Коллизию человеческой истории всегда норовили представить в виде какой-нибудь примитивной антагонистической дихотомии по типу «прельские против грельских»: неандертальцы против кроманьонцев, кочевники против аграриев, язычники против монотеистов, правоверные против еретиков, хижины против дворцов, бедные против богатых, белые против цветных, кошерные против халяльных, Север против Юга, женщины против мужчин, травмированные зумеры против патриархатных бумеров, либерасты против ватников, политкорректные-инклюзивные-деколониальные против расистов-сексистов-трампистов, ну, и т.д.
И хотя все эти попытки представить целое в виде смертельной схватки частей, его образующих, – по определению от Лукавого, всё же предложу ещё одну сладкую динамическую парочку: дураки vs умные. А точнее так: люди толпы vs люди вне толпы.
Ведь, если вдуматься, эта дихотомия – самая старая и самая старшая.
Потому как ровно с тех пор, как сапиенсы отделились от прочих животных (ну, или, чтоб не обидеть ворон, дельфинов, обезьян и ещё каких-нибудь бессловесных умников, – от большей части братьев меньших) и стали коммуницировать не при помощи жестов и нечленораздельных звуков, а посредством сложно структурированных символов, – все тут же и разделились на тех, кто всё это «многабуквие» придумал и стал им активно пользоваться, – и тех, кто продолжил по большей части обходиться первобытной аудио-видео-нерасчленёнкой, пусть даже и словесно кое-как оформленной.
Так появились мудрёная письменность («книги – суть реки, напояющие Вселенную», это из «Повести временных лет», XI век) и профессионально оперирующее ею грамотное меньшинство. Которое сразу же возвысилось текстово-закодированным благословенным островком – над аудио-видео-волнующимся морем анальфабетов, не умеющих, да и не желающих мыслить в отрыве от своей общеморской толщи-ряби-зыби.
Поначалу книги писали от руки. И грамотных было совсем мало. В итоге самые древние и успешные цивилизации – папирусов, шёлковых свитков, глинных табличек и пергамена – существовали долго и размеренно: по нескольку тысячелетий.
Потом книги стали печатать. Грамотных прибавилось. Возникли памфлеты, за ними – газеты и журналы. «Умные массы» начали прорываться наружу истории. Войны ускорились, идейно освятились и ожесточились. Культурные распри и истребления умножились. Именно в эту пору появились и «Корабль дураков», и «Похвала Глупости», и «Извлечение камня глупости», и прочие тревожные сигналы SOS, поступавшие от людей вне толпы, вдруг ощутивших, что их святая монополия на тексты и сложные коды вдруг начинает от топота множества людей толпы колебаться и осыпаться…
Потом газеты стали дёшевы, и в них начали заворачивать селёдку, а то и отправлять их по более ближнему адресу. Грамотность вплотную подступила к пучине аудио-видео-толп. Все стали разом «глядеть в Наполеоны». Интеллектуалы, желавшие быть в тренде, принялись массово совершать акт «предательства», о котором в XX веке будет сокрушаться Жюль Бенда: вместо умножения красоты и постижения истины («игры в бисер») – стали зажигать толпу разного рода «проектами». Амбиции стали всеобщими и всемирными, войны – трансокеанскими, обиды и жажды реванша – народно-имперскими.
Вместо сложно сочинённой, культурно замысловатой Священной Римской империи, – под натиском обрушивших её идейно пробудившихся галлов, сконструировавших «своего императора», – мир получил монструозную Германию сперва Второго, а затем и Третьего Рейхов.
Правда, ко времени Третьего Интернационала и Третьего Рейха уже появилось радио. На пути подкреплённой научно-техническим прогрессом принудительной экстрадиции интеллектуалов «назад, в пучину первой сигнальной системы», был сделан ещё один решительный шаг. Ортега-и-Гассет обозначил его как «восстание масс».
Этим термином будут впоследствии обозначать все людоедские кошмары XX столетия, в которых ярко засветились и тоталитарные, и демократические «плебейские империи».
Многомиллионные подданные этих макро-человейников оказались – впервые в истории! – сплошь грамотными и политизированными, оставшись при этом всё тем же аудио-видео-толпообразным Левиафаном, только повсеместно «пробуждённым» и вооружённым по последнему слову ВПК-НТР…
А тут и телевидение подоспело. «Антитекстовая» аудио-видео-реставрация первозданной умственной жизни человечества оказалась почти завершённой…
Стартовала эра беспрерывно щекочущей периферийные нервы и почти отключающей мозг пара-ядерной общепланетарной «холодной бойни».
