Дворец спасли, теперь спасаем рамы

В Русском музее могут погибнуть исторические картинные рамы. Их оценили в 1 рубль каждую

В апреле 2020 года исполняется 125 лет Русскому музею, при основании, в апреле 1895 года, получившего имя императора Александра III. Художественная коллекция императора составила ядро музейного собрания.

А как сказал однажды Владимир Ильич Ленин, лучший способ отметить годовщину революции – это поговорить о недостатках. Слава богу, в Русском музее они еще есть, точнее, даже не недостатки, а нерешаемые годами проблемы. Так что у нас есть чем отметить 125-летие музея.

А самыми наболевшими являются сегодня проблемы отдела картинных рам, которые не раз становились предметом анализа в материалах журнала «Город 812» – причем всегда в связи с угрозами их сохранности. В частности, о рамах шла речь еще в письме 96-ти сотрудников ГРМ директору музея В.А.Гусеву от 10 июля 2018 г.:

«В Русском музее одно из лучших в стране собрание картинных рам, которое, вследствие плохих условий хранения (резкие перепады влажности при отключении отопления; летом в сильные ливни в фонде бывают лужи, нет специальных стеллажей), приведено в аварийное состояние. Фонд рам давно нуждается в реконструкции. В настоящее время (как сообщено сотрудниками отдела) в помещениях фонда планируется ремонт в связи с реконструкцией внутреннего двора. Но ремонт не решит проблему фонда. В существующих сейчас помещениях фонда катастрофически не хватает места – рамы плотно стоят на деревянных (!) стеллажах, изготовленных после войны. Рамы больших размеров стоят и лежат на грязном каменном полу. Часть из них хранится в разобранном виде, буквально как дрова».

Первое помещение в фонде картинных рам Русского музея. На полу стоят рамы XIX в. Рядом лестница, перекинутая через трубу центрального отопления.

Письмо 2018 года было посвящено реальному состоянию дел в ГРМ и написано в связи с начавшейся подготовкой к варварской перестройке Михайловского дворца (которую лживо именовали «Реконструкцией внутренних дворов») и объявленной В.Гусевым повальной передислокацией фондов. Письмо быстро стало публичным документом, его содержание было изложено в статьях А.Пушкарской, Т.Лихановой , а в более широком историческом контексте (начиная с февраля 2016 г., когда нам впервые стало известно о тайных планах закрытия Михайловского дворца) – в моей статье «Гражданская война в Русском музее» (Город 812. 2018. № 15. 20 августа.

Прошло полтора года с момента написания того письма, прошел судебный процесс, попытки перестроить Михайловский дворец провалились, передислокация фондов актуальность утратила… А в распоряжении редакции оказалось новое письмо, на сей раз 45-ти сотрудников директору ГРМ В.Гусеву, датированное 31 января 2020 года.

Начинается оно так: «Обращаемся к вам в связи с тем, что более трех тысяч экспонатов – картинных рам из собрания вверенного вам музея до сих пор находятся в тяжелейших условиях хранения в подвальном помещении…». На письме резолюция В.Гусева: «Бабиной. Ответ? Реальные возможности? 3.02.20 г.» (см. Приложение 1).

О.Бабина – это заместитель директора ГРМ по учету и хранению музейных предметов. Как сообщили редакции, О.Бабина собрала заведующих отделами на собрание, где объяснила, что в письме краски сгущены, на самом деле идет работа, многое делается… А с помещением – это вопрос непростой, в музее он быстро решиться не может… Общие слова, не более того. Но письменного ответа от В.Гусева, к которому было обращено письмо сотрудников, не последовало. И, как принято в Русском музее, никто из сотрудников, подписавших письмо, на собрание приглашен не был.

Обстоятельствам, вследствие которых появилось это письмо, посвящена беседа со старшим научным сотрудником ГРМ – специалистом по картинным рамам, хранителем отдела исторического музейного оборудования и картинных рам Оксаной Лысенко.

Из текста станет понятно, почему именно с ней.

– Мы всегда писали о том, что картинные рамы в Русском музее находятся в угрожающем их сохранности состоянии. Как я понимаю, причина заключена в том, что директор В.Гусев, главный хранитель О.Бабина, которой непосредственно подчинен отдел исторического музейного оборудования и картинных рам, заведующий этим отделом В.Школьников просто не понимают их историческое и художественное значение.

Поэтому давайте начнем с ликбеза, с небольшой лекции о рамах как таковых и истории их изучения.

– Рамы – уникальные произведения декоративного искусства, которые являются дополнением и украшением произведений изобразительного искусства. Поэтому над созданием рам работали лучшие мастера. В большинстве случаев картинная рама – это превосходное произведение декоративного искусства, которое играет важную роль в восприятии живописи. Но так случилось, что в силу своей двойной принадлежности – к декоративному искусству и к изобразительному – она оказалась между двух стульев в буквальном смысле. Поскольку специалисты по декоративному искусству мыслили раму как часть живописи, а специалисты по живописи мыслили ее как часть декоративного искусства.

– А когда картинная рама стала объектом специального изучения?

– В конце XIX века в Западной Европе специалисты обратили внимание на картинную раму. В частности, известный ученый Вильгельм фон Боде (1845 – 1929, историк искусства и музейный деятель, считается одним из родоначальников современного музееведения. – М.З.) обратил внимание на красоту и разнообразие рам, начал их систематизировать, изучать, задумал первую в мире выставку картинных рам, которая открылась вскоре после его смерти в мае 1929 года. К этой выставке был издан каталог со статьей Боде. И что делал Боде, будучи генеральным директором берлинских музеев? Он начал соединять картины с их историческими рамами. То, что сделал Боде, продемонстрированная им роль рамы в восприятии живописи стала настолько очевидной и специалистам, и коллекционерам, что началось здоровое движение по соединению картин с аутентичными рамами.

– То есть с родными рамами?

– Да, потому что в XIX веке для Королевского музея в Берлине (после 1845 г. – Старый музей. – М.З.) архитектор Карл Шинкель, по проекту которого было построено здание музея, спроектировал для картин рамы галерейного типа. Родные рамы, естественно, были бережно сохранены в фонде, поскольку это Германия. Первое, что сделал Боде, – снял обрамления Шинкеля и вернул картинам исторические рамы. Живопись Ренессанса, например, получила ренессансные рамы.

Слева на фото – не дрова, а ценнейшие рамы XVIII – XIX вв. В этой груде уникальная рама от картины С.Торелли «Екатерина II в образе Минервы, покровительницы искусств» и авторская рама к «Несению восточного ковра» К.Маковского.

– А в период Ренессанса художник писал картину и одновременно заказывал раму? Как это происходило технологически?

– По-разному. Иногда художник, начиная работу над картиной, уже задумывал и раму. В частности, известный пример – «Святое семейство» (или «Тондо Дони») Микеланджело, к которому, как утверждают западноевропейские специалисты, резная рама была создана по рисунку самого Микеланджело. Была и другая ситуация: сначала аристократ заказывал раму, затем отдавал готовую раму живописцу, который вписывал в нее свое произведение. Рама задавала композицию, колорит. Яркий пример – «Мадонна Конестабиле» Рафаэля из собрания Эрмитажа. Молодой Рафаэль получил раму и вписал в ее квадратное окно композицию тондо, соотносясь с цветовым решение обрамления. Непонятно, почему тондо (картина в круге. – М.З.)…

– Кстати, Эйзенштейн писал о связи круга с подспудными ассоциациями, откликающимися на архетипическое переживание «райского» бытия, т.е. форма круга ассоциируется с «образом Рая». Круг – это образ благостной замкнутости.

– А чтобы объединить тондо с квадратным окном, которое образует рама, Рафаэль написал арабески по всем четырем углам.

Частично разрушенная, но еще подлежащая реставрации рама от «Морского вида» И.Айвазовского с сохранившейся этикеткой Русского музея Императора Александра III.

– Итак, на Западе изучение рамы как произведения декоративного искусства началось в конце XIX века и активно продолжалось. А в России, в СССР?

