Пишут, что немцы начали страдать ПТСР – посттравматическим синдромом.
Как было раньше: в пустом вагоне метро немец непременно садился рядом с тем единственным пассажиром, который в этом вагоне ехал. Не для того, чтобы пообщаться. Просто такой рефлекс. Я к этому долго привыкала.
И сейчас выясняется, что страх заразиться и карантин сильно пошатнули местные скрепы.
Под маской не видна улыбка, и вообще непонятно, что там человек про тебя думает – не все привыкли к покер-фейсу.
Людям не хватает простых эмоций от случайных разговоров в очереди (я сама неделю назад по собственной воле пошутила с кассиршей в супермаркете), а орать, стоя в двух метрах от собеседника, тут не привыкли.
Не хватает биргартенов, где никто не заставляет тебя общаться, но ты все же видишь людей, видишь, что они едят, слышишь обрывки разговоров – и да, можешь в этих разговорах поучаствовать. В нашем биргартене, к примеру, играли в карты. И, когда не набиралось нужное количество игроков, к игре приглашались все желающие.
Процент домашнего насилия у нас не очень высок, но все равно есть раздражение от варки в собственном соку. От беспокойства за родных. От нарушения привычного порядка – если ты, конечно, не лесник в Шварцвальде и не отшельник, то несколько раз в неделю выбираешься куда-нибудь поесть или выпить. Это уже дело привычки – как и отмененные повсеместно маленькие уличные фестивальчики.
Несмотря на то, что наш карантин – и без того один из самых мягких в Европе – постепенно смягчают еще, никто не чувствует, что нормальная жизнь возвращается.
В транспорте спокойно ездить нельзя, в офисе чувствуешь себя в стане врага, в магазине хочется одеться в костюм химзащиты.
Все кругом пишут, что нормальная жизнь вот-вот вернется, но вирус никто не отменил. И всем тревожно, потому что нормальная жизнь с вирусом – примерно то же самое, что нормальная жизнь какого-нибудь морпеха США в горячей точке.
Да, привыкаешь ко всему. Но как бы не до конца. Иногда вспоминаешь, что раньше к тебе на день рождения приходили гости – и накрывает.
В общем, местные психотерапевты перегружены. Первоначальные истерики сменились перечислением симптомов ПТСР: бессонница, хождение во сне, подозрительность, обличение домашних в чрезмерной беспечности, постоянная настороженность и неадекватная реакция на новости.
Немцы внезапно очень удивились тому, что они – тоже люди. Кажется, они от себя этого не ожидали.
Катя Щербакова, Мюнхен
