Скромно отпраздновали 83-летие Анатолия Александрович Собчака (Беглов возложил цветы, Ксения Собчак показала детское фото). Первого мэра Петербурга Михаил Золотоносов изучает давно. И нашел ответы на массу вопросов: в какой момент народ разлюбил Собчака? Какие тайны скрывает музей Собчака? Что взял от Собчака Путин?..
Чтобы описать подзабывшим, что такое Собчак был тогда, в начале 90-х, автор предлагает посмотреть на его дочь Ксению сейчас. Хотя всё, конечно, чуть сложнее.
Собчак и страх Путина
Многое связывает события времени Собчака с сегодняшним днем. Та команда, которая правит сегодня, фактически сформировалась в недрах петербургской мэрии.
Помимо кадрового аспекта есть еще один, открывающийся, когда ко всему этому материалу начинаешь подбираться со стороны психологии. Кажется вполне достоверным, что В.Путин (с 1991 г. председатель комитета по внешнеэкономическим связям мэрии, с 1992 г. – заместитель мэра, продолжавший оставаться председателем комитета, а по существу, «серым кардиналом» правительства Собчака, с 1994 г. – первый заместитель председателя городского правительства) учел оба фактора, которые катастрофически повлияли на судьбу Собчака и чуть было не прервали его, В.Путина, политическую карьеру: он вообще упразднил выборы глав субъектов федерации как фактор ненадежности и нестабильности (то, что потом восстановили – с муниципальным фильтром, выборами не назвать) и заложил прочную традицию отсутствия в СМИ критики в адрес администраторов, угодных Кремлю.
Один Невзоров чего стоил! Эту информационную битву потом описал в пародийных стихах Бахыт Кенжеев: «Россия! Дева молодая! / Ты настрадалась от ЧК / и вновь дрожишь, изнемогая / под тяжкой дланью Собчака. / …Где честь российская, где слава, / Собчак, коснеющий во зле? / Но есть на дерзкого управа, / И есть возмездье на земле! / Не зря со всех телевизоров / Вечерней мрачною порой / Глядит бестрепетный Невзоров – / как богоизбранный герой…».
Возможно, именно ощущение той катастрофы, вечная память о ней, животный страх от ощущения «у разбитого корыта» произвели на В.Путина такое неизгладимое впечатление, что оно, когда появилась возможность, юридикализовалось и трансформировалось в выборное законодательство, которое уместно назвать «законодательством страха».
Объективка
Канон требует начать с curriculum vitae. Собчак Анатолий Александрович (10.8.1937 – 18.2.2000), доктор юридических наук (диссертация «Хозяйственный расчет и гражданско-правовые проблемы совершенствования хозяйственного механизма», 1982), в 1982 – 1989 гг. заведующий кафедрой хозяйственного права юридического факультета ЛГУ им. А.А.Жданова, член КПСС (с 1988 г. – кстати, спустя семь лет он назовет вступление в КПСС главной ошибкой в жизни), в 1989 – 1991 гг. народный депутат СССР, член Верховного совета СССР, в 1990 г. член бюро Ленинградского обкома КПСС, делегат XXVIII съезда КПСС, с 21 мая 1990 г. председатель Ленсовета, с 12 июня 1991 г. мэр Ленинграда, затем Петербурга.
Поначалу он был очень популярен, потому что в своем поведении отражал общественные ожидания, запрос на политиков нового типа: много говорил, иногда по существу (после десятилетий молчания), много и эмоционально разоблачал преступления коммунистического режима, тратя на это потоки банальных, но зато всем ясных слов, много обещал (от изобилия свободной экономической зоны до перестройки «Новой Голландии», от диснейленда в Лисьем Носу до Олимпиады в 2004-м), учил свободе мнений и демократии и так много говорил о них, что многие поверили в их реальность и стали думать, что они уже есть. А заодно самого Собчака стали считать символом демократии. Его приход в политику вообще означал реабилитацию интеллигенции, над чем пресса начала работать еще со второй половины 1988 года (первой выступила «Литературная газета» 17 августа, началась дискуссия…), и появление в политике таких людей, как Собчак означало некие плоды этой работы.
