Петербургский археолог Олег Иоаннисян* давно готовил открытое письмо московскому археологу, члену-корреспонденту РАН Леониду Беляеву**. Появление письма связано не только с проблемой Охтинского мыса, но – главным образом – с тем, что наука, считает Ионнесян, перестает быть наукой и начинает обслуживать бизнес.
* Олег Иоанисян – ведущий научный сотрудник Государственного Эрмитажа, член президиума Санкт-Петербургского Совета ВООПИК, член Совета Санкт-Петербургского отделения ИКОМОС, член секции реставрации Научно-методического совета при министре культуры РФ, лауреат премии им. акад. Д.С. Лихачева
** Леонид Беляев – член-корреспондент РАН, заведующий отделом археологии Московской Руси Института археологии РАН, председатель секции археологии Научно-методического совета при министре культуры РФ.
Леониду Андреевичу Беляеву
Открытое письмо
Дорогой Леонид Андреевич!
Обращаюсь к Вам как к своему старому приятелю и ближайшему коллеге – ученому, безусловно, талантливому и много сделавшему в области изучения культуры Древней Руси, Византии, христианских древностей и Востока. Как исследователь Вы отличаетесь широчайшими кругозором и эрудицией, неординарным подходом к исследуемым проблемам, но при этом и крайней (даже иногда доходящей до чрезмерности) осторожностью в выводах.
Все это нередко облекается в весьма расплывчатые и обтекаемые теории, которые могут быть истолкованы и так, и этак. В итоге это заставляет Вас неоднократно диаметрально менять свою точку зрения, при этом, никак не объясняя мотивировку этого и не утруждая излишними, на Ваш взгляд, доказательствами своей точки зрения (как прежней, так и измененной). В принципе, стиль возможный, хотя лично для меня и не совсем приемлемый в работах чисто исследовательского жанра.
Более того, такой подход даже создает иллюзию объективности. Но именно иллюзию. Для особы, выполняющей функции научного руководителя (особенно руководителя структурного подразделения) или научного редактора, даже удобный. Для тех, кто будет читать это письмо со стороны (ведь оно открытое), напомню, что Вы являетесь членом-корреспондентом РАН и руководите Отделом археологии Московской Руси Института археологии РАН и одновременно являетесь главным редактором ведущего российского академического археологического журнала «Российская археология». Такого руководителя и ученого и адепты, и оппоненты воспринимают без откровенной неприязни. Он всех устраивает. Откровенно не раздражает. Более того, известная обтекаемость формулировок создает еще одну иллюзию – глубокомысленности (хотя Вы способны обойтись и без этого) и дискуссионности проблемы.
Впрочем, в науке такие ситуации случаются нередко, и это естественно – наука она на то и наука, чтобы в ней сталкивались разные точки зрения. Однако в экспертной деятельности, которой Вы в последнее время довольно активно занимаетесь, стремление к осторожности, черта полезная для исследователя, в деятельности эксперта приводит к опасному эффекту – компромиссность эксперта на деле оказывается конформизмом. Если в научной деятельности такой подход еще можно понять (хотя и далеко не всегда принять), то в экспертной такой подход не допустим. А Вы, Леонид Андреевич, помимо уже упомянутых должностей руководите еще и секцией археологии Федерального Научно-Методического совета по культурному наследию (ФНМС), функционирующего под эгидой Министерства Культуры РФ и Научным Комитетом по Управлению археологическим наследием (НКУАН) при Российском Национальном Комитете ИКОМОС и московским региональным отделением ИКОМОС.
Таким образом, являясь аттестованным экспертом по проведению Государственной Историко-Культурной экспертизы, Вы возглавляете еще и ведущие (и пока еще авторитетные) органы, определяющие принимаемы решения о судьбе памятников. Решения экспертов, а тем более экспертных органов, по этим вопросам не может быть компромиссным и обтекаемым. Такие решения должны отвечать на конкретные вопросы по принципу «да» или «нет». Но при этом они всегда должны быть обоснованы и доказательны. Компромиссность здесь опасна для памятников.