– В России ситуация была прямо противоположной: к рамам как предмету изучения не было интереса вплоть до конца ХХ века.

– Вы пионер этого изучения?

– До меня была, например, статья В.Турчина, в которой он обратил внимание на раму как предмет искусства, потом была статья А. и С. Даниэлей, в которой рама рассматривалась, как своеобразный портал; Б.Виппер посвятил вопросу связи картины и ее рамы две страницы книги «Введение в историческое изучение искусства».

– И как я понимаю, наследником негативной традиции отношения к рамам как к чему-то служебно-хозяйственному в полной мере является Русский музей?

– С одной стороны. С другой стороны, ситуация не совсем однозначна. Когда в конце 1930-х годов в Советской России проходила генеральная инвентаризация музейных предметов, в Русском музее были заинвентаризированы и картинные рамы. В 1950-е годы в СССР проходила переинвентаризация всех музейных фондов. Тогда в Русском музее была проведена, в том числе, и переинвентаризация картинных рам. Причем я знаю, что далеко не во всех музеях проводилась инвентаризация картинных рам. В этом отношении Русский музей был лидером.

Хранящиеся в нашем отделе инвентарные книги 1950-х годов (а также и та, что составлялась в последующие годы) оформлены по всем музейных правилам: прошиты, имеют сургучную печать, заверены главным хранителем. В этих инвентарных книгах есть краткое описание рам, размеры. Хранители тех лет старались сделать даже описание сохранности, хотя оно очень общее. Просто указывали, скажем, «лепка повреждена». Или «лепка значительно повреждена». Или «резьба местами отсутствует». Один нюанс отличал инвентарные книги по картинным рамам от инвентарных книг по другим музейным предметам. Для рам помимо размеров и описания произведений стояла еще цена. 50 рублей, 30 рублей… Причем, явно старались оценить рамы по их реальной стоимости на тот момент. Однако важно сказать, что в последней книге (куда записаны рамы, поступившие в 1980-2000-е годы) цены нет – т.е. они уже мыслились «бесценными» музейными предметами.

И вплоть до 2009-го года картинные рамы в Русском музее оформлялись только через отдел учета и только через главного хранителя. То есть, при передаче на выставки внутри музея, на реставрацию и тем более на выставки вне музея, в том числе зарубежные, всегда составлялись акты, в этих актах указывался номер рамы, акты регистрировались в отделе учета и заверялись главным хранителем музея.

– А что случилось в 2009-м году?

– Тут начинается запутанная история… В 1965 году вышло постановление Совета министров СССР о музейном фонде. Насколько я знаю, все предметы, которые на тот момент в музеях были поставлены на учет, стали частью музейного фонда. 26 мая 1996 года был принят новый Федеральный закон № 54-ФЗ «О Музейном фонде Российской Федерации и музеях в Российской Федерации». По непонятным причинам рамы Русского музея не стали частью музейного фонда.

– Хотя они числились в инвентарных книгах музея.

– Да.

– Я думаю, что не попали по вине дирекции, она виновата в том, что в какой-то момент судьба всех музейных предметов оказалась различной: в Музейный фонд пошли живопись, графика, скульптура, ДПИ, а рамы оказались за бортом, в другом статусе, более низком.

– Но мы этого не чувствовали! Потому что, повторюсь, акты по рамам всегда оформлялись через отдел учета. Хранитель фонда рам и я, хранящая рамы на экспозиции, регулярно, каждые полгода делали для отдела учета статотчет движения экспонатов. Плюс – инвентарные книги по рамам, где есть описание, включающее сохранность. Имелись и топографические книги, а также картотека принадлежности рам определенным произведениям живописи. Единственное, чего не было, – изучения рам до конца 1990-х годов. Я пришла на работу в фонд рам, влюбилась в эти предметы, начала изучать их, предложила Евгении Николаевне Петровой провести выставку. В 2005 году мы провели первую в России выставку картинных рам, где они были представлены как произведения искусства, имеющие самостоятельную ценность. И после этой выставки в ряде музеев, где рамы не стояли на музейном учете, в частности, как мне рассказали коллеги, в ГМЗ «Павловск», картинные рамы получили статус музейных предметов. В 2014 г. в Третьяковской галерее прошла вторая в нашей стране выставка картинных рам, а затем и конференция, посвященная этим произведениям. Ситуация с рамами в России стала постепенно меняться к лучшему…

– После выставки рам в 2005 году их статус в ГРМ должен был измениться. Или это все равно не случилось?

– В музее изменилось отношение к рамам. А с их статусом получилось как раз наоборот! В 2009 году были введены изменения в правилах оформления документов на рамы. Музейные рамы XVIII–XIX веков стали отправлять на внешние выдачи, не указывая в актах их номера, размеры и состояние сохранности. Писали только: «Картина в раме». В других музеях таким образом отправляют только современный фабричный багет.

– То есть с выставки могла вернуться и другая рама?

– Да, отправили, допустим, в раме XIX века, а нам вернули в другой или в багете, и невозможно будет доказать, что раму заменили. Кроме того, ничто не обеспечивало сохранность картинных рам в период выставки, упаковки и транспортировки.

Так в Русском музее хранятся старинные овальные рамы, являющиеся большой редкостью.

Трубы центрального отопления «приспособлены» для хранения на них узких овальных рам XVIII и XIX вв.

– То есть именно 2009 год оказался для рам роковым: они оказались незащищенными. В чем причина?

– Началось-то все гораздо раньше, в 1980-е годы, когда хранитель фонда рам N. (не буду называть фамилию), будучи молодой и неопытной, приняла рамы не «по головам», т.е. наличию, а по документам. И в ходе своей работы N., естественно, стала понимать, что некоторые рамы имеют дублированный номер, каких-то рам она не могла найти, какие-то рамы были отправлены на выставки еще в глубокие советские годы, в 1950 – 1960-е, и не вернулись. Какие-то рамы числились по актам на сотрудниках, которые уже ушли из жизни. Естественно, N. волновала эта ситуация. Тогда фонд рам входил в отдел экспозиционно-фондовой работы. А в 1999 году был организован отдел исторического музейного оборудования и картинных рам, и в него вошел фонд рам. Заведующим отделом стал В.Д.Школьников (он и сейчас заведующий), до этого работавший в ГРМ в другом отделе. И хранитель рам N. все-таки инициировала проведение тотальной сверки по всему фонду для того, чтобы выявить все недостачи, все дубли номеров, понять, чего нет, и исключить недостающее через Министерство культуры. Чтобы, наконец, хранить рамы в соответствии с их наличием.

– А не со списком…

– Именно! Однако сверка затянулась. А в процессе проведения сверки стали возникать вопросы: как правильно объяснить Министерству культуры причины недостачи предметов, как лучше оформить то, что выявится в наличии? И вот тогда почему-то было решено на внешние выдачи отправлять рамы фактически без документов, номера рам при упаковке перед отправкой за границу стали заклеивать – иначе таможенник не понимал, почему в акте номера нет, а на раме он имеется. И тогда же отдел учета стал регистрировать внутримузейные акты на рамы не в общей книге (вместе с другими предметами), а в отдельной.

– А Министерские проверки в музее не проводились?

– Проводились, но от них фонд рам скрывали – будто его не существует. Никто из Министерства культуры никогда не видел, что рамы хранятся в грязном и треть года сыром подвале. Наши статотчеты по движению рам отдел учета не включал в сводный отчет движения музейных экспонатов, направляемый в Министерство культуры. Думаю, что и книгу регистрации актов по рамам также не показывали во время проверок.

– То есть боялись того, чего боятся все время: вынести сор из избы. И, вероятно, все эти действия осуществлялись по решению главного хранителя.

– Я думаю, если бы главный хранитель был в курсе всего происходящего, он бы тогда принял другое решение. На мой взгляд, главная ответственность лежит на заведующем отделом, который не писал служебные записки администрации с просьбой улучшить условия хранения рам, не беспокоился о том, как они отправляются на внешние выставки. А к чести главного хранителя, которым тогда был Иван Иванович Карлов, я хочу сказать, что он требовал, чтобы проблема с рамами была в конце концов, по окончании сверки, озвучена перед Министерстом культуры. Другой вариант не рассматривался!

