Умерла Таня Москвина. Корабль живой петербургской словесности опустел окончательно. Так мне кажется сейчас. Взлетели с мятежной палубы в туманно-солнечную высь один за другим Виктор Топоров, Дима Циликин, Самуил Лурье… Теперь вот взмахнула незримыми крылами Таня…
Так много хочется сказать, и такая опустошённость… Кажется, что всё уже либо сказано, либо поздно говорить…
Таня была, возможно, последней, кто верил в волшебную силу талантливо и сообща сказанного слова, в его способность расколдовать прекрасный город, зачарованный злой волей противных серых гномов, воскресить и наполнить светом и смыслом пространство и время культуры по имени Санкт-Петербург. Последний раз она с жаром говорила мне об этом в 2019 году, доказывая необходимость всем сплотиться против назначения губернатором тогдашнего «врио». Таня верила, что если мы – ветераны «Петербургской линии» – как следует захотим, то непременно одолеем…
Таня была среди тех, кто всегда сражался за красоту против пошлости, неважно, какими идейными знамёнами эта пошлость драпировалась – вся ничтожная полит. бутафория разрывалась в клочья, и бездарное, мелкое, тупое, своекорыстное – получало по заслугам, оглушающе звонко и несмываемо.
Такой я помню Таню на страницах «Часа пик» и Pulse, и помню нашу общую цеховую радость, когда по итогам конкурса «Золотое перо – 1999» регулярно высмеивавшая городскую власть Татьяна Москвина стала «журналистом года» и получила Гран-При.
Такой Татьяна была и в славную пору «Петербургской линии», когда в 2003 году петербургские журналисты – Татьяна Москвина, Виктор Топоров, Самуил Лурье, Дмитрий Циликин, Алексей Разорёнов, Сергей Балуев, Пётр Годлевский и многие другие – решили сорвать кремлёвский план по протаскиванию Валентины Матвиенко в Смольный фактически в обход воли большинства горожан. И сумели, хотя бы в первом туре, «победить Голиафа», подрезав ему запланированный лёгкий триумф.
Такой – преданной красоте и Петербургу как её предельному воплощению – Таня Москвина оставалась и когда руководила одним из последних городских концептуальных журналов, в котором каждый материал являлся публицистическим шедевром: «Время культуры. Петербург».
Такой она продолжала быть до самого конца, в каждом своём тексте, в каждом эфире, каждой оброненной алмазным экспромтом реплике – озорной, ироничной, афористичной, безжалостной к чванливому вторсырью и идейному пустозвонству – и царственно снисходительной к уму и таланту, пусть даже не лишённому отдельных несовершенств. Даже когда она бывала пристрастна, – а всем своим пристрастиям она хранила стойкую и бессрочную верность! – Таня умела обосновать свою эстетскую прихоть столь поэтически безупречно, что оставалось лишь блаженно улыбнуться и кивнуть в ответ…
В прошлом году Татьяна Москвина завершила великий труд, которому посвятила огромное количество сил и времени и которому придавала особое значение, – издала сборник работ нашего общего друга – трагически погибшего петербургского критика и публициста Дмитрия Циликина: «Дмитрий Циликин. Жить. Думать. Чувствовать. Любить. Собрание сочинений». Книга эта в идейно-жанровом плане была составлена с идеально камертонным чувством «темпоритма», с пониманием того, как заставить даже «случайного» человека моментально погрузиться в мир живого и динамично «растущего» текста, ткань которого выделана и расцвечена талантом двух родственных душ – автора и редактора-составителя.
Что ж. Теперь наш черёд – попытаться собрать воедино хотя бы некоторые из тех шедевров, которые оставила нам Татьяна Москвина. Надеюсь, что рано или поздно её Собрание сочинений увидит свет. По крайней мере, мы, кто любили и кто всегда будет любить Таню, будем стараться…
«Нас было много на челне». Но лучших – ни на челне, ни под скалою – уж нет. Только в памяти…
Даниил Коцюбинский