А теперь посмотрим, как с позиций компромиссности решаете такие вопросы Вы. Очень показательно в этом плане интервью, которое Вы дали калининградским журналистам по поводу решения судьбы памятников Кенигсберга (см. Приложение 1). Все здесь сказано. Вроде бы и правильно все: культурная значимость памятников – безусловная ценность, и охранять их надо, и вводить их в современную культурную жизнь, и способы этого могут быть разные – кто ж с этим спорить будет. Но вот среди этих разных способов предлагается и устройство откровенных подделок – людям ведь руины не интересны, им пощупать наследие хочется, ощутить с ними живую связь.
То, что таким способом у этих самых людей воспитывается откровенное примитивное дурновкусие – это все ерунда. Зато начальство на это охотно клюет – и разрешает такие Диснейленды, и охотно финансирует (тут Вами и Ю.М. Лужков в качестве примера приводится). В общем, в этом интервью всем сестрам по серьгам роздано, все довольны будут – и наши, и ваши. И журналистам очень нравится – все объективно высказано и очень глубокомысленно. Но конкретных выводов-то нет – сами, мол, решайте. Впрочем, это ведь всего лишь интервью, хоть и данное авторитетным специалистом.
Иное дело, когда речь идет о выступлениях в ходе различных экспертных комиссий и совещаний, а, тем более, экспертных заключениях. В связи с этим весьма показательна история о том, как менялись Ваши взгляды на Охтинский мыс. Так, еще в 2009 году Вы, находясь, кстати, в составе одной комиссии с г. Ситдиковым, уже высказались вместе с последним против того, что на Охтинском мысу существует что-то достойное сохранения. Чиновники из КГИОП тут же воспользовались этим, ссылаясь на Ваш авторитет и утверждая, что на Охтинском мысу нет ничего, что нужно сохранять (см. Приложение 2 – фрагмент допроса сотрудника КГИОП Плоткина в ходе рассмотрения дела об отмене распоряжения КГИОП по Охтинскому мысу в Городском суде Санкт-Петербурга в 2014 г.). Правда, на суд эти заклинания именами авторитетов не подействовали.
После этого Вы по заказу Газпрома выполнили аж 2 экспертизы (в 2010 и в 2011 годах). В них, правда, Вы признали, что на Охтинском мысу существуют объекты, «можно отнести к объектам культурного наследия народов Российской Федерации и квалифицировать как достопримечательное место» (5.2 с. 15 Акта экспертизы от 15.06.2010). Более того, в экспертизе от 15.08.2011 появилось уточнение, обосновывающее квалификацию данной территории как «достопримечательного места». Оно изложено Вами следующим образом: «… несмотря на то, что все объекты относятся к различным эпохам и историко-культурным образованиям, на данной территории их невозможно рассматривать (тем более исследовать) отдельно друг от друга. Разделить эти объекты в реальном пространстве не представляется возможным – это сложная амальгама природных и культурных наслоений, остатков (часто только следов) сооружений и дискретных археологических контекстов. Вместе они представляют историко-природный комплекс. Таким образом, данный объект культурного наследия может рассматриваться только в комплексе» (5.2. с. 12-13 Акта экспертизы от 15.08.2011).
Казалось бы – все правильно. Со всем этим нельзя не согласиться.
Однако вслед за этим следует более чем странный для эксперта такого уровня вывод о том, что достопримечательное место «Ниеншанц (Охта I) Шведская крепость 1611-1703 гг., участки культурного слоя, грунтовый моглильник» является важным объектом для истории и формирования исторической памяти Санкт-Петербурга и его округи и поэтому его можно рекомендовать к постановке на учет в виде объекта регионального значения (с. 14 Акта экспертизы от 15.08.2011). И это, несмотря на то, что объекты культурного наследия, имеющие археологическую составлющую, согласно ст. 4 ФЗ-73 считаются объектами федерального значения! Таким образом и здесь стремление к формулированию «устраивающего всех» вывода заставило Вас вынести недопустимое для госэксперта заключения. Противореча проанализированным Вами же фактам, в экспертном заключении Вы сослались не на них, а на частные мнения участников заседания Экспертного Совета.
