В Белом зале Главного штаба Эрмитажа открылась выставка «Lk 15, 11-32. Рембрандт. Посвящение. Александр Сокуров». Сходство с проектом «Lk 15:11-32», показанном в 2019 году в российском павильоне на 58-й Венецианской биеннале, бросается в глаза. Но оно обманчиво. Там был проект про Эрмитаж, здесь – про Сокурова.
Начнем с очевидного. Венецианская выставка рассказывала о музее, который сейчас, говоря словами Михаила Пиотровского – это одновременно храм, сокровищница, аттракцион. В соответствии с этой логикой – публику встречали ноги эрмитажных Атлантов (до голов, как до божества, нам не дотянуться).
За ними следовала инсталляция Сокурова, показывающая музей как сосредоточие смыслов. Там сошлись евангельская притча о блудном сыне, давшая название всей выставке, и эрмитажная картина на этот сюжет «Возвращение блудного сына» Рембрандта, оживленная скульпторами Екатериной Пильниковой и Владимиром Бродарским (портреты отца и сына). Живописец Алексей Перепелкин с помощью неоконченной копии «Блудного сына» воспроизвел мастерскую Рембрандта. Видеохудожник Александр Золотухин создал три видео. Первое – с горящими заживо людьми (возможно, один из них – блудный сын). Второе – с уличной войной в бетонной многоэтажке, напоминающей Вавилонскую башню, но XXI века. Третье – видеовариация «Портрета старушки» Рембрандта, закрывающей глаза в ужасе от всего увиденного. Наконец, в третьей части – про аттракцион Александр Шишкин-Хокусай сконструировал механический театр, где смешно двигались фанерные персонажи Снайдерса, Йорданса, Хелста – художников фламандской школы.
Напомним: это было в Венеции.
Теперь в Главном штабе Эрмитажа показана новая версия сокуровской части «Lk 15:11-32» (сокращения означают: Евангелие от Луки, глава 15, стихи 11-32, широко известна как «Притча о блудном сыне»).
Вряд ли имело смысл полностью повторять венецианский проект. Да и не принято копировать то, что специально создается для самой престижной и заслуженной биеннале в мире.
«Lk 15, 11-32» дополнена всего одной скульптурой – «Схватка», которая изображает борющихся буквально «лоб в лоб» отца и сына. И смыслы радикально поменялись. Если в Венеции отец тешил себя надеждой на покаяние сына, то теперь он ее оставил.
Как пояснил Александр Сокуров, «я посмотрел на религиозную историю глазами современного человека. С чем вернулся сын, надолго ли, чего от него ждать? Покаяние может быть фальшивым. Пойдет на войну снова. Вернется, и опять будет раскаиваться?»
Музейная история в эпоху всеобщей ненависти отходит на задний план.
Надолго? Может быть, навсегда.
Вадим Шувалов
