Медведев с Сурковым решили создать в России свою Силиконовую долину – научный город, в который соберется интеллектуальная элита, а их изобретения будут продвигать на мировой рынок некие особо умные и ловкие экономисты. Решено, где будет построен новый город – в нескольких километрах от Москвы в Сколкове. Представители новосибирской, томской и петербургской научных школ даже не успели выступить со своими предложениями. О перспективах российской силиконовой долины Online812 поговорил с директором региональной программы Независимого института социальной политики Натальей ЗУБАРЕВИЧ.
– Может ли нам чем-то помочь зарубежный опыт: индийский Бангалор, американская Кремниевая долина и т.п.?
– Все эти города создавались не на пустом месте. Кремниевая долина выросла на площадке Стэнфордского университета: ее никто не строил, она создалась сама. В Индии технопарк Бангалор вырос в том месте, где до этого развивалось достаточно современное машиностроение, были инженерные кадры. Рядом на этом же поле сели айтишники.
– А государство там какую роль играло?
– Государство помогало как могло: создавало инфраструктуру, обеспечивало поддержку бизнесу. Ведь что такое европейский технопарк? Это место, где государство оказывает инновационному бизнесу инфраструктурную поддержку. Не город, а территория, обычно на окраине, где за недорого предоставляются помещения для лабораторий. Территория с парковками, удобными модульными зданиями. Помогали грантами, содействовали в поиске контактов с потенциальными заказчиками. По такому принципу строились IT-парки в немецких городах. Немцы порядком отстали в интернет-технологиях, так что были вынуждены приглашать специалистов, в том числе российских. Французы шли другим путем и создали инновационный город вблизи Ниццы, но на это ушло полтора десятка лет. Можно идти разными путями, но важнее всего благоприятный инвестиционный климат, а не только господдержка.
– А у нас какой смысл в строительстве нового научного города?
– Можно, конечно, помечтать, представить, как ученые будут творить в городе, где заметно снижен уровень преступности и не страшно возвращаться ночью домой. А бизнесмен будет внедрять и продавать разработки своих соседей-ученых без опаски быть съеденным рейдером – потому что государство обеспечило надежный тыл.
– Но вы в это не верите?
– Специалисты сами не захотят жить за забором. Эффективными научными структурами были сталинские шарашки, но это очень сомнительная эффективность в современном, относительно свободном мире. Теперь ученым предлагается вместо шарашки какая-то золотая клетка. Найдутся ли на нее средства, ведь их нужно много и не на пару лет? Захотят ли в ней жить креативные люди?
– Объясните, чем “кремниевая долина” отличается от технопарка, которых только в Петербурге создается несколько штук?
– Технопарк и в МГУ есть, этим сейчас никого не удивишь. Создание таких площадок для инновационного бизнеса – необходимый процесс в любом вменяемом государстве. Знаете, почему у нас они не будут развиваться должны образом? Потому что это повседневная упорная работа, рутина, она для властей не интересна. На этом не сделаешь ни быстрых денег, ни пиара. Вместо этого пафосно анонсируется российская “кремниевая долина” как могучий прорыв в будущее. Хотя естественное развитие другое – инновационный бизнес вырастает из университетов и сложившихся научных структур, если они жизнеспособны.
– В Сколкове этого нет?
– В Сколкове пока нет университета, только Московская бизнес-школа, которая в прошлом году набрала первую группу студентов. И занимаются они до сих пор в отеле в центре Москвы, потому что их собственный комплекс зданий еще не готов.
– Не понимаю – зачем нужно собирать ученых в одном месте, если на дворе XXI век – работает мобильная связь, быстрый интернет и Скайп?
– Общение необходимо. Плотные исследовательские контакты рождают новое качество, можно обмениваться докладами, дискутировать лично, а не в Скайпе. Математик может доказать теорему в одиночку, но развитие науки немыслимо без научного общения.
– То есть правильная идея у Медведева.
– Другое дело: зачем для этого строить город? И будет ли он пригодным для научной работы? МГУ недавно выстроил новый корпус – а нас, будущих потребителей, даже не спросили, что же науке необходимо. Когда пришло время заселяться, выяснилось, что в новом здании площадей больше, но лаборатории разместить невозможно – для них достаточной площади не предусмотрено. Зато здание очень пафосное… Инновационные центры должны создаваться при учебных и научных заведениях, уже существующих.
– В каких городах это возможно?
– Компьютерные технологии развиты в Зеленограде. Био- и инженерные технологии – в Томске. И таких примеров немало. Но вместо тщательного отбора живых точек, где уже получается что-то инновационное делать, но нужна поддержка государства, выбран пафосный вариант “города Солнца”.