– А сегодня рассматривается?!

– К сожалению, да. В 2018 году в ГРМ начали готовиться к реконструкции Михайловского дворца, и тогда все рамы по приказу директора были переведены на хозяйственный учет. Это приказ № 421 от 11.10.2018, подписанный и.о. директора А.Ю.Цветковой, «О порядке учета картинных рам и исторического музейного оборудования и оборудования, выполненного по историческим образцам и аналогам» (см. Приложение 2). То есть абсолютно все, в том числе великолепные уникальные рамы XVIII–XIX веков, оказались на хозяйственном учете. Я не могу понять, как могут хранитель фонда рам и заведующий отделом – т.е. сотрудники, которые близко «общаются» с этими прекрасными произведениями и отвечают за них, допустить, чтобы их поставили на хозучет, как швабры.

Я интересовалась ситуацией в других музеях, спрашивала, стоят ли сейчас у кого-нибудь на бухгалтерском учете произведения искусства. Нет, не стоят. На хозучете находится современный фабричный багет и новодельные копии рам или мебели. В ряде музеев даже фрагменты посуды, обломки не сохранившейся старинной мебели или ненайденных деталей декора интерьера стоят на музейном учете. Что естественно! Ведь это частицы истории культуры.

– А с какой целью все рамы перевели на хозучет?

– Я написала 15 октября 2018 года служебную записку на имя Цветковой (см. Приложение 3), потом и.о. директора стал Ю.Я.Королев, я написала записку и ему. Единственный человек, который отреагировал на мою служебную записку, был Королев, который вызвал в директорский кабинет меня, завотделом Школьникова и главного бухгалтера Г.С.Петрович. И в течение часа мне объясняли, что это крайне необходимое действие, потому что абсолютно все произведения искусства в музее стоят на бухгалтерском учете и ничего в этом страшного нет. Также уверяли, что рамы благодаря хозучету будут защищены.

Меня же крайне волновал тот факт, что рамы не только поставили на хозяйственный – он же бухгалтерский учет, но при этом еще рамы оценили по одному рублю. Насколько я понимаю, произведения XVIII – XIX веков категорически нельзя ставить на хозяйственный учет. Это преступление. А оценить их при этом по рублю…

– … значит заведомо подвергнуть их опасности уничтожения, повреждения и кражи.

– Именно! На самом деле коллеги в кабинете директора меня обманывали, потому что в приказе № 421 четко указано, что все рамы ставятся именно на балансовый (т.е. бухгалтерский) учет. Между тем как по приказу Минфина все музейные предметы ставятся на так называемый забалансовый учет и оцениваются, действительно, по одному рублю, но это условный рубль, потому что они являются музейными предметами, входящими в Музейный фонд РФ.

– И во сколько оценить картину Брюллова или Айвазовского, не имеет никакого значения. Ее продавать не собираются, это невозможно.

– Безусловно. По определению, они бесценны. И то, что находится на этом забалансовом учете, не входит в основные музейные средства. А картинные рамы оказались на балансе ГРМ среди лопат, метел, современных письменных столов, стульев, компьютеров… Причем, слово «хозяйственный» тогда не использовалось, в приказе № 421 деликатно говорится про бухгалтерский учет. Зато спустя год в распоряжении главного хранителя О.А.Бабиной (№ 127-хр от 23.12.2019) появилась четкая формулировка: «рамы, находящиеся на хозяйственном учете».

Кстати, если рамы и поставили – пусть даже временно – на балансовый или бухгалтерский учет Русского музея, то в силу приказа Минфина РФ от 1 декабря 2010 г. № 157н «Об утверждении Единого плана счетов бухгалтерского учета…», следует, что при постановке всех рам на балансовый учет должна была осуществляться соответствующая оценка их реальной стоимости. Вот точная цитата: «Согласно п. 31 Инструкции № 157н, неучтенные объекты нефинансовых активов, выявленные при проведении проверок и (или) инвентаризации активов, принимаются к бухгалтерскому учету по их текущей оценочной стоимости, установленной для целей бухгалтерского учета на дату принятия к бухгалтерскому учету. Под текущей оценочной стоимостью понимается сумма денежных средств, которая может быть получена в результате продажи активов на дату принятия их к учету (п. 25 Инструкции № 157н)».

Рама мастерской Абросимовых и многие другие не менее ценные произведения, а рядом на стене очаг микромицетов.

В проходе слева рама середины XIX в. от «Двух девушек в гроте» Т.Неффа, рядом – рама 1770-х гг. от картины Д.Левицкого

– То есть говорить про условную оценку в один рубль невозможно. А уловка была придумана для того, чтобы с рамами можно было обращаться безответственно.

– Хозяйственный – он же бухгалтерский учет означает, что любое изменение сохранности возможно и ненаказуемо. Тогда, в 2018 году, я больше всего боялась, что в связи с готовящейся реконструкцией Михайловского дворца рамы, которые находятся в самом центре будущей стройки (фонд рам находится в подвале по периметру Сервизного двора) будут перевозиться в авральном порядке, без реставрационной подготовки (которая занимает время) и должной упаковки. Писала служебные записки… Для рам тогда администрация выделила два помещения: в подвале Михайловского замка, где были протечки и плесень, и на Невском, 19. В подвал Михайловского замка мы старались везти рамы, имеющие наименьшую художественную и историческую ценность, а на Невский пр., 19 лучшие. Кстати, перед перевозкой в 2018 году, на рамы все же были поставлены профзаклейки, которые защищают от осыпания грунта с позолотой и от утрат фрагментов резного и лепного декора. Это работа реставраторов. А поскольку реставраторов и тогда не освободили от текущей работы по подготовке к выставкам, вопрос был решен благодаря студентам училища Штиглица.

Отмечу, что большая часть того, что сейчас находится на Невском, 19 и в Михайловском замке, была перевезена именно во время подготовки к перестройке Михайловского дворца. А когда эта история благополучно для дворца завершилась, ситуация коренным образом изменилась. Прежде всего, под предлогом запрета на работу в выходные дни студенты-реставраторы исчезли, и вот прошел 2019 год , три месяца 2020-го, а профзаклейками никто не занимается. И перевезены на Невский, 19 с того времени были лишь две небольшие порции рам.

Причем, изначально было понятно, что лишь малая часть рам, находящихся в подвале Михайловского дворца, поместится в выделенные для них в связи с готовившейся реконструкцией дворца помещения. Сегодня это стало очевидным! И в соответствии с планом работы отдела на 2020 год, составленным В.Школьниковым, в Михайловский замок и на Невский пр., 19 уже перевезено 1284 рамы, планируется перевезти еще 700 рам, а общий объем, который должен быть перевезен в два помещения, – около 2000 рам.

– И что из этих планов следует?

– Из этого следует, что те рамы, которые находятся в подвале Михайловского дворца, за которые в свое время художники платили сумасшедшие деньги, перевозить некуда.

Кстати, в ушедшие века нередко бывало, что рама стоила больше, чем картина. Например, когда при Николае I в Императорском Эрмитаже создавалась Романовская галерея, за рамы – это видно из сохранившихся документов – резчики получали большие суммы, нежели художники за написание картин.

Отмечу, что рамы больших размеров и в 2018 году никто не собирался перевозить, потому что ни в одно из выделенных помещений они не влезают по габаритам. Для них и стеллажи не заказывались.

– А в связи с перемещением рам стеллажи все-таки заказывались?

– Да, но какие! Для Невского, 19, куда перевозились лучшие рамы, были заказаны стеллажи складского типа: металлические, с разделителями в виде металлических же труб. Это притом, что сегодня Министерство культуры предписывает хранить картинные рамы висящими на специальных сетках, чтобы их позолота и декор не повреждались. На сетках рамы хранятся в Третьяковской галерее, ГМЗ «Петергоф» и других музеях России, не говоря о зарубежных. Стеллажи для Невского, 19 заказал замдиректора по капремонту В.Баженов, а В.Школьников одобрил. После мне удалось убедить Школьникова в необходимости сеток. Они были дозаказаны и закреплены с одного боку стеллажей, что дало возможность 100 рам повесить. Хотя бы так!

