Если раньше российские граждане только смутно подозревали, что в российских же правоохранительных органах есть отдельные коррупционеры, то в последнее время это подтвердили на высоком официальном уровне и даже показали по телевизору. Однако масштаб катастрофы оценивается только на эмоциональном уровне – «сильно», «очень сильно» и «совсем». Петербургский Институт проблем правоприменения предложил объективную методику определения уровня коррумпированности правоохранительных органов.
Она изложена в исследовании “Произвольная активность правоохранительных органов в сфере борьбы с экономической преступностью”, который был сделан на основе экспертных интервью с предпринимателями. Суть – в сопоставлении статистики по расследованию экономических со статистикой по расследованию “традиционных” уголовных преступлений – в первую очередь убийств.
В случае с убийствами разрыв между возбужденными делами и делами, закончившимися судебными приговорами, стабильно невелик. То есть практически все дела доходят до суда и судом рассматриваются. Это, как указывают исследователи, обусловлено, во-первых, наличием объективного признака преступления – трупа, – которое тяжело проигнорировать, а во-вторых, моральной мотивацией – убийства должны расследоваться в первую очередь.
Тогда как в экономических преступлениях ситуация принципиально иная. В отличие от “традиционных” преступлений, эти являются выявляемыми, то есть факт нарушения закона обнаруживается не с нахождением трупа, а в результате разного рода проверок. Которые могут поводиться, а могут – и не проводиться, в зависимости от воли проверяющего.
Поэтому дел возбуждается очень много, однако по мере расследования их число постоянно сокращается. Статистика такова: от 40 до 60 % дел проходят первый этап и передаются от оперативника следователю. Второй этап – то есть до попадания в суд – проходят только 20-40 % дел. В суде оправдательный приговор выносится по 20-30 % экономических преступлений, что, как отмечают исследователи, очень много для российского правосудия, которое традиционно носит обвинительный уклон (районные суды выносят только 0,3 % оправдательных приговоров).
“Лишь 10-15 % уголовных дел, возбужденных сотрудниками МВД по экономическим статьям, заканчиваются приговором суда, – подчеркивают авторы исследования. – Остальные 85-90 % представляют либо “холостой ход” ввиду низкой компетентности сотрудников правоохранительных органов, либо откупившихся от обвинения правонарушителей, либо давление на предпринимателей с целью получения неформальных доходов”.
Как рассказал Online812 Кирилл Титаев, исследователь Института проблем правоприменения, проводивший в рамках исследования интервью с предпринимателями и милиционерами, прайс на услуги открытия/закрытия дел очень разный.
“Если надо возбудить совсем простенькое дело где-нибудь далеко от столицы, это стоит от 1000 долларов, – рассказал он. – Если дело серьезное, то это миллионы рублей. Если надо закрыть дело, возбужденное не специально – то есть просто пришли с проверкой и не смогли договориться, – то цена начинается от 2-3 тысяч долларов. Если дело возбудили по заказу, то перекупить и закрыть его очень сложно и дорого – милиция не любит это делать, поскольку старается исполнять свои обязательства. Но вообще у нас редко заказывают возбуждение дела так, чтобы посадить, – как правило, просто чтобы покошмарить, помучить разными проверками”.
Антон МУХИН
комментарий
У НАС КАК В ГРУЗИИ НЕ ПОЛУЧИТСЯ
Вадим ВОЛКОВ, научный руководитель Института проблем правоприменения:
– Как решить проблему, выявленную в вашем исследовании, – т.е. как сделать так, чтобы не было заказных или инициативных уголовных дел?
– Надо сократить возможности правоохранительных органов по манипуляции уголовными делами по экономическим преступлениям. Сейчас у каждого участника расследования свои показатели оценки эффективности его труда. У оперативника – число возбужденных дел. У следователя – число переданных дел в суд. У прокуроров – свои, у судей – свои. И никого из них не волнует, что будет с делом после того, как оно передано на следующий уровень. Нужно менять систему оценок – если дело было возбуждено, но потом развалилось, за это должен кто-то ответить.
– С вашей точки зрения, возможны ли более радикальные пути решения проблемы – например, расформирование всей милиции и создание ее заново, как в Грузии?
– В Грузии это было успешно, там всю программу реформирования финансировал Евросоюз. Но Грузия – это маленькая страна, как один российский регион. А в наших масштабах всех уволить и после этого назначить новых невозможно.
– А регионализация милиции и передача контроля над ней местным властям?
– На такой шаг вряд ли пойдет федеральный центр, и к тому же это не панацея. Ничего принципиально не изменится, просто деньги за возбуждение или развал дел будут получать другие люди. Надо серьезно сокращать численность наших правоохранителей и повышать оставшимся заработную плату.
