В Венеции 26 ноября закрылась 18-я архитектурная биеннале
Куратор нынешней биеннале — профессор, исследователь, архитектор и писатель-романист, шотландка ганского происхождения Лесли Локко – решила назвать ее “Лаборатория будущего”. Лабораторные пробы участникам экспозиции, по задумке Локко, нужно был брать прежде всего из Африки. Но, похоже, нынешняя экспозиция превратилась в лабораторию решения будущих проблем венецианской биеннале.
.
Куда ведет лабораторная улица?
Лихие и для Венеции ковидные времена ушли в небытие также неожиданно, как и пришли. Теперь фестивальная жизнь возвратилась на круги своя, будто ничего и не было. Забыты отмены, переносы, ограничения, QR коды при входе. Никто про них не вспоминает.
И, похоже, никто уже не вспоминает в этом году про павильон “Россия” работы архитектора Алексея Щусева. Отреставрированный ещё только пару лет назад, он выходит на берег лагуны светло-зелёным – в цвет садов Джардини – фасадом.
Никто не спрашивает, почему павильон Щусева закрыт? Это уже стало само собой разумеющимся, свершившимся фактом. А Ипполито Пестеллини Лаппарелли, ещё 2 года назад бывший куратором российского павильона на 17-ой венецианской архбиннеале, нынче председатель жюри 18-й биеннале. (Можно поздравить с новыми звездочками, вертикальный венецианский лифт в действии.)
Кстати, о Щусеве. Инсталляция с его павильоном на выставке одна из лучших. Странно, что почтенное жюри этого не заметило: закрытые черные ворота ещё недавно отремонтированного и живого павильона говорят лучше многих страниц мелкого текста. В лаборатории будущего, оказывается, работал Алексей Викторович.
Досконально проштудировав записи пресс-конференций и церемоний нынешней биеннале вы не найдете ни слова про отсутствие России в экспозиции. А ведь даже на прошлогодней венецианской арт-биннеале это было новостью и куратору приходилось защищать редких российских художников, оставшихся на выставке. Сейчас уже ни слова. Все свыклись.
Тем временем нынешнюю афроамериканскую архитектурную биеннале еще через пару дней после открытия в мае итальянская пресса успела обругать. Мол, ожидания были большими, чем получилось. Есть в мире, оказывается, и незаказная архкритика.
.
Патрик Шумахер не сбрасывает скорость на виражах
К легкой майской скрипичной прелюдии итальянской прессы вскоре присоединились басы и ударные из руководства архитектурного бюро Захи Хадид в Лондоне. Заявление нынешнего шефа бюро Патрика Шумахера уже не вписывалось в берега артполиткорректности.
Шумахер назвал мероприятие «антиархитектурной биеннале», когда национальные павильоны «отказываются показывать работы своих архитекторов». В своем пространном эссе “Блюз Венецианской биеннале” он написал: “Венецианская биеннале неправильно названа и должна прекратить свое существование в качестве архитектурной”.
- Патрик Шумахер
Если кто из читателей ещё не понял, это пишет не секретарь ЦК КПСС по идеологии Егор Кузьмич Лигачев. Это вроде либеральный и уважаемый английский архитектор Патрик Шумахер.
«Предполагая, что Венеция является не только самым важным пунктом в нашем глобальном архитектурном маршруте, но и представителем нашего дискурса в целом: мы наблюдаем здесь дискурсивное самоуничтожение дисциплины» — это самые легкие обороты из шумахеровских виражей.
Аккаунт директора бюро Хадид в соцсети схож с трибуной кремлевского Дворца съездов (работы незабываемого Михаила Посохина), где товарищ Лигачев проходился по поп-механике Сергея Курехина и выступал с критикой работников искусств, которые, увы, уже ему либо никак не подчинялись вовсе, либо подчинялись косвенно и жили своим чередом.
- Павильон Польши
- Инсталляция Дэвида Аджайе
А еще больше нашумевший пост Шумахера схож с одним из эпизодов “Симпсонов”. Там герой приходит на берег моря на закате дня. И объясняет другу: я часто прихожу сюда смотреть на солнце. И всегда смеюсь над ним, кричу ему: “Солнце—ты отстой”.
.
Мрачное предсказание Венеции
Против чего, собственно, так шумно протестует Шумахер? Объясню: против художественной концепции венецианской биеннале.
Господину Шумахеру, видите ли, не нравится что в национальных павильонах мало фотографий или макетов построенных за отчетный период между смотрами-конкурсами зданий. А больше, как пишет Шумахер, художественной идей надменных кураторов.