– То есть рамы, в том числе большеразмерные, уникальные, из подвала Михайловского дворца вывезти необходимо, но хранилища, в которое их можно передислоцировать, у Русского музея нет. Я правильно вас понял?

– Да.

– И сколько там рам?

– Всего в подвале Михайловского дворца сейчас находится около 3 000 рам.

– И вывезти их некуда?

– Нам постоянно повторяют, что помещений нет. Хотя в Строгановском дворце сдается помещение под ресторан «Русский ампир» – площадь 587 кв. м. (см. тут https://gorod-812.ru/russkiy-muzey-prigozhin-i-ostalnyie-arendatoryi/), сдаются помещения для ООО «Восковые фигуры» под выставку китча, а это шесть помещений, номера: 126, 127, 130 – 133 (см. тут ).

– Но ведь выставка восковых фигур находится на первом этаже… Безопасно хранить тут ценные музейные предметы?

– Ну, если вспомнить, что у нас ценные музейные предметы хранятся в подвале… Не будем забывать и о превосходных помещениях в Михайловском замке, из которых выехала Военно-морская библиотека, и где администрация планирует сделать экспозицию. Экспозиция – это замечательно, но когда у нас в подвале деформируются, разрушаются и подвергаются разложению под воздействием влаги, пыли, перепадов температур и влажности, микромицетов (грибы и грибоподобные организмы. – М.З.) ценные предметы XVIII – XIX веков, а многие ценные рамы уже находятся практически в руинированном состоянии, я считаю, что это более чем странное решение – занять бывшую Военно-морскую библиотеку под экспозицию.

Резная рама середины XVIII в. у покрытой плесенью стены. Рядом фрагменты рам XIX в.

Фрагмент огромного очага плесени, у которого стоит рама середины XVIII в.

– Тем более, что в том же Михайловском замке в аренду под банкеты и тому подобные мероприятия сдаются огромные залы – Столовый и Георгиевский, поэтому их держат пустыми, хотя их давно следовало сделать экспозиционными (см. тут ), а не извлекать из них коммерческую выгоду. А реставрации руинированные рамы подлежат?

– Конечно! Но эта задача далеко не приоритетная. Реставраторы рам задействованы практически на всех выставках – готовят к экспонированию старые рамы, нарезают новый багет. Поэтому спасением рам не занимаются. Большое спасибо отделу реставрации золоченой резьбы ГРМ – они сейчас возрождают уже третью резную раму из «подвального» фонда.

– Итак, обозначился тупик: реставрировать нет возможности, хранить негде… И при этом рамы стоят на хозяйственном учете и волюнтаристски оценены по рублю, поэтому никто за уничтожение ценных рам, которые по документам не стоят вообще ничего, отвечать не будет. Прежде всего, хранители и в первую очередь главный хранитель О.Бабина, а заодно ее начальник директор ГРМ В.Гусев.

– Поначалу я думала, что перевод всех рам на хозучет связан только с ужасными условиями хранения в подвале Михайловского дворца, а также необходимостью часть рам срочно перевезти, чтобы освободить помещения. Напомню, что помещения освобождались в связи с тем, что по плану реконструкции дворца в трех нынешних запасах фонда рам должны были сделать запасной пожарный проход. Собственно, именно поэтому администрация и выделила сравнительно небольшие помещения для перемещения рам. Часть рам планировалось замуровать в подвале, в эпицентре стройки. По этому поводу в 2018 году я писала служебную записку главному хранителю – просила не допустить подобного.

– Но это тогда, в 2018 году. А сейчас что является наиболее актуальным?

– Напомню, что И.И.Карлов, прежний главный хранитель, хотел показать Министерству культуры реальное количество картинных рам, находящихся в Русском музее, то есть легализовать, наконец, фонд рам. А сейчас пошли на хитрость с хозучетом. То есть абсолютно все рамы вывели из-под ведомства Министерства культуры. Нет фонда – нет проблем, ничего не надо объяснять. По результатам закончившейся сверки выявилась крайне неприятная картина. Уже второй год ведется розыск… В частности, в плане работы отдела исторического музейного оборудования и картинных рам на 2020 год сказано, что в прошлом году найдено 242 из 1083 рам, которые «возможно, находятся в музее и не были обнаружены по разным причинам» в процессе сверки.

– Странная констатация… А всего сколько рам в ГРМ?

– По инвентарным книгам их более 8 000 единиц хранения. В.Школьников сейчас все время говорит о том, что у нас 5 000 единиц хранения. Действительно, в советское время была такая порочная практика, когда в музее изготавливались рамы из узеньких реечек для временных выставок. Зачем-то такие рамки включались в собрание картинных рам ГРМ и ставились на учет. В результате этих палок-реек накопилось какое-то количество. Допустим, сегодня эти палки мы отделили… Осталось 5 000 рам.

Говорю «допустим», поскольку от меня теперь скрывают все документы нашего отдела, то есть мне показывают только те документы, которые связаны с моим хранением рам на экспозиции. От меня скрывают и реставрационные советы, на которых творится бог весть что. Например, по решению совета были перезолочены резные рамы последней трети XVIII века от портретов Смолянок Д.Левицкого. То есть совет принял решение, противоречащее принципам музейной реставрации, и позволил сделать из прекрасных старых рам безобразные новоделы. По этому и другим поводам порчи реставраторами уникальных рам я несколько раз писала О.А.Бабиной, но она мне не ответила. Я не могу изнутри повлиять на ситуацию с картинными рамами, поэтому согласилась на ваше предложение дать интервью – это акт отчаяния.

– Картина понятна: вы являетесь диссиденткой и публично заявляете о проблемах, которые все в музее хотят скрыть.

– Но План работы отдела на 2020 год мне все-таки дали, потому что в нем я фигурирую как исполнитель. Помимо пункта, где значатся 1083 не обнаруженные рамы, там есть и другой, более тревожный – о списании рам. Формулировка такая: «Подготовка к списанию рам, находящихся на хозяйственном учете и не имеющих художественной и исторической ценности». Напомню, что в музее все рамы, за исключением 138, находятся на хозяйственном учете. Очевидно, что списать любую раму как не имеющую ценности и стоящую на хозучете очень легко.

– А кто персонально определяет, имеют рамы ценность или нет?

– В.Д.Школьников, И.А.Голубева и И.В.Файзулина. Никто из них никогда не занимался изучением рам. Не написал ни одной статьи о рамах. Это люди, которые не являются специалистами.

– Но, насколько я знаю, вы являетесь единственным специалистом по рамам в музее. И вашего мнения об их ценности при списании никто не спрашивает?!

– Я бы и о списании не знала, если бы В.Школьников не занес это в план работы.

– А какие рамы конкретно входят в число списанных и подлежащих списанию в 2020 году известно?

– В.Школьников мне сказал, что якобы это те рамы, которые сделаны из реечек. Тогда непонятно, почему здесь фигурирует 302 (уже списанных) + 300 (которые намечено списать в 2020 году). Потому что рам, сделанных из реечек, по словам Школьникова, гораздо больше. Он уверяет, что ценных рам в собрании ГРМ около 5 000. А всего рам, напомню, более 8 000. И смотрите, как написано в Плане: «выявление рам, не имеющих ценности, подготовка и проверка списков, исключение записей из регистрационных книг отдела». Вот так легко и просто: отобрали и исключили! И не надо спрашивать мнения Министерства культуры.

В свое время в городе Иванове существовал частный Музей промышленности и искусства Д.Г.Бурылина. В 1919 году он был национализирован, а в июне 1926 года были составлены первые акты по определению «предметов немузейного значения, ненужного и ветхого имущества». И после этого в октябре 1926 года зав. хозяйством музея С.А.Абрамов доставил и сдал в скупку московского ювелирного товарищества серебряные и медные ризы икон.