В ответ на материал в «Часе пик» в поддержку предыдущего мэра, А.Щелканова, пришло гневное письмо: «Неужели ты (так автор письма обращался к автору статьи – М.З.) не понимаешь, что первый раз в жизни к власти в городе пришел умный, красивый, талантливый, честный, смелый, порядочный человек. Его любят и уважают не только в нашем городе, но и во всей России…Собчак – это наша гордость, это наш феномен, это наш гений. Ему невозможно не завидовать, но не надо ему мешать». Далее давались крайне негативные характеристики депутатам Петросовета, а все завершалось обращением к самому Собчаку: «Мы возмущены тем натиском злобы и ненависти, с которым обрушились на вас депутаты и журналисты. Мы вас всегда поддерживаем и будем защищать от всех завистников и предателей – журналистов и депутатов. Первый раз в жизни к власти пришел умный, талантливый…» и т.д. Подпись была «Петербуржцы», указан адрес: Итальянская ул., 25, дата: 1 декабря 1991 г.
Такие письма были редкостью, но приходили. Собчак большинством населения воспринимался в это время как символ демократии, а критика Собчака справа, которой последовательно занимался «Час пик», людьми не воспринималась. Хотя многим с самого начала было ясно, что Собчак реформы не проводит, а только болтает о них, а «силы, на которые делают ставку “демократ” Собчак и “нашист” Невзоров – одни и те же. Это руководство ВПК и среднее звено партноменклатуры, КГБ и мафиозно-коммерческие новые хозяева жизни» (Полянская А. Царствующее подполье // Вечерний Петербург. 1992. 28 февр.).
Однако к 1994 году Собчак разонравился и петербургскому народу (почти половине электорально активного населения), и руководству страны, с которым не нашел общего делового языка (сильно тяготел к автономии), что было уже стратегической ошибкой. Что касается населения, то оно, с одной стороны, не понимало, чем конкретно Собчак занимается, было недовольно его общеполитическими заявлениями, воспринимавшимися как болтовня, обилием разных веселых «карнавалов», в которых он неизменно участвовал, и частыми заграничными турне, воспринимавшимися как туризм. Это была не жизнь, а сплошной праздник, что подконтрольное ему ТВ показывало подробно, а оппозиционное («600 секунд» А.Невзорова) – сверхподробно, начиная с раннего репортажа про «даму в розовом тюрбане». Кстати, еще в статье «Собчак шагает впереди», опубликованной в «Часе пик» 16 декабря 1991 г., я назвал его «шоу-мэром». А Геннадий Григорьев, обладавший уникальной способностью к анаграммам, не случайно написал такую: «Анатолий Александрович Собчак = Кабаре! Однако час личной власти» (Г.Григорьев. Магия анаграмм // Литературный курьер (Санкт-Петербург). 2000. Февр. № 1 (6)).
Даже Игры доброй воли, которые власти города навязчиво позиционировали как одно из благодеяний «для всех», народ возненавидел за то, что самолетами разгоняли тучи и устроили на несколько недель в июле – августе 1994 г. засуху. В то самое время, когда урожаю на наших огородах нужна была влага, палило солнце, и пересыхали колодцы. Если бы население еще узнало, что этими Играми Собчак не только уменьшил урожайность, но и фактически разорил городской бюджет!..
Чтобы понять сегодня, что такое был Собчак тогда, достаточно посмотреть на его дочь Ксению, не сходящую с экранов ТВ. Она – доведенная до карикатуры копия своего папы: пустое место, кичащееся образованием («красный диплом» МГИМО) и являющееся притчей на устах у всех; светская жизнь, безостановочная болтовня и патологическая самовлюбленность, сцепленная с предложением разделить радость от ее благополучия, превращены в профессию. Она, как и тогда Собчак, раздражает, провоцирует полярные мнения и делит зрителей на подражателей и ненавистников.