И в эту кибернетически оснащённую телевидением холодно-военную эпоху, как в кассетную бомбу, уместились сотни «локальных войн», унесших десятки миллионов жизней по всему земному шару…
Но всё же вплоть до XX века интеллектуальная элита, – хоть и разменявшая идеалы чистой науки и чистого искусства на «чечевичную похлёбку» манипулирования «восставшими массами», а значит, и угождения им, – вынуждена была, так или иначе, опираться на «длинные тексты».
Книги – или, как минимум, погружённость в них, сопричастность им (хотя бы мнимая и чисто декларативная) – оставались фундаментом практически любой резонансной карьеры. Успешный статусный человек не мог «с гордостью» говорить с явными речевыми ошибками, писать, не соблюдая правила орфографии и пунктуации или с серьёзным видом заявлять о том, что «ниасилил» текст из нескольких страниц, предпочтя мукам чтения «облегчённый» видео- или аудио-контент.
В свою очередь, высшее образование, сплошь основанное на чтении и написании текстов, было обязательным атрибутом успешной и состоятельной личности.
Книга оставалась главным сакральным предметом всех без исключения культур (за вычетом разве что культур народов, сохранявших первобытный уклад жизни).
Возможно, именно эта, хотя во многом формализовавшаяся, упростившаяся и обветшавшая, приверженность книгам удержала аудио-видео-растревоженное человечество от соблазна полностью отключить мозг и ввалиться из холодной – в горячую фазу термоядерного Армагеддона…
Но вот случился XXI век. И вместо «конца истории», обещанного комическим футурологом Фукуямой, приключился радикальный прорыв человечества в новую кибернетическую, а значит, и историко-политическую реальность. Пришла пора глобальной сети «Интернет».
И то, что казалось немыслимым ещё вчера, сегодня стало будничной рутиной.
«Умники» – люди книги, а точнее, люди вне толпы – окончательно сделались маргиналами, доживающими свой век в своих «асоциальных» микро-скорлупках.
Интернет в одночасье превратил банальных болтунов – в триумфальных «лидеров общественного мнения» с десятками – сотнями тысяч – миллионами просмотров, лайков, репостов.
Книги и прочие лонгриды не вышли из обихода. Нет, их по-прежнему читают, хотя и не так часто, как в прошлом веке. Но вот источниками общего актуального знания они перестали быть окончательно.
Сегодня уважаемые мной, рафинированно интеллигентные люди с восторгом сопричастности истине в 99 случаях из 100 будут обсуждать и советовать друг другу не прочитать какую-то книжную новинку (или классику), но посмотреть/послушать какой-нибудь подкаст или видеоблог. Например, Екатерины Шульман, запредельная скорость речевого потока которой (всякий раз напоминающего мне финальный «спонтанно-сценический» монолог Дастина Хоффмана из фильма «Тутси») сама по себе исключает возможность производства и усвоения новых смыслов. Их с успехом заменяет облегчённый «настроенческий» контент, когда под видом новых смыслов выступают предсказуемо ожидаемые «звуки и жесты», хотя и словесно оформленные, но отсылающие к уже давно затверженным «смысловым фигурам», не столько раскрывающим «опасную» жизнь, сколько, напротив, помещающим её в приятную и «безопасную» словесную упаковку.
Разумеется, сказанное относится не только к уважаемой Екатерине Шульман, но ко всем без исключения популярным адуио-видео-ЛОМам. Просто по той причине, что именно в этом – секрет их популярности и успеха.
Мультимедийная вселенная Сети сформировала такой тип интеллектуальных потребностей, который по факту вернул человечество в «дописьменные» времена, когда звуки, жесты и прочие «настроенческие» сигналы, не несущие никакой нагрузки, помимо эмоциональной (и ни в коем случае не требующие никаких «специальных размышлений»), являлись базовым коммуникативным инструментарием. Причём как для умных, так и для дураков. То есть как для людей толпы, так и людей вне толпы. Которых уже и различать теперь ни к чему, потому как быть вне сетевой толпы – означает не быть вовсе.
Стоит ли удивляться, что именно в эту пору чудесную, когда мозг окончательно размягчился для переживаний – в ущерб размышлениям, люди совсем легко, как о чём-то сродни очередному банально-новостному «трэшу», рассуждают теперь сплошь и рядом о возможности ядерной войны – либо, напротив, о решимости «ни за что не поддаваться ядерному шантажу», даже если он не такой уж и пустой…
Что ж. Прогресс не остановишь! В 1986 году казалось, что сакраментальный вопрос фильма «Кин-Дза-Дза» – «Мама, мама, что мы будем делать?» – это запоздалое стенание по уходящему «совку». А это была гениальная ламентация о грядущем…
Даниил Коцюбинский
На заставке: Квентин Массейс. Аллегория Глупости (1511), картина написана одновременно с публикацией «Похвалы Глупости» Эразма Роттердамского, поклонником и портретистом которого был художник