Все это бессмысленно обсуждать, потому что истинные причины создания нашей “кремниевой долины” понятны. Деньги будут потрачены, но вряд ли на науку. Хорошо хоть, земля государственная и обошлось без ее покупки за счет бюджета у крупных девелоперов.
– Может, умнее было бы вложить деньги в старые советские наукограды – Новосибирск, Дубну?
– Они действительно старые. Новосибирский академгородок поделился мозгами с США, Израилем, Канадой и Австралией. К тому же он управляется ретроградами из РАН, которые плохо вписываются в инновационный бизнес. Дубна – все еще сильный центр, но это фундаментальная наука. Технопарк в Дубне в основном обеспечивает потребности московской агломерации и производит пластиковые окна, стройматериалы. Элитарность наукограда уже в прошлом.
Другие наукограды в разном состоянии. Закрытый Саров пока сохраняет более комфортную среду для умных физиков, но замкнутость вредна для развития. Подмосковные Черноголовка и Троицк стали спальными районами Москвы, а Пущино деградирует из-за удаленности и проблем финансирования. Мичуринск Тамбовской области считается аграрным наукоградом, но научная жизнь в нем еле теплится. В Обнинске активно развивается бизнес – но далеко не только инновационный.
В советское время в наукограды, расположенные в основном в Подмосковье, охотно ехали ученые из других регионов и перспективные выпускники, не имевшие московской прописки. Там быстрее решались жилищные проблемы, была более комфортная среда обитания. Ведь у советских ученых не было альтернативы, уехать на Запад они не могли.
– Так какой регион лучше всего подходит для интеллектуальных прорывов. Может, Петербург?
– Могу с большим уважением выделить Томскую область. В Томске каждый пятый житель – студент. В регионе продвинутые руководители вузов, которые сделали ставку на качественное высшее образование, им всячески помогает региональная власть. Хорошие вузы притягивают молодежь со всей Сибири, есть возможность формировать качественные научные коллективы технического и естественно-научного профиля. Кроме того, власти Томской области активно поддерживают малый бизнес, особенно инновационный. Было бы идеальным решением часть денежных потоков, которые достанутся Сколкову, отдать для развития Томского научного центра. Но распорядились иначе.
– Владислав Сурков заявил, что прародителями кремниевой долины были немецкие слободы. Значит, собираются приглашать для работы иностранцев – это вроде разумно.
– Иностранцев вряд ли заманим на длительную научную работу. Можно пригласить преподавать за большие деньги и ненадолго. Русские специалисты в страну не вернутся в сколь-нибудь массовом количестве – у нас слишком некомфортно живется. Дело не только в бытовых условиях, сфера духа отравленная. Идеально было бы привлекать группы специалистов по научным направлениям, формируя или поддерживая школу. Современная наука делается командой, и приглашать надо команду целиком. Научная группа – это не дом, собранный за час из кубиков. Желательно, чтобы люди профессионально росли вместе, совместно работали над темой, варились в одном питательном бульоне.
– Вас порадовало, что координатором проекта стал не очередной вице-премьер, а бизнесмен Виктор Вексельберг?
– Если бы он выступал как венчурный инвестор для стартапов, это был бы неплохой вариант (стартап – это небольшая инновационная компания, с ограниченными ресурсами, только начавшая свою деятельность). Понятно, почему проект решили не отдавать на откуп чиновникам, такой вариант – заведомо провальный. Выбрали состоятельного бизнесмена. Если он будет вкладывать свои личные деньги в стартовые проекты, оптимизма было бы больше.
– Неужели нет никакого будущего у сколковской долины?
– Какое-то будущее будет. Огромная Москва под боком: найдутся люди, которые могут и хотят заниматься здесь наукой. Но имеющиеся деньги можно было распределить более эффективно. Провести жесткую селекцию и отфильтровав жизнеспособные структуры, которым и дать поддержку. Риск понятен – а судьи кто? Звать независимых международных экспертов у нас не принято, академические начальники поддержат себя. Вот и решили вместо точечных оздоровительных операций строить супергород, хотя “план по валу” – далеко не самый эффективный способ.
Проблема отторжения инноваций в России объясняется институциональными причинами, и строительство “золотой клетки” ее не решит. При самых благоприятных условиях (город построят, денег хватит и их не разворуют, управленцы будут вменяемыми) удастся сорвать с периферии и разместить в Подмосковье десяток-другой конкурентоспособных научных команд. Но провинция будет оголена, и там научные школы просто сгинут. А столичный флюс станет еще больше.