С другой стороны, фигура профессора Собчака с самого начала вызывала недовольство немалой части населения как социальный типаж. В этом типаже – помимо традиционной российской ненависти к интеллигенту – отчетливо видели спесь интеллектуала, высокомерно взирающего на окружающих и поучающего их с высот собственного всеведения и благополучия. Собственно, так оно и было: Собчак вполне соответствовал тому впечатлению, которое производил. Пришедший же Собчаку на смену «водопроводчик» В.Яковлев со стандартным лицом советского «хозяйственника» и background’ом в виде жилкоммунхоза и каких-то СМУ воспринимался спокойнее, был привычнее, не раздражал.
Тактическая же ошибка Собчака в 1996 г. заключалась в том, что он полностью утратил чувство реальности, вследствие высокомерия не вел предвыборной борьбы, а готовился к повторению своих ленинградских триумфов 1990 – 1991 гг., когда было достаточно обещаний, красивых слов и предъявления себя восторженному электорату, к которому он по-прежнему относился, как к женщине. В смысле: «чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей и тем ее вернее губим…».
Однако все пошло по другому сценарию, когда в предвыборную борьбу активно вступили жены и по-бабьи вцепились друг другу в волосы. Тут уже пошли подробности столь унизительные, что образ Собчака померк даже в глазах тех, кто относился к нему лояльно. В центре скандального внимания сразу оказалась квартира Собчака в доме на наб. Мойки, 31 и история увеличения ее площади, затем скрупулезному обследованию подверглось национальное происхождение Собчака и всех, кто его окружал… А были еще теледебаты, которые Собчак с позором проиграл. В итоге Собчака со всеми его командами, штабами и приживалами из политики высадили. Более того, Собчак подвергся преследованиям со стороны новой администрации города, которую возглавил его бывший первый заместитель В.Яковлев. Против Собчака было возбуждено уголовное дело по статьям «получение взятки» и «злоупотребление служебным положением» (подробности см. в автобиографической книге: Собчак А.А. Дюжина ножей в спину: Поучительная история о российских политических нравах. М., 1999. С. 12 – 31, 81 – 85), о его «преступлениях» появлялись заказные публикации (Вощанов П. Анатолий Собчак как зеркало русской коррупции // Комсомольская правда. 1997. 12 февр.).
Спасаясь от ареста, 7 ноября 1997 г. Собчак, покинув клинику Военно-медицинской академии, где он находился на лечении, тайно вылетел в Париж. Есть сведения нестопроцентной достоверности, что помог ему в этом В.Путин, возглавлявший тогда ФСБ (впрочем, Путин вполне мог это сделать по старой дружбе). В сентябре 1998 г. против Собчака было возбуждено уголовное дело по обвинению во взятках и злоупотреблению должностными полномочиями. Замелькали номера статей.
В политической эмиграции Собчак находился примерно 22 месяца и вернулся в Россию только после того, как В.Путин 16 августа 1999 г. стал председателем правительства. Тогда же состоялась мгновенная политическая и юридическая реабилитация Собчака, уголовные дела «рассосались» сами собой. Собчак, учитель (с 1973 г. состоял доцентом кафедры хозяйственного права юридического факультета Ленинградского университета, а Путин в 1970 – 1975 гг. был студентом этого факультета) и начальник Путина в мэрии Ленинграда – Петербурга, обеспечивший старт его карьеры на гражданской госслужбе, оказался необходимым как фундамент путинского демократического имиджа. Е.Трегубова в книге «Байки кремлевского диггера» (2003) остроумно замечала насчет отсутствия корней: «Политический климат стал таким жарким, что в то лето (1998 года – М.З.) Путин двигался вверх по карьерной лестнице со скоростью тропического сорняка, наугад воткнутого Ельциным в землю даже безо всяких корней». Именно потому политкорни и понадобились: Путин – демократ, потому что его в свое время взял своим замом Собчак, и у него, «демократа первой волны», он прошел следующую – после Высшей школы КГБ – школу. Поэтому вскоре после возвращения из эмиграции Собчак стал одним из доверенных лиц Путина – кандидата на пост президента РФ.
Фактически после смерти (есть мнение, что она была насильственной, об этом, в частности, писал в своей книге 2005 г. «Такой президент нам не нужен!» Э.Лимонов) Собчак был канозирован и сделан заложником Путина. Вдова не возражала, и потому в 2002 году стала (8 октября) членом Совета Федерации от Тувы. Началась славная посмертная жизнь: мемориальные доски, памятники, наконец, посвященный ему музей.
