Очень своевременные наблюдения «из подполья»
Нынешняя пандемия – просто «благопристойная» и невоенная форма столкновения цивилизаций, о которой в общий чертах писал еще Сэмюэл Хантингтон.
Инициатором этого столкновения, а точнее, нового глобального цивилизационного размежевания, – как и всего международного движа в Новую и Новейшую истории, – является Запад, а не Россия, Китай, Иран, Турция, Саудовская Аравия, Индия и прочие большие культурно-исторические центры ноосферы, которые воленс-ноленс лишь принимают экспансивный вызов, регулярно бросаемый им Западом в последние 500 лет.
«Война вакцин» – нагляднейшее подтверждение наступлению очередного этапа новой межцивилизационной холодной схватки, стартовавшей в XXI веке.
И это подтверждение – далеко не единственное.
Ещё более показательно бурное становление в странах Запада (и тех, кто на него ориентируется) т.н. новой этики, а по сути новой религии, – начиная с «поворота климата» и продолжая новой социальной сегрегацией, где наверху общественной пирамиды искусственно утверждаются т.н. меньшинства, а по сути все социально слабые.
На сегодня этот заполонивший мировую повестку политгротеск – пожалуй, самый яркий и действенный способ для стран «золотого миллиарда» отмежеваться от всех прочих культур, не готовых отречься от «бинарных оппозиций» и «углеводородного следа» ради вступления в секту свидетелей Греты Тунберг, третьего пола и тотальной самоцензуры, именуемой политкорректностью.
Притом отмежёвывается от тех, кого он не может переварить, Запад вполне по-оруэлловски. То есть не называя вещи своими именами и декларируя – вполне искренне, что и свойственно фанатикам новой веры, не замечающим всей её абсурдности и фальши, – инклюзивность, открытость, толерантность и т.д.
Только вот под разговорами о diversity, decolonisation и прочих новомодных эко-мульти-подходах к межкультурным контактам скрывается всё та же западная протекционистско-регулятивная повестка по отношению к «младшим братьям», с виду – милая и веганская, а по факту – игнорирующая право иных культур на их независимое от «цивилизованного Запада» культурно-политическое развитие.
Да, и если, как настаивают адепты «дивного нового мира», инклюзивности и открытости в нём и вправду становится всё больше, почему тогда китайские и российские прививки не признаются в ЕС – и наоборот? Что это, если не начало конца веры, а вместе с ними и сообщих игр в «мир, прогресс и права человека» и прочую конвергенцию?
К слову, мы не считаем, что, во-первых, всё происходящее плохо (хотя война вакцин – это запредельный абсурд, который, возможно, именно потому и будет скорректирован; однако важна сама спонтанно проявившаяся «размежевательная» интенция), а во-вторых, что оно фатально и вечно.
Почему не плохо?
Не плохо глобальное размежевание макро-цивилизаций потому, что оно – особенно в эпоху непрерывного взаимного сетевого троллинга – объективно. И потому не может быть «плохим» или «хорошим».
Простейший дидактический пример. Человек – смертен. Это грустно. Но плохо ли это? Странный вопрос, согласитесь. Объективное – вне категорий добра и зла.
То же с цивилизациями и культурами. Они фундаментально разные. Они не смешиваемы. И это – объективная данность. Для кого-то – грустная, для кого-то – радостная. Но данность – для всех.
Вера второй половины XX века в научно-технический прогресс как в панацею от всех бед и в социальный прогресс как сверхзадачу «всего прогрессивного человечества» оказалась не более чем прощальным всплеском большого просвещенческого мифа, рождённого одноимённой эпохой ещё в XVII-XVIII веках.
Под знамёнами этого мифа (также явившегося своего рода новой религией, попытавшегося прийти на смену традиционным верованиям) на протяжении XIX-XX столетий кряду разные державы и культуры пытались доказать свою «наибольшую успешность и современность», сиречь прогрессивность, породив в итоге серию глобальных и фантастически кровопролитных войн, революций, геноцидов и тоталитарных проектов и поставив на уши весь т.н. третий мир.
По своим катастрофическим для людей и их культур последствиям колониальные и неоколониальные «мастер-классы» либеральных держав мало чем отличались от кровавых экспериментов тоталитарных режимов, проводившихся под эгидой всё того же «неизбежного прогресса» и стремления к военному и социально-экономическому державному превосходству.
Сегодня миф о прогрессе как универсальном процессе, «благотворно унифицирующем всех и вся на основе единственно верной науки и политики» – полностью выдохся, оказавшись на поверку взрывоопасным ремейком мифа о Сизифе.
И даже пресловутый мультикультурализм – как предсмертный писк прогрессивной моды XX столетия – либо профанация, либо путь к «толканию локтями» и новым конфликтам.
Самая здоровая модель сосуществования разных цивилизаций и культур – это взаимное признание ими своей принципиальной разности и дипломатическое взаимоуважение. Плюс мирное консенсусное разрешение геополитических дебатов, неизбежно возникающих в приграничных зонах (которые сами зачастую являются отдельными цивилизационными очагами), вроде Восточной Европы, Кавказа, Кашмира, Мексики, Палестины, Курдистана, Индокитая и т.д.