То, что такой документ нельзя рассматривать в качестве экспертного заключения стало ясно и самим заказчикам экспертизы. Поэтому в дальнейшем они больше не заказывали Вам экспертизы.
Следующий эпизод с еще одной скандальной экспертизой по Охтинскому мысу, опровергнутой в суде мы здесь опустим, не только как эпизод, уже ставший перевернутой страницей в истории скандалов, связанных с археологическими объектами на мысу, но и в связи с тем, что с Вашей деятельностью он не связан, хотя, как мы уже могли убедиться, нечистоплотные чиновники из КГИОП и апеллировали к Вашему авторитету. Также как опустим и историю с отвергнутой Министерством культуры экспертизой по памятникам Охтинского мыса, выполненной по заказу ВООПИК.
Вновь к Охтинскому мысу Вы вернулись уже в другом качестве – руководителя Научного Комитета по управлению археологическим наследием при ИКОМОС РФ (НКУАН). А автором новой экспертизы теперь выступил уже знакомый нам персонаж – г. Ситдиков. При этом следует обратить внимание вот на что – Вы являетесь президентом НКУАН, а г. Ситдиков – вице-президентом того же самого НКУАН. Итак, президент комитета и его заместитель. Один (Ситдиков) «лепит» фальшивку по принципу игры в наперстки, другой (Л.А. Беляев), даже не пытаясь вникнуть в это многотысячестраничное макулатурно-шулерское «творение» благословляет его.
Прежде, чем одобрить фальшивку, НКУАН все же организовал ее обсуждение на своем заседании, которое состоялось 26 ноября 2018 года. А в преддверии этого обсуждения у нас с Вами состоялась вот такая переписка:
«О заседании по поводу Охтинского мыса
22 нояб. 2018 г., 20:47
кому: Л.Беляев
Леонид Андреевич!
Привет!
Пишу тебе по поводу планируемого на 26 ноября заседания по проблемам Охтинского мыса. Непонятно все-таки, что вы собираетесь обсуждать – если результаты раскопок Ситдикова, то вряд ли это имеет смысл. По сравнению с раскопками Сорокина и Соловьевой они имели ограниченный характер и почти не внесли ничего существенно нового в представление о памятнике. Более того, шурфы Ситдикова подтвердили выводы Сорокина о расположении объектов и их характере. Само по себе качество раскопок Ситдикова сомнений не вызывает по определению. Они выполнены качественно и дублировать ИКОМОСОМ ОПИ вряд ли есть необходимость.
Если же речь идет о рассмотрении его “экспертизы”, то проводить ради этого заседание секции ИКОМОС также не имеет смысла, но уже по другой причине. В отличие от самих раскопок и отчета о них документ, почему-то называемый “Актом ГИКЭ” не может рассматриваться в качестве такового ни по форме, ни по содержанию. Он представляет собой мало вразумительную и невероятно объемную компиляцию из предыдущих отчетов и других документов (кстати, весьма произвольно отобранных), совершенно не подвергнутых анализу лицом, подписавшим эту экспертизу.