Я поведу тебя в музей…
19 февраля 2003 года в Петербурге открылся новый музей – становления демократии в современной России им. А.А.Собчака. Расположен он во дворце Белосельских-Белозерских (Невский пр., 41), который управление делами президента изволило взять в свое управление – аналогично тому, как образ Собчака взял в свое управление сам президент Путин. В основе музея – переданная Л.Б.Нарусовой коллекция из 213 предметов, принадлежавших Собчаку, согласно приказу Федерального агентства по культуре и кинематографии № 86 от 4.10.2004 «О включении в состав негосударственной части Музейного фонда Российской Федерации культурных ценностей, принадлежащих на праве частной собственности Л.Б.Нарусовой».
Ценности тут разные: от письменного стола, книжного шкафа, докторских мантий и светло-серого пиджака Собчака до пудреницы «Кристиан Диор», которую он подарил Нарусовой, книг, писем и листков из настольного календаря с записями рукой Анатолия Александровича. Есть и шариковая ручка, сразу напоминающая советскую классику: «Перо. Его он в руки брал, когда писал декрет…». В целом же музей получился очень грустным, вдовьим: симбиоз выставки по политической истории 1989 – 2000 гг. и «домашнего» мемориала Собчака, превращенного – в знак неостывшей любви к Собчаку и его прошлой славе – в главного героя периода демонтажа советского тоталитаризма. Заботливо собраны и выставлены все грамоты, все памятные медали и значки, все фотографии, где рядом с Собчаком Путин… Есть даже медаль победителя Игр Доброй Воли на ленте, есть и награда МОК за проведение этих игр – нагрудный знак в виде стилизованной лавровой ветки… Все это призвано скомпенсировать отсутствие государственных наград.
Однако, если говорить серьезно, материалов не хватает ни по первой теме, ни по второй. Скажем, совсем не отражены события лета 1996 г., когда Собчак проиграл выборы в Петербурге, когда на него вешали всех собак и хотели засадить в тюрьму, потом пропущен 1997 год, когда он бежал в Париж… Финал жизни, смерть в чужом городе…
Ну ладно, это эксцессы. Но практически не отражена повседневная хозяйственная деятельность Собчака на должности мэра города в 1991 – 1996 гг. Не представительская, не внешнеполитическая, не 19 августа 1991 г.- звездный час Собчака, не «Игры доброго Толи», не встреча с Г.Киссинджером, не заседания, следы которых разбросаны на рабочем столе, а сугубо внутренняя и именно хозяйственная. Видимо, Л.Нарусовой, президенту Санкт-Петербургского общественного фонда Анатолия Собчака, это казалось неинтересным и невыигрышным. Собственно говоря, Собчак эту деятельность тоже не любил, да и хвастаться было нечем. В результате вся экспозиция получилась очень субъективной.
Хотя отдельные истории, например, история обязательного медицинского страхования (ОМС) в Петербурге, которая к Собчаку имеет самое непосредственное отношение, могла бы вызвать интерес многих. Суть в данном конкретном случае состоит в том, что распоряжение мэра Собчака № 950-р от 29 ноября 1993 г. «О порядке введения в Санкт-Петербурге обязательного медицинского страхования» определяло, что закон «О медицинском страховании граждан в РСФСР» (от 28 июня 1991 г.) начинает действовать в полном объеме с 1 января 1994 г., а до этого, с 1 декабря 1993 г. действуют «Временные правила». Они вводились на 1 (один) месяц, а действовали и 14 лет спустя, и это сделано в интересах, с одной стороны, старосоветской системы районных поликлиник, которые таким образом сохранили вместе с громоздкой надстройкой – Комитетом по здравоохранению, а, с другой стороны, в интересах страховых медицинских организаций, права выбирать которые, предусмотренное законом от 28 июня 1991 г., граждане были лишены Собчаком (согласно «Временным правилам»).
