Я давно пришла к мысли, что внезапный развал СССР послужил отправной точкой наихудшего из возможных вариантов развития событий. Он прервал процесс осмысления советского периода – только начатый в условиях ослабления тоталитарного государства. И создал ложное чувство лёгкости обретения свободы.
Необходимый путь осознания ответственности и исправления последствий преступлений никем не был пройден. Никем – повторяю. Лестные для национальных самоидентификаций мифы о «русской оккупации» одних с лёгкостью необыкновенной избавили от анализа собственных национальных ошибок и преступлений. Других травмировали чувством несправедливой обиды – тоже до полного отказа от работы над ошибками.
Но настоящей, всё определившей геополитической катастрофой, было создание СССР. К столетию которого мы приближаемся. Сама его конструкция из вымышленных «республик» была преступной по замыслу, намеренно ломающей и уничтожающей самоорганизующиеся сообщества – этно-культурные, религиозные, естественно-региональные, сословно-социальные, родоплеменные – ради удобств подавления воли к сопротивлению насаждаемой власти.
Российская Империя распадалась по наиболее естественным границам, которые тоже могли быть разными, поскольку «справедливых» не бывает, но которые примерно соответствовали контурам преимущественных культурно-хозяйственных связностей. Нарождавшиеся в революционных муках политические субъекты могли бы дробиться, укрупняться, сталкиваться в конфликтах или тяготеть к общим центрам, но движущей силой и повитухой этих процессов в значительной степени выступал «пробуждавшийся народный дух». То есть, стремление сообществ, осознающих свои-общие интересы, к наиболее приемлемому, выгодному и соответствующему их традициям образу жизни.
Ничего похожего на «матрёшечные» конструкции позднесоветских псевдо-республик в таком процессе сложиться не могло.
Большевики же, учуяв свои выгоды, за десятки лет превратили две «федерации» и две «национальных республики» в издевательскую нарезку административных границ – таких, чтобы без крови по ним никак нельзя было разделиться. Чтобы обязательно в один из национальных административных единиц всунуть кусок, населённый соплеменниками соседей. Или спаять воедино разноплеменных и разнородных, отделив от родственных. Добавьте к этому депортации, плановые переселения и заселения – всё сшивалось намертво под разрыв по живому. Чтобы если кто вдруг пожелал обособиться – кровищей бы умылся и захлебнулся.
Советские границы могли бы стать признанными границами новообразованных государств в сознании «бывших советских» – сознательно признанными, без претензий сразу и на будущее – если бы весь исторический опыт сотворения тоталитарного монстра был всеми проанализирован и принят как ответственное наследие. Сначала надо было сделать выводы о причинах катастрофы – что и почему привело народы бывшей империи к созданию СССР. Потом надо было сообща оценить результаты и наметить пути исправления политических и нравственных преступлений, времён террора и конформизма. Отказаться от национализма как основы политической независимости – этот забродивший пережиток прошлой эпохи совсем не годился в инструменты преодоления последствий тоталитарного модерна.
После чего было бы проще избавиться от ложных мифов о «национальной справедливости» политических границ. Стало бы ясно – большинству, по крайней мере, и ответственным политикам – что справедливыми бывают только дружественно-договорные границы. Когда их постоянство соблюдается в интересах людей.
Но мы к столетию геополитической катастрофы ушли от её объективного анализа дальше, чем были 30 лет назад. За что приходится теперь расплачиваться.
Марина Шаповалова