Почему не вечно?
Что же до не вечности тревожного балансирования человечества на грани холодного и горячего столкновения больших цивилизаций-монстров, то кощеева игла этого депрессивного миропорядка – Регионализм. То есть принципиально новый глобально-оптимистический процесс, вызревший в недрах беспокойной эпохи Просвещения и ставший на рубеже XX-XXI столетий её наиболее мирным и перспективным продолжением, успешно преодолевающим все её застарелые тупики и провалы.
Целебный секрет этой «антикощеевой иглы» вот в чём.
Процесс глобальной регионализации связан с медленной, но неуклонной деконструкцией «великих держав» и курируемых ими цивилизаций-монстров – по своей природе экспансивных и тяготеющих к силовой унификации всего попавшего в их властную орбиту, особенно «периферии».
В мире появляется всё больше новых стран, соразмерных человеку, а точнее, конкретной региональной культуре. За последние 100 лет число независимых государств выросло вчетверо – с 50 до 200. И процесс дробления и внутреннего размежевания «держав» и макро-цивилизаций медленно, но неуклонно продолжается. Пока что он, правда, всецело зависит от воли «держав» и «государств-хозяев». И потому далеко не все из вновь появившихся стран получили международное признание. И потому далеко не всех из тех, кто получил его, оформились в тех границах, которые сами себе определили, а не в тех, которые им оставили в наследство «цивилизованные» государства-хозяева. И именно по этим причинам среди постимперских и постколониальных стран в мире так много failed states, в которых продолжается борьба региональных сообществ за культурно-политическую эмансипацию, к слову, практически не замечаемая современным западным «деколониальным» дискурсом, сконцентрированным по большей части не на реальных проблемах региональных сообщества Азии и Африки, а на «правильном» или «неправильном» восприятии этих сообществ западными людьми.
Но важно то, что процесс политической эмансипации регионаций всё равно идёт, несмотря на отчаянные усилия сверхдержав и макро-цивилизаций, а равно обслуживающего их киберпространства, его «не заметить, обнулить и обесценить». И чем более активным и перспективным этот процесс становится, тем менее модной и «крутой» становится рождённая эпохой Просвещения идея «великого державно-национального первенства».
Дело в том, что региональным народам – регионациям, в отличие от державных наций и их блоковых альянсов, – незачем и «не о чем» состязаться.
Сверхзадача регионаций – не напялить малиновые штаны, закошмарить всех вокруг и заставить «малых сих» униженно звенеть колокольчиком в носу, приседать и говорить «ку».
Цель регионов совершенно в другом – в том, чтобы быть особенными и интересными – культурно, природно, торгово, туристически и т.д. – и потому уважаемыми среди ближайшего окружения и в мире в целом.
Чем более независимыми от макро-цивилизационной оболочки оказываются региональные цивилизации и культуры, чем более открыто они ставят под сомнение культурно-политическую гомогенность «геополитических гигантов», тем менее «великими и ужасными», а главное, успешными и современными оказываются цивилизации-монстры в глазах их собственных подданных. И тем меньше остаётся у этих агрессивных великанов куража и ресурса, чтобы продолжать привычную «прогрессивно-просвещенческую» битву за глобальное превосходство.
Регионализм снимает вопрос о «первосортности», а равно «развитости» или «отсталости» тех или иных культур. Регионалистская речь может идти лишь о создании оптимальных условий для того, чтобы каждая культура – от неконтактных племён Амазонии до постмодерных сообществ феминисток и трансгендерок Новой Англии – смогла в полной мере проявить себя как особенная, при этом ни от кого политически не завися и никому себя пропагандистки не навязывая.
Что станет в этом случае с «хантингтоновскими» цивилизационными гигантами – не так уж и важно. Бесследно они, разумеется, не исчезнут, ибо за их спинами – вековая, а то и тысячелетняя культурная традиция, память, объединяющая народы в большие транс-цивилизационные сообщества. Уже давно нет Древнего Рима, но есть пост-римская Европа. Нет Британской империи, но есть её живой культурный след в жизни множества людей и земель всех без исключения континентов. Нет Советского Союза, но есть российская социокультурная и политэкономичекая инерция практически на всём пространстве бывшей Российской империи.
И всё же, если приглядеться поглубже, в недрах всех макроцивилизационных пространств таятся региональные модули, из которых когда-то эти большие цивилизационные системы создались и которые в нынешнем, XXI столетии, судя по всему, призваны будут «изронить златое слово», чтобы оставить позади эпоху «столкновения цивилизаций» и перейти к глобальному содружеству регионаций, свободных от чьего бы то ни было диктата и в то же время связанных друг с другом множеством мирных и жизненно важных связей. А старина Хантингтон в эту пору чудесную отправится, наконец, на заслуженный отдых – назад на библиотечную полку.
Даниил Коцюбинский, Юлия Коцюбинская
На заставке: Питер Брейгель. Вавилонская башня. Ок. 1563 г.