Налицо был конфликт интересов граждан и потребителей денег территориального фонда ОМС, в котором без особого труда победили потребители денег. Вряд ли бывший зав. кафедрой хозяйственного права юрфака ЛГУ не понимал, что он сделал (или его руками сделали) в сфере ОМС. Однако понимать одно, а упорно и ежедневно делать что-то конкретное, противостоя тотальному воровству, – это другое. Заниматься этим охоты, видимо, не было. Или интереса. В общем, интересный мог бы получиться в музее стенд «ОМС и Собчак»…
Не менее интересна тема «Собчак и свободный рынок». Сейчас уже подзабылась война Петербурга с Россией в ноябре 1991 г. и позднее, политика твердых цен, провозглашенная Собчаком. О рынке и свободных ценах он тогда говорил по ТВ («Час мэра»), как о пришествии Антихриста, на совещании в мэрии 25 ноября 1991 г. говорил о том, что рынок нам не нужен, и «мы полностью обеспечим продукты по талонам». Вводился контроль за производством и продажей хлеба, распоряжением мэра началась борьба со спекуляцией (расп. № 601-р от 6.11.1991), был создан городской штаб с представителями армии, флота и ГУВД, с 15 декабря вооруженные наряды начали осуществлять надзор «за транспортировкой продовольственной продукции со складов в магазины»… Война с рынком продолжалась недолго, но характерно, что Собчак шел на поводу у чиновников, оставшихся от прежнего режима и пытавшихся сохранить распределительную систему с ее неистребимым полицейским духом. Да он и сам не понимал иного. Кстати, Собчак, чтобы быстро отвлечь внимание от военизированного хлебопечения в Петербурге оповестил весь мир в начале декабря 1991 г. о том, что в Советском Союзе военный переворот стал реальностью и планируется авторитарная диктатура. Как писали «Известия» 6 декабря, «пророчество Собчака потрясло весь мир». Все дружно загалдели на эту тему.
И таких сюжетов можно набрать десятки. Один из них – коммерческая деятельность, в которой участвовало окружение Собчака. Ибо экономическое содержание периода политического становления демократии – это первоначальное накопление. Музей становления демократии без этого выглядит голым и нелогичным, поскольку, как гениально заметил Маркс в «Святом семействе», «“идея” неизменно посрамляла себя, как только она отделялась от «интереса”» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 2. С. 89). Получилось, что в музее кратко представлены одни «идеи», а «интереса» никакого ни у кого нет, что в корне противоречит реальному положению дел.
Впрочем, несколько второстепенных любопытных экспонатов в музее случайно оказалось. В частности, это письмо Д.С.Лихачева Собчаку от 27 июня 1995 г., которое я процитирую примерно наполовину: «Дорогой и глубокоуважаемый Анатолий Александрович! – писал с дачи академик, уже почти впавший в маразм. – Мы, живущие в пансионате “Ученый” в Комарове не в состоянии платить за уголь без скидки (и я в том числе). Большинство из нас получает меньше прожиточного минимума. Если кто-то откажется покупать уголь и жить в Комарове зимой, то остальным будет еще тяжелее. Пожалуйста, помогите ученым Комарова. С искренним уважением Д.Лихачев».
Понятно, что письмами столь знаковых персон не разбрасываются, и миновать экспозицию не могла даже такая записка с грошовым интересом, но знаменитой подписью. В то же время понятно, что более значимого эпистолярного факта не нашлось – ни с чем более существенным, культурным, общегосударственным и общемировым, чем скидка на уголь для какого-то пансионата, академик и Главный Интеллигент к профессору Собчаку не обратился. Однако тщеславие создателей музея превозмогло все, и в итоге смехотворная записка украсила витрину как факт общения Собчака с одной из мировых знаменитостей. Неважно по какому поводу. Зато видно, что все искали его благорасположения.
Еще более серьезный интерес представляют ответы Собчака на вопросы журнала «FAZ» (датированы 10 июня 1995 г.). Где бы вы хотели жить? – Если бы не было Петербурга, то в Италии, Тоскане. Любимые исторические персонажи? – Леонид, спартанский царь, де Голль, Рузвельт, Кеннеди, Александр Невский, Екатерина Великая. Любимый художник? – Модильяни. Любимый композитор? – Рахманинов. Кем мечтали стать в детстве? – Профессором или генералом. Что более всего цените в женщинах? – Нежность. Ваши любимые занятия? – Чтение книг и просмотр фильмов. Герой нашего времени? – Сахаров.
