Новый комедийный кинопродукт, произведенный при участии телеканала ТНТ и компании Comedy Club Production – «Наша Russia: Яйца судьбы», – самим своим названием не только обещает встречу с героями самого популярного скетчкома, но и намекает на подзаголовок одного из успешных отечественных блокбастеров «Дневной дозор. Мел судьбы».
В отличие от предыдущих киноэкспериментов ТНТ – первого и второго “Самых лучших фильмов”, – прямую задачу спародировать наиболее заметные произведения российских кинематографистов создатели “Яиц судьбы” себе не ставили. Но они относятся к категории людей с настолько обостренным чувством юмора, что пародия у них неизбежно выходит даже помимо их сознательной воли, за что бы они ни взялись.
Этот необузданный юмор, то и дело выходящий за рамки приличий, у зрителя вызывает неоднозначное отношение, пишет newsweek.ru. Вышедший в 2008 году “Самый лучший фильм” стал самым кассовым фильмом года. Тем не менее, в массовом сознании скорее господствует мнение, что все это тупо, безвкусно, да и попросту не смешно. Примерно такое же двойственное отношение вызывает и Comedy Club, стилистику которого авторы “Самого лучшего фильма” приспособили для нужд кинематографа. Comedy Club часто подвергается нападкам за копирование американского телешоу Saturday Night Live, где тоже выступают stand-up комики. “Самый лучший фильм” тоже уязвим в этом плане: первоначально авторы планировали назвать его “Очень русское кино”, и не думая скрывать, что пользуются калькой с американского “Очень страшного кино”.
Смешивая, как это делают в Голливуде, винегрет из иронически искаженных цитат из наиболее популярных фильмов текущего кинорепертуара, русские пародисты сталкиваются с проблемой, которая перед американцами не стоит. В России не так-то легко наскрести достаточное количество ярких местных кинопроизведений, которые бы годились для высмеивания. Поднатужившись и припомнив все “Дозоры” и “Бумеры”, “Девятую роту” и “Бригаду”, создатели “СЛФ” более или менее сумели покрыть своими шкодливыми мазками весь кинематографический пейзаж за предыдущие несколько лет.
Добирать смешного и достраивать сюжетную структуру, чтобы все не развалилось на разношерстный набор приколов, все равно пришлось не из кинематографического контекста. Например, придумывать персонажей типа певца Тимы Милана, звать на камео милиционера Бориса Моисеева, а также выкручиваться с помощью незамысловатой, но неизбежно эффективной и запоминающейся похабщины вроде поединка на гигантских фаллоимитаторах, без которой фильмы такого разнузданного жанра – все равно что винегрет без соленых огурцов.
Но, возможно, зрителей смутила не бытовая похабщина – к ней нас давно приучили американские комедии, – и на фекальный юмор уже мало кто зажимает нос. Скорее, проблема возникла с жанровой неопределенностью “Самого лучшего фильма”: получилась не только пародия, но местами и абсурдистская комедия. А с абсурдом вообще шутки плохи, тем более в России. Русский зритель может выглядеть брутальным снаружи, как челябинский мужик из “Нашей Раши”, а в душе – трепетное и сентиментальное существо, которое тянется к светлым чувствам и высоким идеалам и сторонится грубости и цинизма.
Так что авторы “СЛФ” во многом сами же спровоцировали зрительское раздражение, буквально в первом же кадре плюнув зрителю в душу. Надо быть очень толерантным и свободомыслящим человеком, чтобы, сидя в кинозале, не обидеться на сцену, где уменьшенные до размеров тараканов кинозрители оказываются в унитазе, над которым склоняется исполнитель главной роли, резидент Comedy Club Гарик Харламов, только что “насравший в кинотеатр”.
Зрители своим обидчикам отомстили: на второй “Самый лучший фильм” они шли уже гораздо менее активно. Кассовый успех первого “СЛФ” второму повторить не удалось, хотя он производит впечатление более тщательно продуманного продукта. Взяв сюжетный каркас из прокатного шлягера “Жара”, на этот раз шутники попинали не только беззащитное, и без того вызывавшее неприязнь у изрядной части киноаудитории продолжение “Иронии судьбы”, но даже имели дерзость покуситься на “12” Никиты Михалкова. Впрочем, они сумели намекнуть, что насмехаются над михалковским творчеством исключительно из любви к нему и глубочайшего уважения. “СЛФ-2” вообще в целом более корректный, вежливый и осторожный. А во второй половине фильма авторы и вовсе от греха подальше сосредотачиваются на ни для кого не обидной, ну, во всяком случае, для еще живых современников, шутке с переодеванием Михаила Галустяна в Екатерину Вторую – под предлогом путешествия во времени по образцу воспитательно-патриотического фильма “Мы из будущего”.
Некоторый перекос в историзм дал возможность частично превратить “СЛФ-2” в бенефис Михаила Галустяна, по которому с его первого же появления в телевизионной “Нашей Раше” плачет комический кинематограф. Плачет он и по его партнеру Сергею Светлакову, и по сценаристам Семену Слепакову и Алексею Ляпорову, за долгое время существования “Нашей Раши” продемонстрировавшим завидную стабильность и хороший КПД относительно качественных шуток. В киноварианте от них потребуется другое умение – сконструировать долгоиграющую связную историю, героями которой были выбраны персонажи только одного из скетчей “Нашей Раши” – гастарбайтеры Рафшан и Джумжуд. Они приезжают в Москву из Средней Азии делать ремонт у олигарха и переключаются на поиски их начальника-прораба, когда тот исчезает.
Хотя авторы фильма предлагают рассматривать его как самостоятельную комедию, адресованную не только поклонникам ТНТ, и пытаются положиться на собственное воображение, а не на потыренный у более опытных кинематографистов культурный багаж, уже по рекламному ролику можно догадаться об изрядном количестве пародийных вкраплений в “Нашей Раше”. Скажем, Виктор Вержбицкий в роли рвущегося к мировому господству злодея – это уже бродячая цитата, кочующая из фильма в фильм, начиная с “Дозоров” и кончая недавней “Черной молнией”. В “Нашей Раше” он трет золотые шары, так называемые “яйца Чингисхана”, и цены на нефть падают.
Кассовые перспективы киноварианта “Нашей Раши” представляются довольно оптимистичными с учетом телевизионного рекламного ресурса. К тому же использование в качестве комических фигур гастарбайтеров, с трудом говорящих по-русски, кажется беспроигрышным приемом и должно пройти на ура в стране, предрасположенной к ксенофобии. Неслучайно в списке культовых киноцитат одно из первых мест занимает легендарная фраза из “Брата”: “Не брат ты мне, гнида черножопая”. И все-таки у создателей “Нашей Раши”, которые сами называют свой фильм “суровой комедией о жителях великой страны”, есть ощутимый шанс получить не только зрительскую благодарность за насмешки над инородцами, пусть даже такими симпатичными. На них, вероятно, выльется и очередная порция каких-нибудь нелепых обвинений за скрытую в их жанровом определении издевку над “великой страной” и ее суровыми жителями, еще не забывшими попытку насрать им на головы в “СЛФ”.