И в итоге арх-Венецию ждет страшное апокалиптическое наказание, мрачно предсказывает лондонский оракул. Ее повестку (представьте только, как страшно) перехватит другая выставка.
Ну, эта незатейливая логика хорошо знакома, мы уже не раз слышали и от отечественных профессионалов. Кто только не использовал абстракции “профессия”, “дилетанизм” в своих околокультурных манипуляциях. И по поводу обновленного, теперь уже кураторского петербургского “Зодчества”. А ведь желанный итог таких пассажей один: новая выставка достижений архитектурно-строительного хозяйства. Такой ВДНАСХ. Что тут можно сказать в ответ?
Об этом чуть позже.
.
Главная мавзолейная инсталляция пришлась бы по душе Щусеву
Торжественные и процедурные мероприятия венецианской арх-биеннале издавна происходят вовсе не в садах Джардини и не в помещениях Арсенала, как думают многие, а в колонном зале этого палаццо Cà Giustinian. (Не отсюда ли любовь советских руководителей к колонным залам?).
А вот в центральном павильоне биеннале вполне себе милая, выдержанная, но абсолютно вне заявленной кураторской темы экспозиция.
За Арсеналом на лагуну обращена основная внепавильонная инсталляция alla biennale di architettura 23 anni Arsenale . Коллективный автор Adjaye associates . Тут архитекторы и из Нью-Йорка, и из Ганы, и из Лондона. Чем же не отвечает ожиданиям итальянской прессы? И Щусеву А.В. понравилось бы. Он любил мавзолейную архитектуру.
Интересно, как нынешняя венецианская биеннале отзывается в беспокойных сердцах московских журналистов. И разумеется , увидел много презабавнейшего. Так, московский арх. журнал “Декор-Дизайн” решил вместо девиза биеннале от Лесли Локко “Лаборатория будущего” забацать новый девиз “Африка – лаборатория будущего”. Видимо, увидев цвет кожи Лесли.
.
Счастливые кураторы девизов не замечают
Надо сказать, основные биеннальные тусеры давно забили на кураторские девизы. И разумеется, только и делают, что получают призы. Для наглядности посмотрите, скажем, Бразилию, которая сейчас отхватила главный приз – Золотого льва.
Да и павильон Соединенных Штатов просто забил по полной на Лесли Локко и ее лабораторные девизы. В итоге, разумеется, получилось вполне мило и читабельно.
Зато те граждане, которые суетятся под клиентом, стараются угодить биеннальному (или региональному) начальству, сразу видны. В том числе и жюри. И конечно, никаких львов в шоколаде на десерт не получают. Венецианскому жюри, очевидно, известен текст поэта Маяковского: этот мальчик просто трус, это очень плохо.
Нынешняя лабораторная экспозиция не обошлась и без процедурного скандала.
Итальянская газета “Република” на пресс-конференции перед открытием спросила у президента биеннале Роберто Чикутто: почему части кураторской команды Лесли Локко из Африки не дали визы в Италию? Президент Чикутто – как антигерой легендарного фильма “Профессионал” комиссар Розен – в ответ стал молча что-то рисовать ручкой на листе. Чиновник – он и в Италии чиновник.
Помогла Лесли Локко, она ответила: думаю, представители глобального Юга поймут, что произошло.
Вот, кстати, ещё немного трудов представителей глобального юга из глобального венецианского Арсенала.
.
Дворовый баскетбол по-мексикански
Из запоминающихся национальных павильонов, никак не отмеченных жюри, особо можно выделить Мексику.
Здесь простая самобытная идея присутствия дворового спорта как объединяющего лейтмотива для нынешних и будущих жилых пространств на редкость убедительно вошла в мейнстрим нынешней архитектурной Венеции. В павильоне можно и посетителям поиграть в баскетбол.
Но, вероятно, по причине очевидной малобюджетности этот проект, разумеется, ничегошеньки не получил от снобистского (по определению Шумахера) жюри.
Да, это отпадный павильон. И, несмотря на бюджетность, он похож на нашумевший павильон Испании на позапрошлой биеннале. Там тоже можно было гонять и бросать мяч прямо на стены. Там ещё были обои из студенческих проектов, которые победили на общенациональном конкурсе к идее испанского павильона.
Говорил с куратором мексиканского павильона, он уверяет, что и не слышал про тот испанский хеппенинг 2018 года, просил прислать его фотографии. Мексиканцы в этот раз сами все придумали, значит.