«Маленький князь»
Ответы в основном такие, какие надо: Леонид, погибший у Фермопил, – символ патриотизма и воинской доблести. То же Александр Невский. Вместе с тем соблюден баланс и даны знаки «западничества» (Италия, Рузвельт, Кеннеди); не Василий Суриков, а Амедео Модильяни. Понятна и любовь к Екатерине II: как писал П.Вяземский, «Минервы нашей ум Европу изумлял: / С успехом равным он по свету рассылал / Приветствие в Ферней, уставы самоедам / Иль на пути в Стамбул открытый лист победам. / Полсветом правила она с брегов Невы <…>». Собчак тоже хочет умом изумлять и Европу, и весь мир.
Но самый интересный в психологическом отношении ответ был дан на вопрос о любимом персонаже литературного произведения. Собственно говоря, ответов, как и вопросов, было два: сначала Маленький принц, потом Настасья Филипповна. На этом я бы задержался поподробнее, особенно на принце.
Надо понимать, что означает этот персонаж в контексте судьбы самого Экзюпери. Антуан был сильно уязвлен противоречием между своим графским происхождением и реальными обстоятельствами жизни, необходимостью какой-то службы. Из всех зол он выбрал наименьшее: «самолет – не цель, только средство… Самолет помогает вырваться из города, от счетоводов и письмоводителей…». Служба, на которую надо ходить ежедневно, сидение в конторе представляется жизненным крахом. Подлинность жизни конторщиков минует, их удел – унижение и прозябание. «Есть и другие, – писал Экзюпери, – кого затянула нудная, однообразная работа, им недоступны радости первооткрывателя, верующего, ученого».
Отсюда образ «le petit prince» – скорее даже не Маленького принца (как принято переводить), а маленького князя, за которым нетрудно увидеть шестилетнего маленького графа Антуана де Сент-Экзюпери – того, что «родом из детства». Это идеальное состояние. Маленький принц-князь как раз и совмещает все три радостных ипостаси: он первооткрыватель, он верующий и он ученый. И его не затягивает нудная, однообразная работа, он вообще не работает, он мечтает. Маленький князь – воплощенная мечта о детстве, полном радости, которая не кончается.
Вот это и есть мечта самого Собчака, для которого политика стала средством избавления от однообразия повседневности, попыткой ухода в вечный праздник детства. Отсюда понятно, что ожидать от «маленького петербургского князя» Собчака хозяйственной деятельности, ежедневных усилий было наивно. Должность мэра стала его «самолетом», возможностью праздника как атрибута профессии. И тут нельзя опять не вспомнить Ксению Собчак, которая мечту избавления от унылой повседневности довела до совершенства.
Реализация мечты заставляла Собчака все время искать людей, которые занимались бы текучкой вместо него, давая ему возможность для международного туризма и представительства. Все городское хозяйство было отдано В.Яковлеву; «серым кардиналом», остававшимся «на хозяйстве» во время отлучек, стал В.Путин… Ему даже своей предвыборной кампанией в 1996 г. было скучно заниматься.
Однако у Собчака был и другой любимый литературный персонаж – Настасья Филипповна из «Идиота». Это, как сказали бы юнгианские психологи, анима Собчака, воплощение женского начала в его психологии. Его анима от роли богатой содержанки стремится к независимости и вседозволенности. И при этом наслаждается всеобщим поклонением, на которое отвечает высокомерием и презрением. Именно такова история его взаимоотношений с демократическим Ленсоветом, что, очевидно, не случайно: все началось с буйного восторга, а завершилось настоящей войной.
Любопытно, что именно по образцу этой анимы скроен сегодня экранный образ Ксении Собчак. Его сверхидея скрыта в том, что счастье и благополучие – главная цель жизни. Однако тайна заключена в том, что счастье не в труде, а в дармовом получении благ – не вследствие упорной и тяжелой работы, а просто так, за то, что ты молод, здоров и красив. Заработать – это уже не счастье, счастье в получении незаслуженного блага. Не случайно до изгнания Адама и Евы из Рая труда как категории не существовало.