Во-первых, за те сроки, которые прошли с момента начала работы над экспертизой, у него просто физически не было бы времени не то что осмыслить, но даже и просто прочитать перечисленные документы. В 2013 г., работая над уточнением границ объектов археологического наследия на Охтинском мысу, я имел возможность изучить все отчеты Сорокина и Соловьевой и знаю, сколько времени эта работа занимает. Более года. А Ситдиков в это же время должен был еще и проводить раскопки, и заниматься составлением собственного отчета. Если же часть работы за него выполняло некое ИП из Йошкар-Олы, то ставя свою подпись под Актом экспертизы, Ситдиков должен был бы хотя бы проверить соответствие границ предполагаемого ОКН тем координатам, которые можно извлечь из его же отчета.Границы же, предлагаемые в Акте экспертизы совершенно произвольны, никак не обосновываются и не соответствуют тем границам, которые определяются на основании отчетов Сорокина, Соловьевой и самого Ситдикова.С точки зрения закона совершенно не допустимо выделение отдельных элементов археологических объектов в качестве самостоятельных охраняемых объектов (не рвы и остатки валов Ниеншанца, а только Карлов бастион, не рвы Ландскроны, а только деревянная крепостная башня) в то время как другая часть тех же объектов остается за пределами охраняемой территории. Если автор экспертизы считает, что их сохранение по каким-то причинам кроме желания владельца участка невозможно, это должно быть обосновано в тексте Акта экспертизы.
Список претензий к этому документу можно было бы продолжать, однако это уже было сделано в наших замечаниях и предложениях, отправленных в Министерство культуры от имении ВООПИиК. Ответ, который мы получили из Министерства столь же многословен, но расплывчат и не конкретен, как и сама экспертиза. Если Министерство все-таки рискнет утвердить эту экспертизу, то это не только дискредитирует Министерство, уважаемого мной А. Ситдикова, но и поставит под сомнение сам институт историко-культурной экспертизы в том виде, в каком он сейчас существует.
На всякий случай прикладываю к этому письму, наши замечания и предложения, направленные в Министерство культуры. Если ваше заседание все же состоится, прошу зачитать на нем этот документ. Он сравнительно небольшой. А вообще мне кажется, что рассмотрение сложившейся ситуации вокруг Охты на заседании комиссии ИКОМОС (а тем более одобрение экспертного акта Ситдикова) в данной ситуации втягивает ИКОМОС в весьма грязную историю. Думаю, что это ИКОМОС совершенно не нужно. К сожалению, сам я ввиду пока еще полнойнетранспортабельности на заседании присутствовать не смогу. Если от меня в дальнейшем потребуются еще какие-нибудь материалы, готов их предоставить.
О. Иоаннисян
23 нояб. 2018 г., 14:44
От: Л.Беляев
Кому: О. Иоаннисян
Хорошо, как скажешь. Зачитаю оба текста – не вижу, почему нет.
О ходе дел буду сообщать, конечно, но надеюсь, что кроме общей рассылки до понедельника нам ничего не понадобится – у нас тут отчет, знаешь ли, сдается в понедельник же.
Леонид Беляев»
В Приложении 3 – наши аргументированные замечания к «экспертизе» Ситдикова, которые мы отправляли от имени ВООПИК в Министерство культуры, и которые были Министерством отвергнуты.
А вот такое письмо было отправлено в связи с этим же заседанием НКУАН в адрес С.Б. Горбатенко, который в это время возглавлял Санкт-Петербургское отделение ИКОМОС:
«Глубокоуважаемый Сергей Борисович, спасибо за Ваше письмо!
Консенсус – мое любимое слово. Действительно, Ваша позиция представляется мне исключительно разумной. Я, со своей стороны, могу Вас заверить, что постараюсь провести заседание по археологии таким образом, чтобы не оказывать на мнение коллег (и полностью компетентных, и только познакомившихся с собранными к настоящему времени материалами) никакого давления и, соответственно, не допускать их давления друг на друга. Полагаю, на отстройку научной дискуссии моего авторитета хватит. В какой-то момент близкого будущего мы на Совете сможем сопоставить и соединить полученные точки зрения, которые вместе дадут объемную картину состояния дел и позволят принять разумные рекомендации.
Материалы разосланы (Вы, как член Совета, должны были их получить – если вдруг нет, дайте мне знать, я немедленно отошлю просто со своей почты), в них представлены все те точки зрения, которые мы смогли на сегодня собрать. Также я оглашу короткое, но емкое письмо ко мне Олега Михайловича Иоаннисяна. Оно заменит его выступление и прольет дополнительный свет на его позицию (по сути там то же самое что в его рекомендациях, но четче).