Мне эта история напоминает то, что происходит сейчас с рамами в Русском музее.

– А почему повезло 138 рамам, которые не числятся на хозучете?

– После того, как все рамы были поставлены на хозяйственный учет, вмешалась в ситуацию Евгения Николаевна, за что я ей очень благодарна.

– Петрова?!

– Благодаря ее вмешательству был издан второй приказ от 31 октября 2018 г. № 449 «Об учетно-хранительских мероприятиях по результатам работы Комиссии по проверке наличия картинных рам в отделе исторического музейного оборудования и картинных рам», который подписал и.о. директора Ю.Я.Королев (см. Приложение 4). В приказе идет речь о создании специальной комиссии, которая будет отбирать рамы для постановки на музейный учет…

– Вас включили в комиссию?

– Да.

– А кто во главе комиссии?

– Никого. Главного не назначили.

– То есть группа товарищей.

– Получается так. Наша комиссия оперативно отобрала для начала 500 ценнейших рам и подала список на фондово-закупочную комиссию (ЭФЗК). По правилам, представлять предметы на заседании ЭФЗК должен заведующий профильным отделом. В.Школьников пришел на заседание и почему-то солгал, что он в первый раз слышит об отобранных 500 рамах. Хотя по пункту 5 приказа № 449 он обязан был «активно содействовать деятельности специальной комиссии», что, естественно, и делал. В результате вопрос о принятии 500 рам был отложен до тех пор, пока на музейный учет не будут поставлены 138 рам, записанных в книгу поступлений – главным образом, это коллекция Ржевских, рамы в ней далеко не самые интересные…

– А рама, в которой висит «Последний день Помпеи» – ее не надо включать в список постановки на музейный учет, то есть вводить в состав Музейного фонда РФ?

– Надо! Как и многие другие… По инициативе Е.Н.Петровой было решено все рамы, имеющие художественную и историческую ценность, переводить в отдел декоративно-прикладного искусства. Очень верное решение! Был назначен хранитель – ведущий научный сотрудник Л.А.Варес. За весь 2019 год она приняла на хранение только те самые 138 рам. В этом году – пока ни одной…

На фотографии отчетливо видно, в каком состоянии находятся многие памятники XVIII – XIX вв.

Стоящая на полу большая резная рама в XIX в. украшала конференц-зал Императорской Академии художеств.

– И таково status quo на сегодня: то ли 8 тысяч, то ли 5 тысяч, 1083 пропали, еще чего-то хотят списать, а в Музейном фонде числится 138 рам.

– Да. И мы снова возвращаемся к тому, что прекрасные старинные рамы стоят на хозяйственном учете.

– В 2018 году торопились рамы передислоцировать, О.Бабина хотела выслужиться, нарочно выдумали хозучет, утвердили приказом № 421 ради решения сиюминутных задач. Но стройки века не случилось, и стимул держать все на хозучете вроде бы исчез. Правда, остался другой стимул: покрыть недостачу путем оценки в один рубль.

– Вот это ключевой момент. В октябре 2018 года в Париже я была на аукционе картинных рам, проводившимся аукционным домом «Eve». У них самые низкие цены в Европе. Посмотрев в каталог этого аукциона, мы увидим, что рама начала XX века типа «Дега», размером 48х39 см, стоит 320 евро; такая же, но конца XIX века (68х50 см) – 700 евро; гладкая фанерованная рама конца XIX века (114х78,5 см) – 300 евро; рама в стиле Людовика XV (80,5х60 см) – 1500 евро. Цена резных рам среднего размера (около 70х50 см) колеблется от 750 до 4300 евро. В России цены на рамы значительно выше. Таким образом, только одна рама «Девятого вала» И.Айвазовского по самым скромным подсчетам может быть оценена в 600 тысяч рублей. Если же взять резную раму XVIII века от портрета Екатерины II, которая в настоящее время находится в подвале, среди наваленных друг на друга разобранных уникальных рам, то ее стоимость будет гораздо больше миллиона. Особенно, если учесть, что рам XVIII столетия в России сохранилось буквально единицы.

Если бы при постановке на балансовый учет была создана специальная комиссия по реальной оценке картинных рам – по их рыночной стоимости – то можно было бы с уверенностью ждать, что все эти рамы оперативно переведут в Музейный фонд РФ. Но реальной стоимостной оценки не было! Потому что при такой оценке на балансе музея появились бы миллионы. И неизбежно бы встал вопрос о том, каким образом хранятся предметы стоимостью в миллионы – в грязном сыром подвале, многие, как дрова! И вопрос о списании предметов стоимостью от 30 тысяч до миллиона не мог бы легко решиться… В то время как оценка по рублю – дает полную свободу действий.

А то, что в Приказе директора № 362 от 02.08.2019 г. в пункте 8 говорится: «Книгам учета отдела исторического музейного оборудования и картинных рам присвоить статус охранной описи», на мой взгляд, абсолютно не защищает произведения. Потому что «книги учета отдела» – это те инвентарные книги (ведущиеся с 1950-х годов), которые хранятся в отделе, и в которых, напомню, о сохранности многих рам говорится: «лепка повреждена», «резьба значительно повреждена» и т.д. Сегодня, ссылаясь на такие записи, легко можно списать многие рамы. Просто по состоянию сохранности. А между тем, самые ценные рамы собрания Русского музея – это рамы XVIII и первой половины XIX в., как раз находящиеся в очень плохом состоянии сохранности. Поскольку эти рамы дольше других «хранятся» в подвале. И в советские годы некоторые из них уже были списаны решением главного хранителя (о чем имеются записи в инвентарных книгах) – но, к счастью, не были выкинуты.

– То есть в Русском музее переводом произведений искусства XVIII – XIX веков на хозучет пытаются скрыть недостачу, возникшую в давние годы. И администрация явно не заинтересована в постановке рам на музейный учет и закрывает глаза на то, какими темпами – по 138 рам в год – ведется эта постановка.

– И нет уверенности в том, что все рамы, имеющие художественное и историческое значение, будут поставлены на музейный учет. Если посмотреть на составленный В.Школьниковым План работы отдела на 2020 год, то в пункте 1 значится подготовка документации для включения в Музейный фонд: «Обмеры, составление описаний, датирование, реставрационные осмотры, фотофиксация…». В этом году планируется поставить на музейный учет всего 300 рам. Выполненный объем – 138 рам. Общий объем – 1500. А как же остальные?! Напомню, по инвентарным книгам их более 8000.

– Числа взяты с потолка. Или..?

– Или 1500 – это действительно то реальное количество рам, которое намечено для постановки на музейный учет. А те произведения, что находятся в грязном, с плесенью и сыростью, подвале Михайловского дворца, останутся на хозучете. Хранит их завотделом В.Школьников по 1 рублю. Они находятся в ведомстве замдиректора по хозчасти Ю.Я.Королева. Об этом четко сказано в распоряжении О.А.Бабиной № 127-хр от 23.12.2019 «Об упорядочении ведения документации отдела рам и исторического музейного оборудования». Этим распоряжением все рамы (кроме 138) окончательно выводятся из ведения главного хранителя. В соответствии с распоряжением до 31.12.2019 г. все хранители рам должны были «вернуть предметы, выданные по актам внутримузейной передачи», а отдел учета завершил начатую в 2009 году книгу регистрации актов на рамы. Теперь рамы XVIII – XIX веков передаются так называемыми «списками», которые визируются даже не Королевым, и не главным бухгалтером, а Школьниковым.

А в пункте 6 Распоряжения № 127-хр говорится: «Отделу исторического музейного оборудования и картинных рам определить порядок оформления внешней выдачи картинных рам, не включенных в состав основного и научно-вспомомогательного фондов музея, находяшихся на хозяйственном учете, в срок до 31.12.2019».

«Внешние выдачи» – это выдачи в другие музеи и на зарубежные выставки, куда рамы постоянно и в большом количестве отправляются.