Игрок фортуны
Поворотный пункт в политической карьере Собчака – выборы мэра в 1996 году. Понятно, что ему самому заниматься этим было скучно, но был еще один существенный момент, характеризовавший стиль политической реальности того периода и Собчака как личность. Как и большинство знаковых персон того времени, он – искатель приключений, профессиональный игрок фортуны. Карьеры Явлинского, Чубайса, Березовского, Жириновского, Мавроди, да во многом и самого Ельцина – это все карьеры заядлых авантюристов. Современных Казанов и графов Сен-Жермен. Их девиз – всё сразу или ничего не надо. Медленная карьера с переходом со ступеньки на ступеньку, аккуратное накопление денег – не годится. Мало-помалу набирать рейтинг, чтобы победить на городских выборах, – унизительно. И именно отсюда странное поведение Собчака в 1996 году: всё должно достаться без борьбы, не на выборах с их подсчетом голосов, а даром, как пачка денег от купца Рогожина к ногам Настасьи Филипповны. Или как должность председателя Ленсовета в 1990 г. В противном случае ничего не надо вообще. Ибо счастье, подлинное счастье, всегда дармовое, а не следствие усердного труда и других протестантских добродетелей.
Авантюрист – это всегда мессия, пророк. Он нравится толпе и вводит в соблазн, его подсознательно ждут с нетерпением. Именно так ждали Ельцина, который пришел на смену наскучившему всем Горбачеву. Так ждали соблазнителей Явлинского и Чубайса. Между прочим, так ждали и Мавроди. И это с полным основанием может быть отнесено к Собчаку. Его ждали, он пришел как пророк новой демократической эры, ввел в соблазн, был принят с восторгом (из письма: «это наша гордость, это наш феномен, это наш гений»).
Отвлекаясь в сторону, напомню, что Явлинский начал свою соблазнительскую карьеру с самого абсурдного проекта эпохи распада советской империи – «500 дней». За 500 дней социалистический СССР должен был превратиться в государство с капиталистической рыночной экономикой. В это не верил никто, но так хотелось чуда, что в это пытались поверить все. Газеты перепечатывали гигантский текст проекта целиком, и многие заставляли себя прочесть эту «хронику будущего», рассчитанную с точностью до одного дня. Жулика, который предложил бы подобную ахинею, ждали с нетерпением.
Почти все авантюристы были немного алхимиками, целью которых было получение философского камня, способного исцелять «прокаженные» металлы, превращая их в золото. Программа «500 дней» и была таким философским камнем. С ним Россия должна была преобразиться и озолотиться. Одновременно авантюристы прошлого, например, Казанова, с помощью того же «философского камня» лечили все болезни без исключения. И не случайно в то же самое время, почти синхронно с Явлинским, на авансцену нашей истории сошел с мистико-медицинских небес народный целитель Кашпировский. Он брался лечить ото всех болезней сразу всю страну с помощью телевидения. Единственной данью тому, что мы находились не в XVIII, а в ХХ веке, явилось разделение функций: Казанова сам бы и лечил, и предлагал проект экономического чуда «500 дней». А в наши дни Казанова разделился на Явлинского и Кашпировского. С неизбежностью они потом встретились в Государственной Думе как народные депутаты.
Аналогично, кстати, действовал и Чубайс. Свою карьеру «публичного экономиста» он начал еще в Ленинграде: под прикрытием Собчака он вместе с Петром Филипповым разработал утопический проект «свободной экономической зоны». Как профессиональный экономист Чубайс не мог не понимать всей бредовости затеи. Но как «публичный экономист» и авантюрист он верно полагался на то, что людям хочется чуда и что лучшего старта для карьеры, чем обещание такого чуда, быть не может. Так же считал и Собчак. Он, возможно, даже сам поверил в то, что мессиански проповедовал насчет Зоны со слов Чубайса и Филиппова.
Ибо самое главное свойство авантюриста – это создание утопических проектов. Содержание их всегда одно и то же: улучшить мир, в данном случае – Петербург, улучшить хотя бы в мечтах.
Михаил Золотоносов
