет вперед. Таким образом, деятели искусства знают, сколько, на что и когда они получат. Я пытаюсь создать аналогичную организацию в Испании. Думаю, это единственный способ повлиять на развитие искусства в будущем. В Испании сложилась довольно печальная ситуация с классическим балетом. Нет постоянных трупп. Очень часто меняется правительство, правительство меняет министров культуры, а министры культуры – свое отношение к балету. Поэтому с балетом ничего не происходит. Он не развивается.
– В России подобные вопросы решают депутаты парламента. Есть комиссия по культуре, которая должна контролировать распределение денег. Такая схема не подходит для Испании?
– Это зависит от политиков. Некоторые, как вы понимаете, более коррумпированны, чем остальные. Иногда деньги получает дочь, жена, любовница. Это не всегда хорошо для балета и культуры в целом.
– Членам создаваемого вами совета по культуре будет запрещено жениться и заводить любовниц?
– Главное, чтобы они не имели никакого личного интереса к бюджетному планированию. Это должны быть люди, которые знают и понимают искусство, но сами им не занимаются, – не артисты, не режиссеры, не директора театров.
– То есть папа балерины не подходит?
– Не позволим!
– Вы пытаетесь изменить ситуацию в стране или готовите будущую работу себе, как политику, когда закончите карьеру балерины?
– Не люблю политику. Просто хочу, чтобы ситуация с искусством в Испании изменилась. Мне кажется, что я могу повлиять на это потому, что весьма популярна в Испании, появляюсь на страницах газет…
– Что с искусством в Испании? Оно погрязло в коррупции?
– Искусство в Испании делают инструментом борьбы на выборах. Например, кино сейчас получило большое развитие, потому что поддерживает социалистическую партию, соответственно социалисты дают деньги кинематографистам. Если на выборах победят консерваторы, кино не будет развиваться, деньги получит кто-то другой. Искусство используется в вот таких вот грязных целях. С кино проще. За 4 года кино можно снять, а организовать балетную труппу в такой срок невозможно. Потому что если через 4 года перестанут давать деньги, то все – полный провал.
– Именно из-за этого балет так не развит в Испании? Или его просто народ не любит.
– В Испании была балетная традиция до гражданской войны (1936 – 1939 гг. – А. О.), несколько лет назад развернулась большая и хорошая кампания по возрождению балета, которую помогла организовать Майя Плисецкая (Плисецкая с детства обожала испанские танцы, в конце 60-х выступала в Испании на гастролях в роли Кармен и имела большой успех. С конца 1987 по 1990-й Майя преимущественно работала в Испании, возглавляя мадридскую балетную труппу Театро лирико насиональ “Ла сарсуэла”, имела второе гражданство Испании. В это время Тамара Рохо обучалась в танцевальной школе в Мадриде. В начале 2000-х Плисецкая и Рохо вели в Мадриде популярные курсы танцевального искусства, в 2005 году стали лауреатами премии принца Астурийского за развитие балета в Испании, о чем Тамара скромно умалчивает. – А. О.). Потом правительство сменилось. Они отстранили Плисецкую, во главу танцевального искусства в Испании поставили современного хореографа, соответственно начал развиваться современный танец.
– А сами испанцы любят классический балет?
– Обожают. Очень много классических трупп приезжает в Испанию из Восточной Европы, с Кубы, и всегда все билеты проданы. Я тоже периодически выступаю в Испании.
– Чем отличается испанская публика от английской?
– Английская публика предпочитает драматический балет, они любят что-то типа Гамлета, страсти на сцене, меньше обращают внимания на технику классического танца. Российская и испанская публика, наоборот, очень интересуется техникой. Они в ней прекрасно разбираются. Англичане, конечно, тоже замечают технику, но больше сосредоточены на сюжете. Они воспитаны на Шекспире и любят помечтать. В центре Лондона более 300 театров, в основном драматических.
– Сосредоточенность на технике не превращает балет в спорт или даже в цирковое шоу?
– Есть такая тенденция. Поэтому я стараюсь соединить и то и другое. В танцевальном классе я довожу технику до такого уровня, чтобы уже не думать о ней на сцене, подчинив себя одной цели – перевоплощению в персонажа.
– Вы не пробовали специально поскользнуться на сцене, чтобы доказать – техника не главное?
– Я так много работаю в классе над пластикой, что не хотела бы скрывать ее красоту. К тому же в королевском балете Ковент-Гарден в Лондоне, где я работаю, очень широкий репертуар. Там есть балеты Кеннета МакМиллана “Ромео и Джульетта”, “Майерлинг”, где техника не требует такого сосредоточения, чтобы забывать об образе. Они дают возможность проявить себя как драматическую актрису и как личность.
– Исполнение Одетты-Одиллии в “Лебедином озере” как-то связано с особенностями вашей личности? Приходится порою раздваиваться?
– Хотела бы я, чтобы у меня была двойная жизнь! Но у меня нет времени и на обычную. Хотя, когда я танцую Кармен, роль проникает в меня так, что я и в жизни становлюсь в чем-то на нее похожей.
– Часто взрываетесь, кричите на своих партнеров по жизни и на репетиции?
