549 лет битве у реки Шелони
«Раздался звук Вечевого колокола, и вздрогнули сердца в Новгороде» – так написал Николай Карамзин в исторической повести «Марфа-посадница, или Покорение Новагорода» о событиях, предшествовавших битве на реке Шелони. После этой битвы, которая случилась 14 июля 1471 года, Новгород никогда уже больше не был ни вольным, ни тем более Великим.
Не знаю, вздрогнут ли сердца новгородцев сегодня – ровно через 549 лет после Шелонской битвы, но моё сердце вздрогнуло.
Потому что нет никакой России, которую мы потеряли. А есть Великий Новгород, который мы потеряли.
Потому что для меня это день гибели свободного и надёжного регионального дома – славной вечевой республики – население которого создало всё то, что нам с тех пор осталось как память о былом величии – прекрасные новгородские храмы, новгородскую иконопись, новгородские берестяные грамоты, одним словом, замечательную и интереснейшую новгородскую историю. В дальних отблесках этой некогда живой и великой культуры новгородцы так с тех пор и прозябают, не создав более ничего хотя бы отдалённого сопоставимого. Шелонская битва стала рубежом, после которого Великого Новгорода по сути не стало.
Вслед за ней сперва пришёл захват города московским князем Иваном III в 1477-78 годах – депортировавшим «на низ» (вглубь Московии) всю новгородскую элиту без остатка – а затем, через сто лет, наступил окончательный разгром, учинённый Иваном Грозным, физически истребившим новгородцев и стершим остатки его домосковской памяти, которая была сожжена на пыточных кострах, сварена в котлах, утоплена в ледяных волнах Волхова, выгнана из домов на лютый январский мороз на верную гибель…
Трудно сказать, предвидела ли всё это Марфа Борецкая, когда решилась до последнего – не идя ни на какие компромиссы и не стараясь спасти свою жизнь ценой капитуляции – сопротивляться московскому завоеванию. Ясно, что она понимала главное: ничего хорошего от Москвы ждать Новгороду не приходится. Власть московского князя означает конец всей великой новгородской истории.
Именно по этой причине Марфа – вдова посадника Исаака Борецкого и лидер антимосковской партии новгородцев – склонялась к тому, чтобы опереться на Литву, признав вассальную зависимость Новгорода от Великого князя Литовского Казимира – в обмен на военную защиту и при гарантии сохранения православной новгородской церкви и внутренней политической автономии. Литва была в ту пору гораздо более либеральным государством, и православная церковь в ней существовала наряду с католической, хотя сам великий князь и был католиком.
Но полноценный договор с Литвой новгородцы заключить так и не успели. Московский князь действовал быстро и решительно, объявив, при поддержке московского митрополита, что-то вроде «крестового похода» на Новгород. Поход этот провозглашал целью предотвратить уклонение новгородцев от православия (хотя они никуда уклониться и не собирались), что было, как заявляли москвичи, особенно недопустимо в преддверии «конца света», намеченного на 7000 год от сотворения мира, то есть на 1492 год.
Но Марфа Борецкая и те, кто её поддерживал, решили всё же дать отпор агрессору.
- Н.Комаров. Марфа Посадница
Вот так в беллетризированном описании Карамзина звучал ответ Марфы Борецкой «московскому гостю»:
«Так, мы счастливы — и виновны, ибо дерзнули повиноваться законам своего блага, дерзнули не участвовать в междоусобиях князей, дерзнули спасти имя русское от стыда и поношения, не принять оков татарских и сохранить драгоценное достоинство народное».
Конечно, Карамзин был имперцем и апологетом самодержавия и официально оправдывал захват Новгорода Москвой. Но мне кажется, что его сердце (как минимум – как издателя журнала «Вестник Европы») было всё же на стороне новгородцев. По крайней мере, в своей «История государства Российского» он прямо писал, что «сердцу человеческому свойственно доброжелательствовать республикам, основанных на коренных правах вольности, ему любезной».
