Воюют государства. За территории, за влияние на соседей, иногда за дикие амбиции своих полновластных правителей, порой – только защищаясь от внешней агрессии, но всегда воюют государства. Люди выступают средством ведения войны.
Почему люди соглашаются быть средством – тому есть очень разные причины и объяснения. По принуждению. Под влиянием пропаганды и воспитательных практик. Осознанно защищая свое (жизнь, семью, имущество…). Но ни в каком случае сами народы, живущие мирно у себя дома, внешних войн с другими народами не начинают. Начинают, ведут и завершают войны на каких-то условиях только государства в лице своих правящих элит – выгодополучателей правящей системы.
Войнами испокон веков государства создавались, начиная с прото-форм, когда более воинственные племена предъявляли свою силу и способность принудить племена, занятые производительным трудом, содержать себя. (Что согласуется со средневековым представлением об иноплеменном происхождении правящих элит по отношению к управляемым ими народам.) Войнами создавалась конкуренция, своеобразный «естественный отбор», выводивший в лидеры наиболее эффективно организованные государства и уничтожавший отсталые.
В отношениях между современными («вестфальского типа») государствами война играла ту же роль: неэффективные системы правления разрушались под напором более эффективных и «уступали» им свои территории с населением. Играла. До тех пор, пока передел владений между военно-конкурирующими политическими субъектами по итогам войны перестал считаться приемлемой и справедливой нормой.
Стоит напомнить, что при этом мощные державы – бывшие империи – сбросили балласт (прежде завоеванные территории), позволив тем расплодиться лимитрофам. Новая норма закрепляла и гарантировала их «суверенитет». Обычно с негодным управлением и, следовательно, нищетой населения. Спрашивается, зачем элитам политических гегемонов понадобилась такая операция? Чтобы это понять, нужно прекрасные лозунги о свободе и равенстве наций задвинуть в угол подальше. Потому что никакого равенства между богатством и нищетой не бывает, как и свободы под диктатом племенных вождей, либо в условиях непрекращающихся внутренних конфликтов. Освободиться от колоний было выгодно бывшим империям, мутировавшим в «социальные государства» в ходе демократизации. А наличие множества беспомощных «суверенов» создало им более выгодные условия для внешнеполитических игрищ. Потому что «независимость» лимитрофов – их главный внешнеполитический товар. Хотите, можете называть построенные на этом отношения неоколониализмом. Хотя я бы сказала, что «нео» тут – признак общего распада некогда неплохо управляемой системы.
То, что мы сегодня наблюдаем как разрушение прежнего международного порядка, имеет много причин. Но одна из них – завершение эволюции собственно государств. Как я думаю, последний этап их жизненного цикла. (Впрочем, это зависит от того, что считать государством.) Для меня очевидно, что «вестфальская» система кончилась. А новой нет. Потому это агония, которая, однако, может быть долгой. И мучительной. «Пациенты», стремясь изо всех сил самосохраняться, будут высасывать кровь из людей – больше не из кого. Будут доказывать свою необходимость, наращивая угрозы, раздувая «управляемые катастрофы» из чего угодно, используя цифровые возможности контроля над населением и т.д. При этом система сама же будет уничтожать свой инструментарий, подобно тому, как тотальный контроль над мировыми деньгами вынуждает отказываться от главной резервной валюты при совершении санкционных сделок. Подобно тому, как «зеленая повестка» ограничивает энергопотребление при растущей энергоёмкости «цифры». Чем сильнее и богаче государство, тем жестче будет агональный паралич и корчи.
Новые формы общежития должны выработать и выбрать люди. Опять же, потому что больше некому. Казалось бы, «демократия» должна бы позволить людям выбирать лучший для себя способ управления или, как хотелось бы – порядок оказания гражданам управленческих услуг.
Но для этого нужно, чтобы, во-первых, пример такого порядка в какой-то стране появился – а этому будут препятствовать «международные партнеры», причем, в первую очередь самые могущественные из них. Во-вторых, нужно, чтобы люди могли свободно перемещаться по миру и выбирать, в каком государстве или вольном городе они хотят жить. А уж этого нынешние гегемоны не допустят ни в коем случае. Что они и демонстрируют, насильно возвращая «партнерам» беглых крепостных.
Наверно, в результате мир, всё же, придет к чему-то вроде самоуправляемых городов или регионов с конкурентными управленческими порядками. Но через такие катаклизмы, в которых агонизирующие современные государства не смогут сохраниться. И не раньше, чем их сдавленные параличем челюсти ослабнут на последнем вздохе.
Марина Шаповалова
