Как академик Грушевский придумал украинский народ и как с ним боролись советскими фильмами
В 1954 году в СССР было пышно отпраздновано 300-летие так называемого «воссоединения Украины с Россией» – так в СССР называли инициированный гетманом Зиновием Хмельницким (которого за заслуги народ назвал Богданом, т.е. посланным Богом) переход Малороссии в 1654 году под власть русского царя. Главной причиной было религиозное и социальное угнетение православного населения со стороны шляхты и католической церкви Речи Посполитой, против которой освободительная война велась с 1648 г., когда Хмельницкий и стал гетманом. В последний раз воссоединение отмечали в 1979 г. в связи с 325-летием. В 2004 г. 350-летие как-то пропустили, зато 360-летие воссоединения Украины с Россией в 2014 г. и на Украине, и в РФ отметили славно, с огоньком.
Бензопила и фильм
В 1954 г. юбилей отпраздновали самыми разными способами. Например, в честь воссоединения бензопилу (которая была разработана в Запорожье в ОКБ авиационной промышленности в ноябре 1953 г.) назвали «Дружба».
А еще в 1954 г. на экраны вышел художественный фильм режиссера Леонида Лукова «Об этом забывать нельзя» (сценарий Л.Лукова и Я.Смоляка), посвященный борьбе с проявлениями украинского национализма, которые, естественно, заключались в идеях сепаратизма и желании быть «далеко от Москвы» (сейчас фильм выложен в интернете и будет интересен всем: и тем, кто «за», и тем, кто «против»). Причем, титры в начале фильма прямо указывали: «Это происходило в первые годы после Великой Отечественной войны в одном из городов западных областей Украины».
Город узнать нетрудно, это Львів, столица Галиции и Западной Украины, до 1939 г. входивший в состав Польши, а согласно секретному протоколу к пакту Молотова-Риббентропа в составе большого куска Польши стал частью УССР, куда и вернулся после войны, в 1944 г. Понятно, какие настроения в этот период циркулировали в среде «западенцев».
Один из персонажей пропагандистского фильма – украинский писатель Александр Гармаш, которого вдохновенно играл Сергей Бондарчук (в те годы он был мастером на такие постыдные роли – например, исполнил роль Сергея Тутаринова в шедевре периода малокартинья – «Кавалере Золотой Звезды» Юлия Райзмана). Группа агентов иностранной разведки, к концу фильма раскрытая и арестованная, строила козни как против него и его новой книги «Наймиты», так и против студента истфака по фамилии Данченко – его играл 26-летний Вячеслав Тихонов. Поддавшись уловкам коварного врага, Данченко увлекся самым страшным, что тогда было, – идеологией Грушевского, про наследие которого Гармаш в докладе на торжественном заседании по случаю 7 ноября сказал так: «Жалкие теории проклятого народом Грушевского. Палача, рядившегося в тогу историка. Мелкого шулера, который подтасовывал факты, разбавляя их ядовитой слюной бешеной националистической собаки».
Красиво сказано! Хотя все это – чистая ложь. Достаточно сказать, что Михайло Сергійович Грушевський (1866 – 1934) с 1929 г. был серьезным историком (автором 2000 печатных трудов, среди которых «Розвідки и матеріяли до історіі Украіни-Руси» в 5 томах и «Iсторiя Украiни-Руси» в 4 томах, изданная в 1904 – 1907 гг.), действительным членом АН СССР, а с 1930 г. жил в Москве, хотя его и обвиняли в контрреволюционной деятельности и участии в антисоветском Украинском национальном центре. Умер он своей смертью, но был репрессирован посмертно: его труды полностью запретили, поскольку они оказались основой идеологии того, что принято называть украинским национализмом. Поэтому, кстати, когда сейчас происхождение этой идеологии связывают то со Степаном Бандерой (в фильме 1954 г. он назван «попиком», т.к. его отец был священником), то вообще объявляют порождением 1990-х гг., когда исчезла УССР, а вместе с ней и контроль со стороны КГБ, это смешно. Исторические труды Михаила Грушевского – вот концептуальная основа идеологии независимости Украины от Москвы. И основа достаточно серьезная и убедительная. Сейчас Грушевского в интернете упоминают часто, хотя создается впечатление, что работы его на самом деле не читали.