- Николай Карамзин
Да чем, кроме как горьким сожалением об утраченной новгородской свободе можно объяснить эти пророческие слова Карамзина:
«Но знай, о Новгород! что с утратою вольности иссохнет и самый источник твоего богатства: она оживляет трудолюбие, изощряет серпы и златит нивы, она привлекает иностранцев в наши стены с сокровищами торговли, она же окриляет суда новогородские, когда они с богатым грузом по волнам несутся… Бедность, бедность накажет недостойных граждан, не умевших сохранить наследия отцов своих! Померкнет слава твоя, град великий, опустеют многолюдные Концы твои, широкие улицы зарастут травою, и великолепие твое, исчезнув навеки, будет баснею народов».
Псков в этой истории выступил на стороне Москвы (давняя идиотская распря двух цивилизационно родственных вечевых республик, в итоге которой проиграли они обе). Союзником Новгорода выступил Ливонский орден. Правда, рыцари к Шелонской битве не поспели. Иван III и его воеводы действовали быстро и решительно…
- Иванов Д.И. Вручение пустынником Феодосием Борецким меча Ратмира юному вождю новгородцев Мирославу, назначенному Марфой Посадницей в мужья своей дочери Ксении, 1808
…Сегодня Новгородская область – один из самых отсталых и депрессивных регионов России. В 2019 году Новгородская область по своим экономическим показателям разместилась на 62 месте из 85 субъектов РФ. По уровню жизни заняла 61 место из тех же 85.
По данным Росстата, в 2019 году Новгородская область оказалась на втором месте в России уровню смертности — 16,4 смерти на 1 тыс.. К слову, на первом месте – Псковская область: 16,9 умерших на 1 тыс. населения. Да и экономические показатели Пскова – совсем рядом с Новгородом. А ведь до 1510 года Псков, так же как и Новгород, был вольной процветающей республикой (хотя в 1456 году, после того, как в союзе с Новгородом проиграл войну Москве, переметнулся под её покровительство, но это, как мы видим, не спасло его от будущего поглощения).
Вот такую «прекрасную» жизнь некогда самостоятельным демократическим и европейски интегрированным регионам обеспечило их принудительное вхождение в огромное евразийское государство.
Единственное, что не смогла пока отнять Москва у Новгорода – это его прекрасную древнюю архитектуру.
- Битва на реке Шелонь. 1471 год
Сейчас на месте битвы (село Скирино) установлено два креста. На первом – две таблички с надписями.
Одна гласит:
«Помяни, Господи, души усопших рабов Твоих, положивших живот свой на поле брани за Веру и Отечество, и прими их в Небесный чертог Свой. Аминь».
Вторая:
«Поле Шелонской битвы 14 (27) июля 1471 г., где созидательные силы России победили гибельный раздор междоусобий. Трудами Великого князя Московского Ивана III был открыт путь к созиданию единого централизованного Русского государства. Вечная память и вечная слава нашим великим предкам!»
Труды Великого князя – вот так звучат на «имперском русском» агрессия, аннексия, убийства, казни, депортации…
Второй крест установлен в селе Велебицы 27 июля 2001 года со следующей надписью:
«Жертвам Российских лихолетий — вечная память. Создателям Единой России — вечная благодарность потомков».
Перевожу. Свобода – это лихолетья. Разрушители – это создатели. Благодарность – это забвение, молчание и страх.
Если бы у меня была волшебная палочка, я бы просто вырвала этот день из истории Великого Новгорода и вложила бы другой. В котором: псковичи выступили бы плечом к плечу с новгородцами, а не на стороне захватчиков, владычный – архиепископский – полк (самый мощный и боеспособный из всего новгородского войска) не предал бы новгородцев отказом выступить против Москвы, и в итоге новгородцы отстояли бы свой дом. А ещё лучше – просто бы оставила этот день самым обыкновенным летним днём – без битв, без крови, без казней. Ну, забыл бы Иван III про Новгород навсегда, отвлёкся бы на какие-то другие дела семейные, к примеру. Он ведь как раз в ту пору активно подыскивал себе невесту для повторного брака…
Или хотя бы успели бы новгородцы заключить союз с Казимиром Литовским – глядишь, Москва и не рискнула бы учинять «альбигойскую войну» во спасение «заблудших душ»…
И как знать, возможно, тогда бы Великий Новгород был бы сегодня самым процветающим регионом Европы. Да и Псков тоже. Как знать!..
Клара Шох
На заставке к тексту: А. Кившенко. Отправка Марфы Посадницы и вечевого колокола в Москву
