О прерванной голодовке ингушских политзаключенных рассказывает режиссер Хава Хазбиева
23 марта пятеро фигурантов «Ингушского дела», находящиеся в СИЗО Пятигорска, – Ахмед Барахоев, Муса Мальсагов, Багаудин Хаутиев, Барах Чемурзиев и Исмаил Нальгиев – прекратили голодовку, начатую неделю назад. Ещё двое заключённых – Малсаг Ужахов и сама Зарифа Саутиева прекратили её чуть раньше.
Напомним, что поводом к началу голодовки и отказу от дальнейшего участия в судебном процессе стало то, что 16 марта, через 6 дней после перевода Зарифы Саутиевой под домашний арест, постановлением Ставропольского краевого суда её – по требованию прокуратуры –вновь вернули под стражу, где Зарифа уже пробыла перед этим 21 месяц.
Прервать голодовку находящихся под судом активистов убедили их семьи и ингушская общественность.
- Общественная активистка, одна из лидеров ингушского протеста Зарифа Саутиева
Предыстория «Ингушского дела» такова. 26-27 марта 2019 года в Ингушетии проходили массовые митинги против соглашения об установлении границы с Чечней, по которому Ингушетия лишалась значительной части своей территории. Власти отказались согласовать эти акции, и утром 27 марта произошли стычки между Росгвардией и митингующими. 3 апреля 2019 года начались массовые задержания и обыски. В том числе были задержаны лидеры протеста: Ахмед Барахоев, Муса Мальсагов, Багаудин Хаутиев, Барах Чемурзиев и Малсаг Ужахов.
Сначала их обвинили в административном правонарушении, затем предъявили обвинение в применении насилия в отношении представителей власти. Позднее под стражей оказались ещё два лидера ингушского протеста – Зарифа Саутиева и Исмаил Нальгиев. Спустя год всех семерых обвинили в создании экстремистского сообщества и участии в нем.
24 ноября 2020 года в Ессентуках прошло первое заседание Кисловодского городского суда по делу лидеров ингушской оппозиции. Судебные разбирательства продолжаются по сей день.
- Лидеры протестного движения в Ингушетии в «аквариуме» в зале суда
События в Ингушетии «Городу 812» прокомментировала Хава Хазбиева – режиссер, политическая активистка и лидер ингушской диаспоры в Петербурге.
– Почему оказавшиеся под судом активисты так резко отреагировали на изменение меры пресечения Зарифы Саутиевой?
– Потому что перед тем была проделана огромная работа, были написаны сотни обращений, исков и жалоб, чтобы добиться перевода Зарифы под домашний арест. Но ее все равно вернули в СИЗО. При том, что ингушская общественность уверена – Зарифа невиновна. Она была на площади в качестве наблюдателя и просто фиксировала происходящее на камеру. Никаких доказательств ее вины нет, кроме того, что в то утро, 27 марта, во время митинга она публично обратилась к молодежи, призывая ее не кидать стулья в силовиков и отойти от места стычки. Она говорила на ингушском, но ее слова были переведены для суда на русский язык совершенно неверно. Переводчиком указан чеченец, действующий чиновник Республики Чечня. В итоге в материалах дела ее слова звучат как призыв к насилию. Но она стремилась остановить начавшийся хаос! А её всё равно обвинили и арестовали.
- Участники митинга 27 марта 2019 года в Магасе кидают стулья в силовиков
На время судов всех заключенных, проходящих по экстремистской статье, перевели из СИЗО Нальчика, где они находились до того, в СИЗО Пятигорска. Адвокаты узников и сами заключенные говорили, что условия там просто ужасные. Арестованные активисты очень нетребовательны к материальной стороне жизни. И если они сказали, что условия невыносимые, значит, это действительно так. Прежде всего, наверное, это грязь, а ведь все они – верующие люди, и им для того, чтобы молиться, нужна чистота.
Возвращение Зарифы в тюрьму они восприняли как издевательство. Когда её перевели под домашний арест, мы все подумали, что восторжествовала хоть какая-то справедливость за всё время этого процесса. Надеялись, что хотя бы в отношении женщины будет проявлен минимальный гуманизм. Но, видимо, на ингушек этот гуманизм властей не распространяется.
– Как общественность Ингушетии в целом реагирует на ситуацию с политзаключенными?
– Люди в отчаянии. Они и так в подвешенном состоянии все эти два года, с тех пор, как начались мирные акции протеста. Специально подчеркну, что эпизод со стульями, за которыми последовали задержания, – единственный, это была спонтанная реакция молодежи на стремление силовиков разогнать совершенно мирную протестную акцию. Сегодня выйти на улицу – это значит дать властям повод для новых провокаций и арестов. У ингушей нет возможности провести согласованный митинг. Даже когда просто подается заявление о проведении митинга, сразу следует очередное задержание. Так, вскоре после подачи заявления о проведении митинга был задержан Исмаил Нальгиев.