Однако по нормам, указанным в письме Министерства культуры от 12.01.2018 «О порядке выдачи разрешительных документов на зарубежные выставки», с 1 апреля 2018 года предметы, не имеющие номера КП (Книги поступлений) и номера госкаталога (Музейного фонда РФ) не должны выдаваться на выставки за рубеж. Каким образом сейчас О.Бабина с В.Школьниковым это распоряжение обходят, я не могу понять. Старинные рамы остаются на хозучете, но в нарушение письма Минкультуры едут на внешние выставки.

– Очевидно, если рамы находятся на хозучете, их отправляют за границу, как швабры или упаковочные ящики. На вполне законных основаниях.

– Их могут повредить (что уже случалось), они никак не защищены юридически. Хранители разных музеев, получая наши великолепные рамы на выставки, часто бывают крайне удивлены, что в актах о них нет никаких сведений.

Так, наваленными друг на друга «хранятся» рамы от больших полотен В.Васнецова, М.Нестерова, И.Айвазовского, Ф.Бруни, И.Крамского, В.Верещагина и многих других художников.

– Скажите, а почему перевод рам на хозучет не отражен в письме, которое 45 сотрудников написали В.Гусеву? Ведь это не менее важная проблема и она явно взаимосвязана с проблемой хранения, о которой идет речь в письме… (см. Приложение 1).

– Нам казалось, что самое главное – спасти рамы, которые продолжают разрушаться, находясь в подвале Михайловского дворца. Плесень не только на стенах и в воздухе – она и на рамах, на позолоте, древесине. Рамы стоят на неровных каменных полах, местами близко подходят грунтовые воды. Когда отключают отопление, плиты пола чернеют от влаги.

А среди этих рам многие – из императорских и дворянских собраний. Например, рама «Портрета Екатерины II в образе Минервы – покровительницы искусств» С.Торелли. Рама очень важна для картины, и вместе они демонстрируют стиль, моду своего времени. В отсутствии аутентичных рам в музейных залах мы не может полноценно отражать эпоху, равно как и видение художника. К.Брюллов, например, просил отца никогда не показывать его картины без рам, добавляя, что «рама для картины – то же, что корсет для девушки». В.Верещагин тратил сумасшедшие средства на рамы… И.Репин мог задержать отправку картин на очередную передвижную выставку, если для них еще не созданы заказанные им рамы…

Все сотрудники музея знают об ужасных условиях хранения картинных рам.

– Красноречиво об этих условиях свидетельствует и постановление Дзержинского районного суда от 18.09.2019 по административному делу № 5-396/19: нарушение требований сохранения, использования и государственной охраны объектов культурного наследия, ненадлежащеее техническое состояние помещений «Фонд рисунка» № 27, «Фонд хранения рам» № 20, деструкция красочного слоя откосов оконных проемов в помещении «Фонд рисунка» № 27, локальные протечки потолков и стен «Фонда живописи ХХ в.», деструкция штукатурного и красочного слоев «Фонда хранения рам».

– И еще один важный нюанс в постановлении суда: «<…> Помещения фондов рам и русского рисунка в течение долгих лет находятся в состоянии, которое требует проведения ремонта, а Русский музей не предпринял никаких мер к получению денежных средств в Министерстве культуры РФ для проведения такого ремонта». (см. Приложение 5).

Впрочем, должна сказать, что подвал Михайловского дворца вообще не годится для хранения экспонатов. Ремонт нас не спасет. Фонду рам крайне необходимо новое просторное помещение с современным оборудованием. Мы обязаны сохранить для потомков то, что прошло революцию, войну и чудом еще сохранилось в тяжелейших подвальных условиях.

– Но ведь если нет помещений для хранения, куда рамы из подвала надо переместить, если нет к тому же достаточно кадров для подготовки к включению в Музейный фонд и нет соответствующего финансирования, то это тупик. Подавляющее число рам по-прежнему на хозучете, по-прежнему они не защищены и им реально угрожает практика их ненадлежашего хранения (это слово хочется взять в кавычки) и использования (выдачи на выставки).

Это целый комплекс вопросов, решать которые в Русском музее, как я вижу, просто некому. Тем более, что никто из руководства музея не готов даже признать, что эти проблемы не решаются. Одна мысль их заботит: как все это скрыть от министерства.

Михаил Золотоносов

В фонде картинных рам Русского музея. Без комментариев…

Приложение 1. Письмо сотрудников ГРМ Гусеву о фонде рам от 31.01.2020.

Приложение 2.Приказ и.о. директора ГРМ от 11.10.2018 № 421 «О порядке учета картинных рам и исторического музейного оборудования и оборудования, выполненного по историческим образцам и аналогам».

Приложение 3. Служебная записка О.Лысенко от 15.102018 по поводу приказа № 421.

Приложение 4. Приказ и.о. директора ГРМ от 31.10.2018 № 449 «Об учетно-хранительских мероприятиях по результатам работы Комиссии по проверке наличия картинных рам в отделе исторического музейного оборудования и картинных рам».

Приложение 5. Постановление Дзержинского районного суда от 18.09.2019 по административному делу № 5-396/19

Решение по административному делу

Дело № 5-396/19

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

Санкт-Петербург 18 сентября 2019 года

Судья Дзержинского районного суда Санкт-Петербурга Васюков В.В.,

В отсутствие законного представителя привлекаемого к административной ответственности юридического лица – Федерального государственного бюджетного учреждения культуры «Государственный Русский музей» (юридический адрес: 191186, Санкт-Петербург, Инженерная ул., дом 4, ИНН №***, КПП №***, ОГРН №***, директор – Гусев Владимир Александрович),

с участием защитника ФГБУК «Государственный русский музей» Ильина Д.Ю., представившего доверенность от 22.05.2019, которому были разъяснены права, предусмотренные ст.25.5 КоАП РФ,

представителя КГИОП – начальника судебно-правового отдела – юрисконсульта Юридического управления производства юридического управления КГИОП Патока Е.Ю., представившей доверенность № 01-24-2771/2018 от 17.09.2018,

рассмотрев в открытом судебном заседании дело об административном правонарушении, предусмотренном ст. 7.13 ч. 3 КоАП РФ в отношении:

Федерального государственного бюджетного учреждения культуры «Государственный Русский музей» (юридический адрес: 191186,
Санкт-Петербург, Инженерная ул., дом 4, ИНН №***, КПП №***, ОГРН №***, директор – Гусев Владимир Александрович), зарегистрировано 26.03.1994 в Регистрационной палате администрации Санкт-Петербурга,

УСТАНОВИЛ:

Юридическое лицо ФГБУК «Государственный Русский музей» совершило нарушение требований законодательства об охране объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации, выразившееся в нарушении требований сохранения, использования и государственной охраны объектов культурного наследия, а именно: ненадлежащем техническом состоянии помещений «Фонд рисунка» №27, «Фонд живописи ХХ в.», «Фонд хранения рам» №20, расположенных в здании по адресу: Санкт‑Петербург, Инженерная ул., дом 2-4, литера Д, являющемся объектом культурного наследия федерального значения «Корпус главный Русского музея», входящем в состав объекта культурного наследия федерального значения «Дворец Великого князя Михаила Павловича (Русский музей Императора Александра III)», выразившееся в деструкции красочного слоя откосов оконных проемов в помещении «Фонд рисунка» №27, деструкции штукатурного и красочного слоев помещения «Фонд хранения рам» №20.

Правонарушение совершено в 15 часов 10 минут 02.04.2019 по адресу: Санкт-Петербург, Инженерная ул., дом 2-4, литера Д, при следующих обстоятельствах.

В соответствии с постановлением Правительства Российской Федерации от 10.07.2001 № 527 «О перечне объектов исторического и культурного наследия федерального (общероссийского) значения, находящихся в г. Санкт‑Петербурге» по адресу: Санкт‑Петербург, Инженерная ул., дом
2-4, литера Д (согласно Постановлению Правительства РФ №527 от 10.07.2001: Инженерная ул., 4) расположен объект культурного наследия федерального значения «Корпус главный Русского музея», входящий в состав объекта культурного наследия федерального значения «Дворец Великого князя Михаила Павловича (Русский музей Императора Александра III)» (далее – объект).