Протокол заседания будет, разумеется, всем разослан. Это важно еще и потому, что у НК по ландшафтоведению уже будет в руках наша позиция, от которой можно будет тем или иным способом оттолкнуться в дальнейших действиях.
Разумеется, я не допущу никаких сползаний коллег-археологов ни в ландшафт, ни даже в историческую оценку (по моему глубокому убеждению, история и археология родственницы, но не вполне прямые, тут мы совпадаем с Клейном), и смешивать их в одном бокале опасно.
Искренне Ваш
Леонид Беляев»
В этом письме Вы подтверждаете намерение огласить на заседании мою точку зрения: «Также я оглашу короткое, но емкое письмо ко мне Олега Михайловича Иоаннисяна. Оно заменит его выступление и прольет дополнительный свет на его позицию (по сути там то же самое что в его рекомендациях, но четче)».
Но не это самое важное. Самое важное заключается вот в этих словах: «Консенсус – мое любимое слово. Действительно, Ваша позиция представляется мне исключительно разумной. Я, со своей стороны, могу Вас заверить, что постараюсь провести заседание по археологии таким образом, чтобы не оказывать на мнение коллег (и полностью компетентных, и только познакомившихся с собранными к настоящему времени материалами) никакого давления и, соответственно, не допускать их давления друг на друга. Полагаю, на отстройку научной дискуссии моего авторитета хватит.» И далее: «В какой-то момент близкого будущего мы на Совете сможем сопоставить и соединить полученные точки зрения, которые вместе дадут объемную картину состояния дел и позволят принять разумные рекомендации».
Не знаю, выполнили ли Вы данные мне и С.Б. Горбатенко обещания, но обратим внимание вот на это высказывание: «Консенсус – мое любимое слово». Не здесь ли и «собака зарыта». Стремление к компромиссности в решении экспертного вопроса обернулось конформизмом. А это совсем не то же, что компромиссность. Вот так стремление «провести заседание по археологии таким образом, чтобы не оказывать на мнение коллег…никакого давления и, соответственно, не допускать их давления друг на друга», обернулось тем, что Вы сами встали на совершенно определенную позицию, не оставляющую шансов памятнику. Ваша надежда на то, что Вашего авторитета хватит на то, чтобы отстроить научную дискуссию не оправдалась. А, может быть, Ваш авторитет и был направлен на то, чтобы согласится с тем, что на Охтинском мысу сохранять нечего? Или стремление к компромиссу привело Вас к тому, что Вы присоединились к «одобрямсу» гигантского в несколько тысяч страниц подобию «научно обоснованной» экспертизы, изучать которую у участников заседания явно не было возможности, да, думаю, и желания, поскольку в конце «экспертизы» все-таки прозвучало признание в том, что какие-то объекты на Охтинском мысу все же присутствуют.
А какие они, и каковы их границы, так эксперт (а тем более вице-президент того органа, который эту экспертизу обсуждал и одобрял) в этом должен был разобраться. В любом случае это вопросы к участникам того заседания. Не знаю – присутствовал ли на нем второй вице-президент НКУАН – А.А. Ковалев, но такой вопрос ему задать нужно. Кстати, протокол этого заседания, который Вы обещали разослать его участникам, мне не известен. А может быть его и не существует? Именно этот вопрос – о протоколе и о том, как проходило заседание, насколько я могу предполагать, и хотели задать Вам П.А. Шапчиц и Б.Л. Вишневский, в ходе рассмотрения в суде вопроса о правомерности экспертизы г. Ситдикова, но суд их ходатайство отклонил.
Затем в нескольких судах начались рассмотрения судебных дел, связанных с экспертизой г-на Ситдикова, и Ваш голос Л.А. по ситуации с Охтинским мысом на время замолчал.
Зато в 2019 г. Ваша подпись (уже как одного из авторов) появилась под не менее одиозной и противоречивой экспертизой, связанной уже с таким всемирно известным памятником как Херсонес Таврический.