– Мне кажется, что я никогда не кричу, что я добрая и вежливая. Но, может быть, лучше спросить это у Саши (Александр Волчков – солист Большого театра, партнер Тамары по спектаклю в Михайловском, где исполняет Принца. – А. О.). В Англии я научилась сдерживать свой характер, если ты этого не умеешь – работаешь против себя. Может быть, если б я жила в России, была бы более раскованна.
– Приезжая в Испанию, вы даете волю себе, оттягиваетесь?
– Испанцы, конечно, громче разговаривают, они шумные и гораздо более общительные, чем англичане. Да, пожалуй, приезжая домой, я отдыхаю душой.
– Кто у вас остался в Испании?
– Семья. Мои родители живут в Испании. У меня нет братьев и сестер, но у мамы большая семья, у меня есть двоюродные братья, сестры.
– А муж?
– Мужа пока нет даже в планах.
– Выступая в Петербурге, который считается чуть ли не столицей балета, вы испытываете какое-то особое волнение?
– Конечно. В Петербурге я третий раз. Впервые приезжала на гастроли с Ковент-Гарденом, потом в Мариинский и, наконец, в Михайловский. Когда приезжаешь сюда, ты понимаешь, что это тот город, где родился балет, где жил и работал Петипа, ты понимаешь, что тебя будут сравнивать с величайшими танцовщиками мира. В соседнем доме жила Анна Павлова! (мемориальная доска установлена на здании рядом с Михайловским. – А. О.).
– Что вы делаете, чтобы не дрожать перед спектаклем?
– Слишком поздно волноваться. Я уже здесь. Я все сделала для этого, остается только выйти на сцену.
– Вы начали заниматься балетом в 5 лет, это было ваше собственное решение?
– Да, я увидела в школе балетный класс и поняла, что очень хочу этого.
– Путь на сцену был трудным, вы срывались, хотели сменить профессию?
– Конечно, я была какое-то время в отчаянии, потому что в Испании для меня, как классической балерины, не было никаких перспектив. Поэтому я поехала на конкурс в Париж (золотая медаль и премия Международного танцевального конкурса в Париже – 1994 г. – А. О.) и, наконец, нашла работу в Англии.
– Вы диссидентка или просто эмигрантка? Любите песню Led Zeppelin “Emigrant song”?
– Никогда не слышала, но думаю, что люблю. Боюсь, заплачу, когда услышу.
– Какую музыку вы слушаете, кроме классики?
– Я вообще не слушаю классику. Дома. Слушаю рок-н-ролл, латину.
– Вы танцуете что-нибудь из этого для себя – самбу, ча-ча-ча?
– Сальсу! Я обожаю сальсу. В Англии очень много партнеров, с которыми можно станцевать что-нибудь такое. Например, Карлос Акоста. Он такой огненный! Очень кубинский мальчик!
– Он же классический танцор (звезда кубинского балета, приглашенный премьер Королевского балета Ковент-Гарден, исполнял роль Спартака в Большом театре и т.п. – А. О.).
– Ну и что? Две недели назад была моя первая постановка в маленьком театре в Лондоне, состоялось 7 представлений. После премьеры мы с Карлосом пошли в ночной клуб и до 6 утра протанцевали сальсу.
– Вы теперь сама ставите балетные спектакли?
– Я пробую себя в роли продюсера. Нашла хореографа, труппу, театр, осветителя, дизайнера и поставила свой первый спектакль “Гольдберг Вариации”.
– На музыку Баха?
– Да, это мои любимые вариации. Я как-то сходила на концерт, где их исполнял Мюррей Перайя, влюбилась и решила поставить балет на эту музыку, пригласив датского хореографа Кима Брендструпа.
– Влюбились в Перайю?
– В вариации. Заново.
– Балеринам, наверно, ужасно надоедает классическая хореография, бесконечные па Петипа, где все расписано по шагам на веки вечные. Из-за этого вам захотелось заняться собственным творчеством?
– Классический балет – не такое уж закостенелое искусство, по крайней мере, в той труппе, где я танцую. В Ковент-Гардене создается по 2 – 3 новых постановки в год, приходится танцевать много классики. Но я ее очень люблю и не считаю, что классика загоняет меня в жесткие рамки. Петипа – великий хореограф, именно поэтому он так популярен до сих пор и никогда не будет скучным. Тем не менее, в классике почти ничего не меняется, и хочется приложить свое тело к чему-то еще, поэкспериментировать. “Гольдберг вариации” – это своеобразный фьюжн, микс, в нем задействованы три классических танцовщика, три современных, один акробат …
– По-моему, никто ничего подобного до сих пор не делал.
– Хорошая рецензия. Вам надо непременно посмотреть.
– Вы не выступите с “Гольдберг вариациями” в Петербурге?
– Почему бы нет. Я открыта к любым предложениям. Кстати, это очень недорогой балет – для исполнения нужно всего 8 танцовщиков и один пианист.
– Вы случайно не будет танцевать в этом балете на клавишах наподобие Джерри Ли Льюиса, который играл рок-н-ролл ногами на рояле?
– Я не так одарена.