На основании статьи 11 Федерального закона от 25.06.2002 № 73-ФЗ «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» (далее‑Закон № 73-ФЗ), задания КГИОП от 02.04.2019 № 01-59-153/19-0-0 произведено мероприятие по контролю за состоянием объектов культурного наследия, актом от 02.04.2019 которого установлено следующее.

В результате мероприятия по контролю установлено.

– В помещениях «Фонд рисунка» №27 на откосах оконных проемах по визуальному осмотру наблюдается деструкция красочного слоя;

– В помещениях «Фонд хранения рам» №20 на поверхностях сводов и стен наблюдается общая деструкция штукатурных и красочных слоев.

Выполнена фотофиксация.

В силу пункта 1 статьи 33 Закона № 73-ФЗ объекты культурного наследия подлежат государственной охране в целях предотвращения их повреждения, разрушения или уничтожения, изменения облика и интерьера, нарушения установленного порядка их использования, незаконного перемещения и предотвращения других действий, могущих причинить вред объектам культурного наследия, а также в целях их защиты от неблагоприятного воздействия окружающей среды и от иных негативных воздействий.

Согласно ст. 47.3 Закона № 73-ФЗ при содержании и использовании объекта культурного наследия, включенного в реестр, в целях поддержания в надлежащем техническом состоянии без ухудшения физического состояния и (или) изменения предмета охраны данного объекта культурного наследия лица, которым Объект принадлежит на праве собственности или ином вещном праве, обязаны осуществлять расходы на содержание объекта культурного наследия и поддержание его в надлежащем техническом, санитарном и противопожарном состоянии; незамедлительно извещать соответствующий орган охраны объектов культурного наследия обо всех известных ему повреждениях, авариях или об иных обстоятельствах, причинивших вред объекту культурного наследия, и безотлагательно принимать меры по предотвращению дальнейшего разрушения, в том числе проводить противоаварийные работы в порядке, установленном для проведения работ по сохранению объекта культурного наследия.

Порядок проведения работ по сохранению объекта культурного наследия установлен статьей 45 Закона № 73-ФЗ, согласно которой работы по сохранению объекта культурного наследия проводятся на основании задания на проведение указанных работ, разрешения на проведение указанных работ, выданных органом охраны объектов культурного наследия, проектной документации на проведение работ по сохранению, согласованной соответствующим органом охраны объектов культурного наследия, а также при условии осуществления технического, авторского надзора и государственного надзора в области охраны объектов культурного наследия за их проведением.

Учитывая изложенное, в ходе проведения проверки от 02.04.2019 установлено наличие события правонарушения, предусмотренного частью 1 статьи 7.13 КоАП РФ, выразившегося в нарушении требований сохранения, использования и государственной охраны объектов культурного наследия, а именно: в ненадлежащем техническом состоянии помещений «Фонд рисунка» №27, «Фонд хранения рам» №20 Объекта, выразившееся в деструкции красочного слоя откосов оконных проемов в пом. «Фонд рисунка» №27, локальных протечках потолков и стен пом. «Фонд живописи ХХ в.», деструкции штукатурного и красочного слоев пом. «Фонд хранения рам».

На основании статьи 47.3, пункта 11 статьи 47.6 Закона № 73-ФЗ лицо, которому объект культурного наследия представлен на праве оперативного управления, обязано организовать проведение работ по сохранению объекта культурного наследия в соответствии с порядком, предусмотренным статьей 45 Закона № 73-ФЗ, не проводить работы, ухудшающие условия, необходимые для сохранности объекта культурного наследия, выполнять требования охранного обязательства.

Согласно выписке из ЕГРН от 22.04.2019 № 99/2019/25849200 здание по адресу: Санкт‑Петербург, Инженерная ул., дом 2-4, литера Д, находится в оперативном управлении Федерального государственного бюджетного учреждения культуры «Государственный Русский музей» (далее – Русский Музей).

Законный представитель ФГБУК «Русский музей» в суд не явился, Юридическое лицо было уведомлено о времени и месте судебного заседания через защитника. Ходатайств об отложении рассмотрения дела от законного представителя ФГБУК «Русский музей» не поступило. При таких обстоятельствах суд полагает возможным рассматривать дело в отсутствие законного представителя ФГБУК «Русский музей».

Защитник ФГБУК «Русский музей» Ильин Д.Ю. просил суд прекратить дело об административном правонарушении в связи с отсутствием состава административного правонарушения по следующим основаниям. Фонд живописи 20 века расположен не по указанному в протоколе об административном правонарушении адресу: Санкт-Петербурга, Инженерная ул., д.2-4, лит.Д, а в другом корпусе данного дома, что исключает привлечение ФГБУК «Русский музей» к административной ответственности за нарушение законодательства об охране объектов культурного наследия, допущенное по указанному адресу, в рамках настоящего протокола об административном правонарушении. С 2014 года в Русском музею разрабатывалась проектная документация по реконструкции здания по адресу: Санкт-Петербурга, Инженерная ул., д.2-4, лит.Д, которая предполагала в том числе работы по сохранению в помещениях фондов рам и русского рисунка. Данная проектная документация была разработана и в 2017 году утверждена КГИОП. Однако решением Куйбышевского районного суда Санкт-Петербурга от 04.06.2019 согласовательные действия КГИОП по утверждению указанного проекта были признаны незаконными. Проведение ремонта по сохранению без перепланировки помещений Фондов русского рисунка и перемещение хранящихся в них произведений искусства и рам являются дорогостоящими и трудозатратными мероприятиями, на которые Министерство Культуры РФ средств не выделило. При таких обстоятельствах защитник Ильин полагал, что в действиях ФГБУК «Русский музей» отсутствует состав административного правонарушения, предусмотренного ч.1 ст.7.13 КоАП РФ.

Представитель КГИОП Патока Е.Ю. подтвердила изложенные в протоколе об административном правонарушении обстоятельства, просила признать ФГБУК «Русский музей» виновным в совершении инкриминированного ему административного правонарушения и назначить административное наказание. Представитель КГИОП Патока Е.Ю. в судебном заседании пояснила, что в соответствии с п.5.4 Порядка выдачи разрешения на проведение работ по сохранению объекта культурного наследия, утверждённого Приказом Министерства культуры РФ №2625 от 21.10.2015 в случае проведения работ, связанных с ремонтом объекта культурного наследия, проводимых в целях поддержания в эксплуатационном состоянии памятника без изменения его особенностей, составляющих проект охраны, для получения разрешения на производство таких работ не требуется получение согласованной проектной документации. Ранее, с 2014 года такой же порядок был установлен Письмом Министерства культуры. Таким образом, проведение работ по сохранению помещений фондов рам и русского рисунка не требовало представления согласованной проектной документации и могло быть произведено в установленном законом порядке вне зависимости от прохождения стадий согласования проекта на реконструкцию здания. При этом помещения фондов рам и русского рисунка в течение долгих лет находятся в состоянии, которое требует проведения ремонта, а Русский музей не предпринял никаких мер к получению денежных средств в Министерстве культуры РФ для проведения такого ремонта.