Опять к вопросу об Охтинской экспертизе Вы вернулись совсем недавно, комментируя ситуацию с вступлением в силу решения Верховного Суда об утверждении границ археологических памятников на Охтинском мысу. И опять мы услышали Ваши голословные дифирамбы в адрес своего заместителя по НКУАН и ни слова по существу:
«Авторитет Ситдикова как профессионала в изучении и сохранении археологического наследия страны исключительно высок. У него, директора академического института, за плечами опыт создания двух знаковых археологических музеев-заповедников: Болгар и Свияжск. Это единственные за последние десятилетия памятники археологии в России, включённые в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, — отмечает Леонид Беляев, руководитель секции археологического наследия Научно-методического совета по культурному наследию при Министерстве культуры РФ и президент Научного комитета Национального комитета ИКОМОС, Россия. — Сейчас, после издания Министерством культуры приказа о включении Охтинского мыса в реестр, он, наконец, обрёл охранный статус» (см. тут).
Именно это Ваше высказывание вызвало гневную реакцию одних и недоуменные вопросы других – см. ссылки (тут и тут).
К сожалению, ни от Вас, ни от г. Кондрашева, присоединившегося к пению мантр о «великом Ситдикове», никаких аргументированных ответов на неоднократно высказывавшиеся в адрес г-на Ситдикова возражения, так никто и не услышал. А ведь там подробно обосновывались все противоречия и указывались на конкретные подтасовки в его «экспертизе». Те, кто возражал против его недобросовестного опуса, не получили и внятного ответа на то, почему ряд документов, противоречащих фальшивке «горе-эксперта» из Казани, были просто проигнорированы. Кроме безудержных славословий в адрес Ситдикова, сводившихся только к утверждениям о том, какой он хороший и заслуженный, никто из возразавших так и не услышал. К сожалению, попытки рассмотреть эти возражения в ходе судебного оспаривания наталкиваются на нежелание судов их рассматривать. Но эти возражения и их аргументация, обосновываемая не меньшими профессионалами, чем г. Ситдиков, все равно становятся достоянием и специалистов, и широкой общественности. А это создает опасную ситуацию недоверия и к экспертным организациям, и к судам.
Мне остается только присоединиться к недоуменному вопросу, вынесенному моим коллегой и соавтором по судебной экспертизе по Охтинскому мысу Станиславу Бельскому, вынесшему вопрос «Зачем профессиональные учёные марают свою репутацию?» в название статьи, опубликованной им в петербургском журнале «Город 812» (см. тут).
От себя добавлю, что, к сожалению, появление имен уважаемых исследователей под откровенно сервильными и недобросовестными экспертизами и бездоказательное восхваление таких фальшивок приводят не только к плачевным последствиям в судьбе памятников, не только марает самое ценное, что есть у ученых – имя, но и подрывает авторитет самого института Государственной историко-культурной экспертизы, подрывает авторитет таких научно-экспертных органов как ИКОМОС, НКУАН, ФНМС, да и самой академической археологии. Когда же на основе таких недобросовестных экспертных решений выносятся еще и судебные решения, это уже становится общественно-опасным явлением, так как подрывает доверие общества к правосудию.
Поэтому призываю Вас отказаться от экспертной деятельности вообще и сосредоточиться на чисто научном творчестве, благодаря которому Вы и заработали свой заслуженный научный авторитет.
Пока еще уважающий Вас
О.М. Иоаннисян
11.12.2020
- Олег Иоаннисян
- Леонид Беляев
Приложение 1
«Диснейленд против вечности»: член-корреспондент РАН о том, что делать с Королевским замком (Полностью текст – тут).