Конечно, в примитивном фильме 1954 года с идейными наследниками Грушевского в послевоенном Львiве покончили одним чекистским ударом. В реальности же идеологию, фундированную историческими трудами (которым уже более 100 лет) и вошедшую в сознание нескольких поколений, победить трудно, а как показали последние политические события, и невозможно. Это стоило бы уже понять в Москве, одновременно с чтением трудов академика Грушевского. Но в краснокаменной по-прежнему исходят из имперской догмы, которую в фильме с пафосом выразил Гармаш-Бондарчук: «Люди делятся на тех, кто любит Москву, и тех, кто ее ненавидит. Нейтральных нет». А как сформулировал в 1930 г. основоположник соцреализма, «если враг не сдается – его уничтожают».
Прошло 67 лет с момента создания фильма «Об этом забывать нельзя», а Москва так и застряла в понимании украинского феномена на имперско-советско-чекистской точке зрения. Или вы любите столицу империи Москву и подчиняетесь ей, или… см. «Вести».
«Ядовитая слюна бешеной националистической собаки»
Я, конечно, не смогу описать все существенные концепции Грушевского, сосредоточусь лишь на двух. Первая касается этногенеза украинцев, вторая – Богдана Хмельницкого, его роли, «Хмельниччины», как назвал ее Грушевский в «Очерке истории украинского народа» (первое издание – Петербург, 1904; кстати, неудивительно, что «Очерк» был переиздан в Киеве в 1990 и 1991 гг.).
- Действительный член Академии наук СССР Михаил Грушевский (1866 – 1934)
Большое внимание историк уделил истории и логике расселения украинцев и особой роли Запада – тому, что потом получило неофициальное наименование Західна Україна (Западная Украина). «Западная часть – земли Галицкая и Перемышльская, где лесной пояс сходится с горною областью Карпат, Волынь средняя и северная и лесные и болотистые пространства окрестностей Киева, где линия леса довольно далеко выступает на юг, – играли роль резервуаров, куда украинское население менее защищенных пространств отливало под натиском тюркских орд, чтобы через некоторое время, когда напор кочевников ослабевал, снова двигаться отсюда в опустевшие пространства на юг и восток. Поэтому культурные и общественные традиции лучше сохранились в западной части украинских земель, хотя центр их жизни лежал на Днепре, и только здесь она развивалась могущественно и хорошо. Степная приморская полоса вследствие тюркской иммиграции не играла в жизни украинских племен выдающейся роли».
Расселение украинцев в знакомых сегодня очертаниях происходило по мере исчезновения кочевых орд, двигавшихся с востока, а также после полного уничтожения Крымской орды (это, кстати, к вопросу о том, «Крым наш» или не совсем наш). В итоге украинская колонизация в восточном и южном направлении (Крым) становится успешной и прочной.
На основе анализа массовых перемещений, вызванных как проникновением тюркских орд из Азии, так и с перемещением масс крестьян в связи с развитием крепостной зависимости, Грушевский сделал вывод о том, что в центре Украины сформировался центральный этнический тип, представляющий преобладающее большинство. «Он отмечен целым рядом характеристических черт, отличающих его от соседних славянских племен – великороссов, белорусов, поляков и словаков. <…> Украинский этнический тип отличается от своих ближайших родственников – великороссов и белорусов – также и в других отношениях: особенностями антропологическими в тесном смысле, т.е. физическим устройством тела (формою черепа, ростом, соотношениями частей тела) и чертами психофизическими, проявляющимися в народном характере, психологии, складе семейных и общественных отношений. <…> Великорусская народность формируется преимущественно на финской почве, белорусская – в близком общении с литовскою группою, украинская – в вечном соседстве с тюрками. Культурные влияния были совершенно иные в Приднепровье и Поднестровье, чем в Поволжье, и т.д. История вела эти народности большею частью совершенно различными дорогами, представляющими больше отличий, чем схожестей. В результате образовалось народное самочувствие, которое отличает теперь даже совершенно инстинктивно украинца, белоруса и великоросса <…>”.