Вина ФГБУК «Государственный русский музей» в совершении административного правонарушения, предусмотренного ч.1 ст.7.13 КоАП РФ подтверждается:

– протоколом по делу об административном правонарушении от 13.06.2019 №128-2019, составленным в строгом соответствии с требованиями действующего законодательства, в котором изложено событие административного правонарушения и иные юридически значимые факты;- заданием на проведение мероприятия по контролю за состоянием объекта культурного наследия от 02.04.2019;

– актом мероприятия по контролю за состоянием объекта культурного наследия от 02.04.2019, согласно которому установлено, что в ненадлежащем техническом состоянии находятся помещения «Фонда рисунка» №27, и «Фонда хранения рам» №20, расположенные в здании по адресу: Санкт‑Петербург, Инженерная ул., дом 2-4, литера Д, являющемся объектом культурного наследия федерального значения «Корпус главный Русского музея», входящем в состав объекта культурного наследия федерального значения «Дворец Великого князя Михаила Павловича (Русский музей Императора Александра III)», выразившееся в деструкции красочного слоя откосов оконных проемов в помещении «Фонд рисунка» №27, деструкции штукатурного и красочного слоев помещения «Фонд хранения рам» №20, с фототаблицей к нему,

– выпиской из ЕГРН, согласно которой здание по адресу: Санкт‑Петербург, Инженерная ул., дом 2-4, литера Д, находится в оперативном управлении ФГБУК «Государственный русский музей»;

– копией выписки из ЕГРЮЛ;

– показаниями свидетеля Яроцкой Е.А. в судебном заседании 18.09.2019. После разъяснения прав, предусмотренных ст.51 Конституции РФ и ст.25.6 КоАП РФ с предупреждением об ответственности по ст.17.9 КоАП РФ свидетель Яроцкая Е.А. показала суду, что она ранее состояла в должности ведущего специалиста отдела Центрального района Управления по охране и использованию объектов культурного наследия КГИОП. По образованию она является архитектором, в своей работе постоянно применяет знания в области архитектуры. По письму, поступившему из прокуратуры, на основании полученного задания, она проводила мероприятие по контролю объекта культурного наследия – Корпуса Главного Русского музея. В ходе проведения проверки ею было установлено, что помещения фондов рам, русского рисунка и живописи 20 века требуют проведения работ по их сохранению. При этом такие работы не требовали вмешательства в предметы охраны, в связи с чем могли быть проведены на основании разрешения, полученного без согласованной проектной документации. Она допускает, что помещение фонда живописи находилось не в корпусе Д д.2-4 по Инженерной улице, а в другом здании, в связи с чем ею в последующем была допущена соответствующая ошибка при составлении протокола об административном правонарушении. При осмотре помещения фонда рам она может уверенно сказать, что разрушение штукатурного слоя произошло не позднее 1990-х годов 20 века, поскольку только в то время применялись такие отделочные материалы, в том числе масляная краска. Таким образом, в помещениях фонда рисунка и фонда рам требовалось проведение ремонта, который не затрагивал предметы охраны и не требовал получения согласованной проектной документации;

– Показаниями свидетеля Школьникова В.Д. в судебном заседании 18.09.2019. После разъяснения прав, предусмотренных ст.51 Конституции РФ и ст.25.6 КоАП РФ с предупреждением об ответственности по ст.17.9 КоАП РФ свидетель Школьников В.Д. показал суду, что он длительное время руководит фондом рам в Русском музее. Ремонт в фонде не производился с начала 90-х годов 20 века, когда к столетию музея были выделены денежные средства, которые были израсходованы на просушку стен. В настоящее время фонд рам перевозится в другое здание, но это является длительным процессом;

– Показаниями свидетеля Верховской И.Б. в судебном заседании 18.09.2019. После разъяснения прав, предусмотренных ст.51 Конституции РФ и ст.25.6 КоАП РФ с предупреждением об ответственности по ст.17.9 КоАП РФ свидетель Верховская И.Б. показала суду, что она с 80-х годов 20 века является сотрудником фонда русского рисунка в Русском музее. Ремонт в фонде не производился при ней никогда. Перемещение фонда в другое помещение требует значительных финансовых и трудовых затрат.

В судебном заседании установлено, что ФКБУК «Государственный русский музей» на праве оперативного управления имеет объект культурного наследия федерального значения «Корпус главный Русского музея», входящий в состав объекта культурного наследия федерального значения «Дворец Великого князя Михаила Павловича (Русский музей Императора Александра III)», расположенный по адресу: Санкт‑Петербург, Инженерная ул., дом 2-4, литера Д, являющемся. В помещениях фонда рисунка и фонда рам требуется проведение работ по сохранению наследия. При этом деструкция штукатурного слоя стен, сводов и откосов в указанных помещениях произошла более двадцати лет назад. В соответствии с Приказом Министерства культуры РФ №2625 от 21.10.2019 для проведения работ по сохранению объекта культурного наследия, не затрагивающих предмет охраны не требовалось предоставление согласованной проектной документации, предусмотрен упрощённый порядок получения разрешения. Таким образом, ФГБУК «Государственный русский музей» могло проводить работы по сохранению объекта культурного наследия без подготовки установленной для согласования проектной документации реконструкции здания. Доводы защитника о том, что Министерство Культуры РФ не выделяло денежные средства для проведения таких работ, суд признаёт несостоятельными по следующим основаниям.

Согласно ч.2 ст.2.1 КоАП РФ юридическое лицо признается виновным в совершении административного правонарушения, если будет установлено, что у него имелась возможность для соблюдения правил и норм, за нарушение которых настоящим Кодексом или законами субъекта Российской Федерации предусмотрена административная ответственность, но данным лицом не были приняты все зависящие от него меры по их соблюдению. ФГБУК «Государственный русский музей» не предприняло никаких мер к выделению Министерством культуры средств к проведению работ по сохранению объекта культурного наследия, с соответствующими обращениями в Министерство культуры не обращалось. При таких обстоятельствах суд приходит к выводу о том, что ФГБУК «Государственный русский музей» не были предприняты все зависящие от него меры к соблюдению установленных законом мер к сохранению вверенного объекта культурного наследия.

Учитывая изложенное, суд полагает доказанными обстоятельства совершения административного правонарушения, предусмотренного ч.1 ст.7.13 КоАП РФ, изложенные в протоколе об административном правонарушении, и приходит к выводу о том, что лицом, его совершившим, является именно ФГБУК «Государственный русский музей».

В то же время суд исключает из протокола об административном правонарушении указание на несоблюдение требований законодательства об объектах культурного наследия в помещении, занимаемом Фондом живописи 20 века, поскольку в судебном заседании установлено, что указанное помещение находится по иному, не указанному в протоколе об административном правонарушении адресу.

Обстоятельств, отягчающих наказание, ФГБУК «Государственный русский музей», судом не установлено.

Суд приходит к выводу о чрезмерной суровости минимально возможного наказания, предусмотренного санкцией ч.1ст.7.13 КоАП РФ для ФГБУК «Государственный русский музей», поскольку данная организация является учреждением культуры, финансируется исключительно за счёт средств государственного бюджета, а для сохранения объекта культурного наследия федерального значения и поддержания его в надлежащем состоянии требуются денежные средства. При таких обстоятельствах, суд считает необходимым снизить минимальный размер штрафа, предусмотренный ч.1 ст.7.13 КоАП РФ, в соответствии с п.2.2, 2.3 ст.4.1 КоАП РФ до 100 000 рублей.

На основании изложенного и руководствуясь ст.ст. 29.7, 29.9, 29.10 КоАП РФ, суд,

ПОСТАНОВИЛ:

Признать ФГБУК «Государственный русский музей» виновным в совершении административного правонарушения, предусмотренного ч.1 ст. 7.13 КоАП РФ и подвергнуть его административному наказанию в виде административного штрафа в размере 100 000 (сто тысяч) рублей.

Реквизиты для оплаты штрафа:

сч.40101810200000010001;

БИК 044030001;

Банк получателя – ГРКЦ ГУ Банка России по Санкт-Петербургу;

Получатель: Управление Федерального Казначейства по Санкт-Петербургу (Комитет по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры);

ИНН 7832000069;

КПП 784001001;

КБК 81411690020020000140;

ОКАТО 40298562000;

Назначение платежа: 81411690020020000140, прочие поступления от денежных взысканий (штрафов) и иных сумм в возмещение ущерба, зачисляемые в бюджеты субъектов Российской Федерации, постановление о назначении административного наказания (дата, номер постановления суда).

Постановление может быть обжаловано в Санкт-Петербургский городской суд в течение 10 суток со дня его получения или вручения.

Судья: В.В. Васюков

Дворец спасли, теперь спасаем рамы

Возможно будет интересно:

18+

Возможно будет интересно:

Васильевы – не братья, Чапаев – не Чапаев

Настоящая тирания – тирания искусством

Суровая жена – залог успех писателя. Куприн и «Поединок»