Впрочем, некоторые наблюдатели решили, что нынешний павильон Мексики содержит а себе антиколониальную повестку. Хотя в нынешней венецианской Мексике игры в капитализм- марксизм я не заметил. Вроде как они играли в то, что любой непрофессиональный спорт, в том числе дворовый, — это и есть лаборатория будущего для универсальных общественных пространств. “О, дворовый спорт, ты — мир будущего”, короче говоря.
Но ещё павильон пленил тем, что он практически сделал на коленке, бюджет его доступен квартирному товариществу. И ничего не получил от жюри. И не мог получить: жюри не любит китайские пластмассовые стулья и малобюджетные павильоны. Зато, видите, нам запомнился.
.
В павильоне новой Англии воздух — почти скандал
Ну и конечно, особым бриллиантом нынешней Венеции стал павильон Англии. Вот кто набрал упоминаний жюри и шоколадок на этой биеннале,так это он. И поделом. Вот тут вопрос о связи с темой лаборатории будущего не возникает.
Сверхсекретный метод его оглушительного успеха я вам рассказал чуть выше, но здесь англичане не просто забили на нынешний кураторский девиз Лесли Локко, а сделали это с особым дизайнерским цинизмом и оглушительным вкусом. И, как и следовало ожидать, получили за эстетическую смелость и наглость особое упоминание жюри.
Вы спросите, что внутри новой Англии? Там как у Бродского в одноименном стихотворении: “И воздух почти скандал, ибо так раздут, что можно принять Боинг за мотылька”.
Там невероятный экшн из стеклянных ультрамариновый и серебряных затонувших балясин, расколотых обломков ваз, света и подводных теней. Именно то, что околоархитектурному гонщику Шумахеру и не нравится. И то,что на самом деле безумно красиво, и ради чего хочется в следующий раз и через следующий раз ехать и ехать в Венецию.
Конечно, наш добрый Патрик Шумахер спросит: при чем тут архитектура? Где здания? И добавит: это всё вымыслы надменных кураторов (дословно цитируем пост нашего гонщика-зодчего).
А отчего бы доброму Патрику не нажать кнопочку и не посмотреть страничку истории биеннале. Ведь там написано,что нынешняя архитектурная биеннале только в 1984 году отделилась от венецианской художественной. Что она есть ее плоть и кровь, яблоко от яблони. И лучшие ее экспозиции, выполненные под руководством надменных (по Шумахеру) кураторов будут именно художественны, а не техничны. Долго это ещё будет или коротко никто не знает, да и не важно. Плохо это или хорошо — также без существенной эстетической разницы.
Алексей Шолохов
.
На вопросы “Города 812” ответили эксперты
Исследователь ландшафтной архитектуры, создатель инициативной группы “Деревья Петербурга”, движения “Снова зеленый Петербург” Мария Тиника.
– Справедлива ли критика Патриком Шумахером нынешнего состояния биеннале?
– Его критика кажется очевидной, исходя из места, где он работает и на кого. Биеннале смотрит туда, где всех этих звезд может уже не быть, указывает на новые возможности архитектуры, новые смыслы самого понятия архитектура. Акценты уже сейчас меняются. Например, со здания – на ландшафт. Это биеннале как бы не только на текущих заказчиков работает. Можно сказать, только Китай и остался в прошлом с их финансовой пирамидой девелоперов. Я считаю, Лесли Локка справилась с таким непростым вопросом как “Лаборатория будущего”. Колониализм и деколониализм в архитектуре и в будущем будет мейнстримом. Биеннале сегодня это сделало видимым. Особенно, когда сейчас Европа и Америка в процессе уклона в крайне правую сторону.
.
Архитектурный критик и исследователь, куратор Мария Элькина.
– Актуальна ли, по вашему мнению, заявленная Лесли Локко тема “Лаборатории будущего” в привязке к африканскому континенту?
– Тема “ Лаборатория будущего”, конечно, очень актуальна. Потому что архитектура, очевидно, зашла в некоторый тупик. Она очень консервативна последние лет 10 – 20. И, конечно, думать про будущее важно и с точки зрения состояния самой архитектуры и с точки зрения того, что происходит в мире.
Очевидно, что мир находится в кризисе. И нужно представлять себе: “А куда мы хотим двигаться дальше”. Другой вопрос – актуально ли это в привязке к африканскому континенту? Понимаете – и да, и нет. Конечно, там есть некое огромное допущение связанное с политкорректностью. Что – “вот сейчас мы придем к африканским архитекторам, и они нам покажут, как это на самом деле”. Я, конечно, не верю в такую логику. Я адепт профессиональной логики, то есть где бы то ни было – в Европе, в Азии – мы должны выбирать всегда тех, кто может лучше решить проблему.
