Раньше никто не объяснял нам, что есть вредное и полезное для детей искусство. Когда моей дочери было несколько месяцев от роду, ее папа ставил над ней культурные опыты. Например, давал слушать «Болеро» Равеля на большой громкости и наблюдал за ее рекцией на кульминации (результат – чем ближе к кульминации, тем удивленнее лицо младенца).
Читал перед сном «Маленькие трагедии» Пушкина, захожу как-то в ее комнату, а перед детской кроваткой сидит Илья, и в духе старой Мхатовкой школы произносит: «Бокалы пеним дружно мы, И девы-розы пьем дыханье, быть может…полное чумы!».
Лет в восемь моя дочь зафанатела от фильма «Быть Джоном Малковичем», смотрела, не останавливаясь раз по пять подряд. Если кто-то помнит этот фильм, то понимает, что там полно сцен совсем не для детских глаз. И прочее, и прочее…
Сейчас, когда дочка выросла и стала взрослой, я вижу, что эксперимент под названием «настоящее искусство не может причинить вред психике ребенка» удался.
Полина Фрадкина