– То есть можно сказать, что ингуши запуганы.
– Нет. Люди не боятся, но что можно сделать, когда любая, самая законопослушная активность пресекается незамедлительно? То насилие, что происходит по всей стране, в нашем регионе усилено во сто крат.
В Ингушетии сделано всё, чтобы люди не могли встречаться и обсуждать существующие проблемы. Не работает ни одна независимая общественная организация, многие просто упразднены. У Совета тейпов даже нет возможности арендовать помещение. На их собраниях присутствуют сотрудники Центра по противодействию экстремизму. По сути любого ингуша могут начать подозревать в экстремизме только потому, что мы, ингуши, не хотим, чтобы с нами обращались, как с рабами.
– Вся ингушская общественность призывала заключенных прервать голодовку?
– Муфтият (богословы), Совет тейпов, общественность – все призывали их закончить голодовку. На эти восемь дней, пока она шла, для всех нас жизнь остановилась. Мы находились в ожидании страшных событий. Теперь, когда голодовка прервана, мы надеемся, что ее последствия не окажутся слишком пагубными для здоровья лидеров протеста. И всё же последствия голодовки настолько тяжелы, что проведение судебных заседаний приостановлено до 30 марта.
– Почему вы так уверены в невиновности всех подсудимых?
– Потому что этих людей очень хорошо знают в ингушском обществе. Они настоящие гражданские лидеры, уважаемые люди. Их знают с давних пор по благотворительным и просветительским проектам. И ни у кого нет сомнений по поводу того, что эти люди абсолютно бескорыстны и благородны. И никаких фактов их вины им на суде так и не предъявлено!
Во время судебных заседаний все свидетели обвинения де-факто становились свидетелями защиты, кроме каких-то засекреченных сомнительных людей. Даже общественники, у которых были конфликты с узниками до их заключения под стражу, прозрели и сегодня выступают в защиту заключенных. А ведь обвинение пыталось использовать конфликты между разными общественниками – теми, кто сидит, и теми, кто на свободе! Но даже эти потенциальные оппоненты осознали, что их бывшие противники невиновны в том, в чём их стремятся обвинить. Все, что делает обвинение, еще больше убеждает общественность в том, что на скамье подсудимых сидят герои, которые знали, на какой риск идут, но всё равно пошли, чтобы выступить в защиту права – против произвола.
У нас нет площадок, чтобы мы могли говорить об этом громко. И поскольку лидеры мирного ингушского протеста вели себя с правовой точки зрения безупречно, хотели предотвратить насилие и не дать ситуации выйти за пределы правового поля, у нас всё же остаётся надежда, что участь узников смягчится. Мы надеемся, что внутри судебной и правоохранительной систем найдутся люди, которые увидят эту несправедливость! Мы надеемся, что они поймут, что заключенные – честные, благородные люди, которые должны быть примером для общества, а не сидеть в тюрьме.
– Оказывается ли какая-то поддержка заключенным со стороны правозащитных организаций?
– Да. Часть адвокатов по договоренности с «Мемориалом» и «Правовой инициативой» (обе организации включены Минюстом в реестр иностранных агентов) защищает нескольких ингушских узников. Ингушская правозащитная организация «МАШР», включая её лидеров – Магомеда и Руслана Муцольговых, принимает в процессе самое непосредственное участие. Руслан Муцольгов является общественным защитником одного из узников – Багаудина Хаутиева. Представители ряда международных правозащитных организаций приезжали в Ингушетию, чтобы освещать происходящее.
Некоторые российские политики, деятели культуры и науки высказались в поддержку фигурантов «Ингушского дела».
Но в самой Ингушетии организации, которые хоть сколько-нибудь поддерживали протест – упразднены. Даже просто люди, которые имели какой-то бизнес, пусть самый малый, и которые хоть сколько-нибудь поддержали протестантов, потеряли всё. Совет тейпов собирается сегодня дома у кого-то из членов Совета. Если об этом становится известно, этих людей, многие из которых в возрасте, сразу же вызывает Центр по противодействию экстремизму. Проводят многочасовые беседы, могут ворваться с обысками. И люди живут в ожидании того, что сегодня-завтра за ними придут силовики.
Последние задержания были неделю назад. Мураду Горбакову предъявили статью о причинении вреда в отношении представителей власти. При попытке избежать задержания получил травму Амир Газдиев. Он попытался скрыться и спрыгнул с забора, в результате повредил почку и попал в больницу с сильным кровотечением, его жизнь в опасности. И при этом он пребывает под охраной силовиков.
Вообще, «Ингушское дело» испытывает дефицит внимания со стороны российских правозащитников, оно всё время находится в тени. Несмотря на то, что в нашей республике продолжаются самые настоящие репрессии.
Елизавета Гладышева
На заставке к тексту: Хава Хазбиева на пикете против репрессий в Ингушетии