В результате национальные типы великороссов и украинцев отдалялись и эволюционировали вне связи друг с другом. Первая глава «Очерка истории…» заканчивалась так: «<…> Перед нашими глазами с полною отчетливостью выступают вполне определенные этнические индивидуальности, запечатленные совершенно ясными чертами особности. Перед нами, несомненно, две народности, две истории».
Над этой концепцией в империи, в лучшем случае посмеивались, откуда и анекдот про «глобус Украины» («Приходит девочка в магазин канцтоваров и просит: “Тетенька, дайте мне тетрадь в горошек, глобус Украины и чернила для 3-го класса”»). Но на Украине уже более 100 лет к таким идеям относятся вполне серьезно, они вошли в сознание. Естественно, их генератором является интеллигенция, которая, как отметил Грушевский, выросла к концу XIX в. «под влиянием прогрессивных влияний Запада», но постепенно идеология проникла и в массы.
А поскольку этногенетические штудии при всей их самостоятельной силе и привлекательности – это еще и идеальная основа для политических выводов, то не удивительно, что Грушевский сформулировал и их в 1904 г.: «Самостоятельною государственною жизнью украинский народ жил сравнительно недолго, в древнем периоде своей истории, и затем, уже урывками только, в позднейших столетиях. Начиная с XIV века он входит в состав иных, чужих государств, – то служа пассивным объектом их управления, то стоя в более или менее резкой оппозиции этому управлению». Причем Киевская Русь не была «колыбелью трех братских народов», а являлась только украинской державой. Звучит это все практически как провокация.
Понятно, почему промосковски ориентированный писатель Гармаш из фильма 1954 года так ненавидел Грушевского, который умер за 20 лет до этого.
Государственный ум или конъюнктурщик?
Вопрос о Хмельницком и о «воссоединении» не менее острый, чем вопрос этногенетический. И ключевой, самый главный.
Уже сам термин «воссоединение» пропитан пропагандой, как сосновая шпала – смолой, поскольку означает «соединение вновь», подразумевающее, что некогда было одно государство, которое затем разделилось, а в 1654 г. соединилось вновь. Что не соответствует действительности.
Что же до деятельности Хмельницкого, то поставить под сомнение проведенное под его руководством и при его участии вхождение в 1654 г. подведомственной ему территории в состав Российской империи, значит, во-первых, обосновать наличие крупнейшей исторической ошибки, допущенной гетманом Хмельницким, во-вторых, обосновать будущий развод, который надо произвести при первом же удобном случае, чтобы ошибку исправить.
Грушевский подробно и увлекательно описал эволюцию Хмельницкого. Очень кратко она выглядит так: казацкий вождь вышел за горизонт чисто казацких интересов и решил «выбить из лядской неволи весь украинский народ». И начал войну с Речью Посполитой, которое обычно называют восстанием. Политика и тогда была делом хитрым. Хмельницкий пытался уговорить Москву воевать заодно с ним с Польшей, но Москва не хотела нарушать мир, заключенный с Польшей. Однако в то же время Москва опасалась Польши, боялась, что Польше удастся направить против Москвы татар и тех же казаков во главе с Хмельницким… Наконец, хотелось сквитаться с Польшей за Смутное время.