С другой стороны, очень понятно внимание к африканскому континенту. И вообще мне кажется это важно. Потому что мы сталкиваемся с тем, что те глобальные проблемы и вызовы, которые сейчас стоят перед миром, решаются только в очень благополучных экономиках, и то не во всех. То есть нам нужна благополучная экономика, благополучная политическая среда и тогда мы сможем что-то сделать. Понятно, что это не решит проблем мира. Потому что мы живем на одной общей планете. Поэтому, мне кажется, что кроме неприятной мне мотивации вот такой вот политкорректной “давайте мы и африканских архитекторов тоже позовем, потому что что-то мы их там совсем забыли”, есть очень важный посыл, связанный с тем, а как будет вообще весь мир жить. Поэтому я бы не сказала, что на ваш вопрос можно ответить да или нет. Я бы сказала да, но нет. Или нет, но да.
Я же видела эти проекты африканские живьем на основной выставке. Одни более интересные, другие менее интересные. Но они не дают нам, по большому счету, ответа на вопрос – как нам жить дальше в будущем. Как нам это будущее строить. И я думаю, что дело даже не в квалификации этих архитекторов, а в том, что главная проблема архитектуры связана не с фантазией отдельных людей и ни с тем, придумал ли мир достаточно для того, чтобы жить лучше. Мир очень давно придумал, то есть идей и технологий достаточно для того, чтобы мы спаслись, жили лучше, жили в большем равенстве, жили в зеленой среде. А проблема на самом деле в управлении. И в политических системах, социальных отношениях, в том, как работают экономики, и в этом смысле основная экспозиция выставки выглядела немного наивно.
Но в этом был элемент прекраснодушия. Конечно, я уверена, что в Африке, как и в любом другом месте планеты, есть много людей, много архитекторов, у которых куча разных идей – от локальных до глобальных. Эти идеи, наверное, представлены на выставке, больше были похожи на локальные решения, а дело в том, что ощущения масштабов в целом должно было быть больше для того, чтобы это звучало убедительно.
– Справедлива ли критика Патрика Шумахера нынешнего состояния биеннале?
– Критика Патрика Шумахера мне кажется и справедливой и – опять же – нет. С одной стороны, да, мне кажется, что венецианская биеннале с темой “Лаборатория будущего” показала нам этого будущего крайне мало. Я туда приехала и этого не увидела. Увидела страх перед эти будущем, очень много нерешительности. Но и мы увидели очень много идей, Да, очень много каких-то обозначений проблем, наверное, больше, чем решений. Очень странно, что мы увидели очень мало экспозиций, которые связаны с технологией, Скорее, это было биеннале о том, как мы напуганы будущим, а не как мы будем его строить.
Но при этом мне кажется, что критика Патрика Шумахера немножко ретроградная. Дело ведь не в том, что там не хватило архитектуры. Архитектуры отдельных зданий, да, там не хватило. Но были, мне кажется, размышления в большем масштабе. Урбанистическая архитектура хочет оперировать больше масштабами города. Идея, что есть город такой-то, а мы в нем поставили какое-то классное здание, она, мне кажется, немножко скомпрометировала себя. И это совершенно правильно, Потому что, мы увидели, что очень редко это что-то меняет.
Мне кажется верным, что в экспозициях недостаточно энергии, недостаточно решительности, недостаточно разговора собственно про будущее. И при этом, мне кажется, что это не должно быть связано обязательно с архитектурой отдельного здания . В этом смысле, возможно , господин Шумахер просто защищает себя как человека, который работает в бюро, которое делает очень эффектную архитектуру. Но которая какое-то время назад остановилась в своих попытках пробовать по-настоящему отвечать на вопросы про будущее.
Мне кажется, что Патрик Шумахер не учитывает того обстоятельства, что сама профессия архитектора меняется на наших глазах. Потому что мы увидели за последние много лет, что просто построить классное здание и просто найти архитектурное решение – недостаточно. Архитекторы хотят свои знания, своё понимание мира масштабировать, а для этого нужно стать человеком с другими навыками. И я не вижу в этом ничего плохого. И мне кажется, Патрик Шумахер зря это защищает.
Хотя мне тоже не понравились ни британский павильон, ни павильон Германии. Но мне кажется, что они плохи не тем, что они отвернулись от собственно архитектуры, А тем, что повторяют уже всем хорошо известные вопросы. И собственно не предлагают на них ответов.
Да, строительный мусор – огромная проблема для мира, но что мы будем с ним делать? Как из этого выйти? Есть ли у нас решение для этого? То есть я бы, скорее, критиковала с это стороны павильон Германии.