Леонид Беляев, член-корреспондент РАН:
«…По нераскопанным частям можно принимать разные решения. Можно стремиться к тотальному раскрытию всего и тотальному восстановлению сооружения. А можно пойти на сегнацию. Можно принять промежуточное решение. Это все дело проекта. Это нужно хорошо просчитать. Тут очень много работы. В практике сохранения объектов культурного наследия нет готовых рецептов. Есть накопленный опыт. Но каждый раз приходится изобретать. Приходится подходить творчески. Надо хорошо понимать, что мы никогда ничего не можем восстановить. Нельзя два раза войти в одну и ту же реку. Мы все равно вводим в урбанистическую ткань совершенно новый элемент. Нам кажется, что он существовал, а мы восстанавливаем. Ничего подобного. Он существовал в совершенно другом окружении, в другую эпоху. Он не был рассчитан на использование в качестве музейного здания. Поэтому это невероятно творческий процесс, который требует больших усилий архитекторов, ученых, градостроителей, потому что вокруг нас живой город.
Это необходимо сохранить однозначно. Но формы сохранения могут быть неожиданными. Если бы кто-нибудь сказал, что мы [сначала] все тотально изучаем, потом все тотально консервируем, потом засыпаем… Над этим местом строим плиту, и на этой плите устраиваем гигантскую танцплощадку… В общем, я бы сказал [по этому поводу], что вольному воля. Хозяин — барин: хочет — живет, не хочет — удавится. Если таково будет мнение общества, то, значит, оно этого бы хотело.
Обе группы потребностей — иметь готовый новый, блестящий замок, построенный по старым фотографиям, и иметь его же собственные остатки (подлинные и нетронутые) — не только совмещаются, но и поддерживают друг друга. Грубо говоря, если бы в Алексеевском монастыре не было построено музейное, подземное пространство, то Лужкова бы не удалось убедить, что нужно строить новый собор на этом месте. Но это было сделано, и всем стало очевидно, что новый собор необходим. Я надеюсь, что решения в этом роде возможны и здесь.
С замком в Вильнюсе абсолютно тождественная ситуация. Полностью разобранный [объект], [элементов] сохранилось меньше, чем здесь. Там однозначно нечего было реставрировать. Поэтому можно было построить только более или менее точную копию. А внизу создать пространство, где сохраняются объекты культурного наследия. Значительная часть общества хочет увидеть свои утраченные памятники не на чертежах и не в фильмах. Она хочет в них войти, она хочет в них сфотографироваться. Это не будет обманом. Как и Коломенский дворец — это не обман. Везде написано, что он отлит из бетона — этот так называемый деревянный дворец. Вам это кажется ложью, а мне кажется это правдой. Мне кажется, что это научный эксперимент».
Приложение 2
Стенограмма судебного заседания. Городской суд Санкт-Петербурга. 20 января 2014 года
Представитель КГИОП Константин Плоткин: У нас была вторая экспертиза 21 августа 2009 года. Ее проводила специальная экспертная комиссия, созданная приказом ну вот нашего территориального управления по СЗФО. И эта комиссия, ее возглавлял все тот же доктор Беляев. Он тогда впервые у нас появился. Затем в ее состав входил Сиддиков. Это директор Центра археологических исследований. В нее входили тот же…
Суд: Давайте оставим персоналии, и вернемся к вопросу по существу.
Представитель КГИОП Плоткин: Целая группа достаточно авторитетных людей. Беляев приехал познакомился на месте, потом приехали его коллеги, но ему пришлось срочно уехать. И вот получилось так, что мы составили какие-то документы, и мы ему прочитали по телефону, но он обрушился на нас со страшной критикой и сказал, что так это не делается, и продиктовал сам текст. И вот этот продиктованный текст – он у меня кстати есть – но у меня не подписанный вариант, щаз…
Суд: Выводы каковы этой комиссии?
Представитель КГИОП Плоткин: Нецелесообразно осуществлять консервацию объектов на месте с целью его дальнейшей идентификации из-за свойств выявленных объектов. Их почвенно-древесный характер и низкого уровня сохранности. На участках завершенных археологических исследований (раскопы № 1-16) исследования выполнены полностью.
Полностью – тут.
Приложение 3
Замечания к экспертизе Ситдикова, отправленные в Министерство культуры РФ от имени ВООПИК.
- Кликните на документ, чтобы открыть его полностью