Согласно Грушевскому, со стороны Хмельницкого союз с Москвой был частью целой сети политических интриг, направленных против Польши. Но «так как Москва представляла себе этот союз не иначе, как в форме присоединения Украины к Московскому государству, то Хмельницкий, стараясь попасть ей в тон, высказывал готовность признать над собою власть московского царя, обещал ему доходы с украинских земель <…> Ближайшею целью Хмельницкого было втянуть московское правительство в войну с Польшею, и для достижения ее он не находил нужным считаться с обещаниями и заглядывать в далекое будущее. Но когда наконец московское правительство решилось на этот шаг, Хмельницкому пришлось весьма скоро убедиться, что он сделал очень двусмысленное приобретение для осуществления своих планов».
Самый первый конфликт возник на основе столкновения конституционных привычек украинского населения с самодержавными принципами Москвы. Казацкие старшины по требованию царя принесли присягу на верность царю. В ответ старшины потребовали, чтобы царские послы «также присягнули от имени царя в исполнении принятых им на себя обязательств по отношению к Украине». Но послы отказались, заявив, что самодержец русский не связан по отношению к своим подданным присягой. Он же самодержец! Старшины ссылались на то, что польский король приносил присягу, но эта аргументация не помогла.
Не оправдались и надежды Хмельницкого на автономию Украины. Москва гарантий не дала, более того, Москва сразу же поставила в Киеве сильный гарнизон, «устроив для него отдельную крепость, целый особый городок, и посадив воеводу, который являлся непосредственным представителем московской власти на Украине. Затем таких воевод московское правительство намеревалось ввести и во все более значительные города Украины, чтобы передать им администрацию и сбор налогов».
В общем, если кто-то и думал, что Москва 367 лет назад была другой хотя бы немного, то ошибался. Достаточно вспомнить Крым, превращенный сразу в форпост и крепость.
В итоге, как писал Грушевский, «Хмельницкий очень скоро почувствовал тяжесть своей зависимости от Москвы». Войну с Польшей при участии России Хмельницкий отменил, потому что в планах Москвы была аннексия Белоруссии. «Театром войны сделалась Белоруссия, которой московское правительство задумало теперь овладеть. В оккупации Белоруссии принимал участие и казацкий корпус, высланный Хмельницким по требованию московского правительства.
Хмельницкий завязал новый союз, со Швецией и Трансильванией – для войны с Польшей, и уже шел к разрыву с Москвой, нарушившей свои обещания в отношении совместных военных действий против Польши. Но 27 июля 1657 г. внезапно умер от апоплексии.
Как писал Грушевский, политическое наследство Хмельницкий оставил мудреное. Зато совершенно ясно было одно: союз с Москвой, мертвую хватку которой быстро ощутили на Украине, показал, что «весь строй украинского управления – с его принципами свободного избрания, суверенности народа и ответственности перед ним – был противен строго монархическому строю Московского государства с его беспощадной централизацией <…>».
Многие после Хмельницкого «пробовали сбросить с себя зависимость от Москвы и обеспечить автономию Украины. Но у Москвы оказалась мертвая хватка. Так нерешительно приняв протекцию над Украиною, она потом, когда присоединение Украины стало совершившимся фактом, держалась за нее упорно. Убедившись, что всей Украины она удержать не в силах, Москва отказалась от земель на запад от Днепра (правобережных), оставив их Польше, к великому негодованию украинских патриотов <…>. Зато Левобережной Украины (на восток от Днепра) и Киева с окрестностями Москва не выпускает из рук и при этом настойчиво и неуклонно, ни перед чем не останавливаясь и ничем не смущаясь <…>».
Так писал Грушевский в 1904 году.
О современных ассоциациях напоминать излишне. Кстати, прошел после тех событий век – другой, и территории, которые были отданы Польше, Российская империя в новой геополитической обстановке, сосредоточившись, заглотнула вместе с этой самой Польшей.
«Тем, кто в ливреях желто-синих…»
Опять же не удивительно, что в фильме ««Об этом забывать нельзя» Грушевский оказался «палачом, рядившимся в тогу историка», а доцент исторического факультета университета Ярчук (в ярком исполнении Николая Плотникова), тихой сапой пропагандировавший мысли Грушевского на лекциях под видом их якобы критики, – агентом иностранной разведки. В частности, он сообщал студентам, что Хмельницкий преследовал конъюнктурные цели.
