Сейчас в Петербурге около 2000 выявленных объектов, представляющих историческую или культурную ценность, которые надо либо переводить в памятники, либо отказать в таком статусе. На прошлой неделе Совет по культурному наследию при правительстве Петербурга на обсуждение 4 объектов из этого списка потратил три часа.
Признав безнадежными руинами комплекс бывшего Детского приюта в Сестрорецке, совет проголосовал за сохранение “гения места”. Судьбой здания приюта совет занимался еще весной и тогда решил оставить его выявленным объектом. На этот раз собственник участка – группа компаний “Прок” – принесла экспертизу, выполненную фирмой “Аллегория”. Там доказывалось, что здание, брошенное почти 40 лет назад, безнадежно, а документов для его воссоздания по реставрационной науке не сохранилось. Тем не менее, совет предложил экспертам поработать еще и определить такой режим, который мог бы сохранить неприкосновенным от застройки участок земли под главным корпусом приюта.
Зам. руководителя “Прока” Сергей Дворянинов заметил в кулуарах, что инвестиционный проект с таким обременением не имеет смысла (всю территорию бывшего приюта предполагается застроить жилыми зданиями эконом-класса).
Также совет единогласно принял решение признать памятником регионального значения здание, внешний облик которого сформировался после полного капремонта в 1970-е годы. Хотя федеральный закон устанавливает минимальный возраст здания для объявления его памятником не менее 40 лет.
В начале 1970-х годов особняк Мордвиновых на улице Глинки, 4, неизвестные архитекторы из ЛенжилНИИпроекта повысили с двух этажей до трех, но сохранили облик фасада эпохи эклектики. Совет признал стилизацию мастерской, само здание важным элементом ансамбля Театральной площади и объявил его региональным памятником. На нарушение федерального закона совет решил пойти ради сохранения исторического ландшафта. Сейчас в доме находится детская больница, но кто знает – не захочет ли ее кто-нибудь купить и перестроить.
Без дискуссий был объявлен региональным памятником образец необарокко – дом Болотникова (переулок Пирогова, 3). Больше всего времени занял комплекс Артиллерийской лаборатории на проспекте Блюхера, 12. Совет долго обсуждал, как оградить весь интересный ансамбль промышленной архитектуры XIX – начала XX века от жилой застройки, и постановил просить военных пропустить рабочую группу “на объект”, чтобы познакомиться с кирпичными складами на месте.
Итого, всего на 4 объекта Совет по культурному наследию потратил три часа. Заседает совет примерно раз в две недели.
Другой способ решения проблемы включения памятников в списки предлагает Александр Шухободский, в недавнем прошлом замруководителя Северо-Западного управления Росохранкультуры.
– Чем вам не нравится нынешняя система постановки на учет памятников?
– Мне представляется принципиально неверным российский подход к охране недвижимого культурного наследия. Мы долго и с трудом изобретаем документы, такие как июльское постановление правительства РФ о государственной историко-культурной экспертизе, чтобы взять под охрану тот или иной объект. Для этого владельцу надо организовать и оплатить историко-культурную экспертизу, чтобы потом получить кучу обременений и дорогой ремонт. Очевидно, что это путь к тому, чтобы новые памятники истории и культуры вообще не выявлялись и не ставились на учет.
– А что должно быть взамен?
– Вместо этого должна быть простая стандартная процедура, когда любое капитальное строение, достигшее возраста 50 или 70 лет (срок надо определить законодательно), автоматически ставится на учет как памятник истории и культуры, а для изменения этого статуса и используется процедура историко-культурной экспертизы. Тогда и только тогда нам удастся сохранить наше культурное и историческое наследие. Таким способом будет и в автоматическом варианте пополняться (по-прежнему несуществующий) реестр, а вывод памятников из реестра будет происходить на основе постановлений правительства. Такая процедура имеет место в ряде стран, где история градостроительства достаточно коротка.
Историко-культурные экспертизы должны заниматься только исключением объектов из списков и реестров и установлением границ памятников, охранных зон, достопримечательных мест и т.д. И здесь каждый шаг должен быть выверен. Неужели все до единой хрущевки должны быть тотально уничтожены и вычеркнуты из нашей истории? Может быть, стоит оставить несколько пятиэтажек как памятники хрущевской оттепели и попытки действительно решить вопрос расселения коммуналок. Хрущевки – это просто пример, а сколько сейчас уничтожается уникальных объектов военной архитектуры, технологии и инженерии?
– Как вы оцениваете принятое правительством РФ положение о государственной историко-культурной экспертизе?
– Само Положение об экспертизе содержит как коррупционный потенциал, так и порождает безответственность экспертов: все основные решения, кроме абсурдного решения о включении памятника в реестр, принимаются коллегиальным путем – комиссией. То есть ответственность за решения не несет никто. Это все уже проходилось много раз еще во времена СССР. Виноватых нет – и памятника нет. Ответственность должна быть персонифицирована, иначе никто ни за что не отвечает. Страна должна знать своих героев, и герой при неправильном решении должен лишаться своего статуса, то есть должен отвечать своим именем за результат экспертизы. Более того, кто вправе оспорить выводы комиссии? Другая комиссия? А чем другая комиссия важнее первой комиссии? И почему ее выводы правильные?
Предусмотренный положением минимальный опыт работы в качестве эксперта – 10 лет – выглядит завышенным. Разговор идет или о каких-то вундеркиндах, которые сразу со студенческой скамьи стали экспертами, либо же о ветеранах войны 1812 года, которые, все еще находятся в добром здравии, чтоб быть экспертами.
Кстати, с 1991 года любое предприятие могло назвать своих сотрудников экспертами, и даже одно время такое поветрие было модно, так как не могли же быть все сотрудники директорами и замами. В то же время и академий развелось под сотню, и академиков несколько десятков тысяч.
Разумным сроком выглядит 6-летний стаж. Но возникает вопрос: какой работы? Не ясно, что называется работой по профилю, если единственным профилем является историко-культурная экспертиза, которую никто не мог проводить, так как положения о ней не существовало. Не ясен и вопрос с непредвзятостью эксперта, если оплату производит заказчик.
Наконец все благие пожелания и намерения сохранять культурное наследие с историко-культурной экспертизой или без нее разбиваются о годичный цикл бюджетного финансирования реставрационных работ. При этом большинство объектов (будь то здание, или роспись, или шпалера, если действительно проводится реставрация, а не делается просто новодел вместо памятника) требует 3 – 5 лет, если не больше, ритмичной бесперебойной работы.
Получается, что все программы, такие как “Культура России”, должны сейчас быть остановлены, проведены историко-культурные экспертизы, и если потом те или иные памятники останутся в реестре, их финансирование можно будет возобновить.
Наконец, стоимость экспертизы во многих случаях будет составлять несколько миллионов рублей, и срок ее проведения может быть значительно больше одного года. При этом по факту она будет ни для чего не нужна, потому что очевидно: Петропавловская крепость это памятник, как и Новгородский кремль и другие кремли и крепости, а также памятники Петру I и В. И. Ленину. Не очевидным является, скажем, “Шалаш В. И. Ленина в Разливе”, так как неясно, что там памятник – солома или пенек? То же самое касается дома, где кто-то, пусть и известный, был три дня или даже месяц, если там нет мемориальной квартиры. Сомнительно, что эти объекты стоят тех затрат, которые потребует историко-культурная экспертиза на доказательство абсурдности их причисления к памятникам.