Естественно, история написанная в Москве, была совершенно другой, и Ярчука арестовали «органы», тем более, что он не только распространял мысли Грушевского, но и хотел убить промосковского писателя Гармаша.
Попутно фильм представил идеальный случай перевоспитания – это студент Данченко. Сначала он ходит в вышиванке и пишет стихи о том, что все сильней любит «Украйну… вековечную и неизменную»: «Чем древней, чем исконней – тем ближе» (стихи для фильма специально написал украинский поэт Дмитро Павлычко). Даже идентифицировал себя с предателем Мазепой: «И мне кажется словно в бреду, / Будто гетман я, сын Украины, / Будто в бой с булавою иду, / А вокруг пепелища, руины…»
Но студента Данченко вовремя прорабатывает комсомол; любимая девушка Галя, которая по совместительству секретарь комсомольского бюро, говорит ему с тревогой и болью, что он поет с чужого голоса – «попика Бандеры», что он смотрит на Украину «глазами Грушевского», рассуждая о «древности»… Попутно разоблачается шпионская группа, а вместе с этим выявляется нищета «грушевской» националистической идеологии, и Данченко к финалу снимает свою сомнительную вышиванку, переодевается в «промосковскую» белую рубашку с галстуком и в приподнятом состоянии, очищенный от вредных влияний, пишет новое стихотворение: «Люблю, люблю я Украину / Не ту, что чудится во сне / Тем, кто в ливреях желто-синих, / В заокеанской стороне. / Ту землю я назвал родною, / Где радостные дни труда, / Ту Украину, что с Москвою / Сроднила Киев навсегда. / Ту, что в осеннее ненастье / Пошла с заводов в бой не зря, / Ту, что себе добыла счастье / На баррикадах Октября…». «Заокеанская стороны» – это, естественно, США. Комсорг Галя, которой он эти вирши читает, в полном восторге, они целуются, наступает весна.
И еще одна деталь. Писатель Гармаш, который внушал заблудшей овце – студенту Данченко, что Хмельницкий поступил единственно верным образом, воссоединившись с Россией, процитировал одну строчку из В.Белинского – из его рецензии на книгу историка Н.А.Маркевича «История Малороссии», изданной в 1842 г. Белинский писал, что «один только Богдан Хмельниций был вместе с тем и государственный ум».
Примечательно, что и историк Маркевич, и сам «неистовый Виссарион» были носителями чисто имперской идеологии, поэтому идеи независимости Украины они просто не понимали. Как не понимал их и Иосиф Бродский, оказавшийся зрелым империалистом («Ода на независимость Украины» . Стоит привести цитату из Белинского в более полном виде, чтобы это увидеть: «Богдан Хмельницкий был герой и великий человек в полном смысле этого слова. Много в истории Малороссии характеров сильных и могучих; но один только Богдан Хмельницкий был вместе с тем и государственный ум. Образованием он стоял неизмеримо выше своего храброго, гулливого и простодушного народа; он был великий воин и великий политик. Поэтому-то и понял он, что Малороссия не могла существовать независимым и самостоятельным государством».
Лучше всего тут сказано об украинцах: храбрые, гулливые и простодушные. Так их воспринимали в Москве, когда с украинским национализмом истерически сражалось КГБ, сажая в лагеря украинских диссидентов, так украинцев воспринимают в Москве по сей день – точно по Виссариону Белинскому.
И им, простодушным украинцам, трудно было понять тогда и трудно осознать нынче, что лучше быть под строгим управлением самодержавной Москвы с ее мертвой хваткой, нежели жить в условиях демократического бардака (а Москва уверена, что демократия – это всегда бардак), выбирать свободно своих правителей и смотреть в сторону Запада.
Михаил Золотоносов
