Наводнение 23 сентября 1924 года в Ленинграде считается вторым по своей силе после потопа в 1824 году. Для города это имело катастрофические последствия – не считая ущерба строениям и имуществу ленинградцев, затопление погубило около трети всех насаждений и вырвало с корнем сотни деревьев (смотрите ФОТОРЕПОРТАЖ того времени).
 По воспоминаниям горожан, день накануне наводнения выдался дождливым, дул сырой и пронзительный ветер. Ближе к вечеру ветер усилился, и вода в Неве сильно поднялась. Реки и каналы слились в одно большое озеро, покрывавшее улицы города. В середине дня 23 сентября ветер достиг особой силы. Волны бились о стены домов, ветер срывал крыши, падали вырванные с корнем деревья. Анна Ахматова писала в своих воспоминаниях: “ураганный ветер на набережной, мокрые туфли… Перебегала от фонаря к фонарю, хватаясь за них. В Летнем саду рушились старые липы”. |
 Вскоре вода начала спадать, и горожанам предстала картина чудовищных разрушений. Вадим Шефнер (из книги “Имя для птицы, или Чаепитие на желтой веранде”): “Пока я спал, Нева вернулась в свое русло. Ранним утром мы с братом отправились на набережную. День стоял безветренный, безоблачный (или малооблачный?). Булыжины еще не просохли, на них осталось много мокрого сора; лежал он не сплошь, а через интервалы, полосами поперек мостовой; можно было понять, что вода уходила как бы толчками, отступала поэтапно. Там и сям на улице валялись разнообразные и неожиданные вещи и предметы: сломанная табуретка, лист кровельного железа, дохлая крыса, стебло от деревянной поварешки, рваный сапог, пустая бочка. |
 Стекла во многих витринах и окнах первых этажей были выбиты волнами. Во всех подвалах, в подвальных магазинах, магазинчиках и мастерских стояла вода. Проходя мимо подворотен и заглядывая во дворы, мы видели стоящие там диваны, кровати, шкафы, сундуки, столы, стулья; на веревках висели пальто и иная одежда: это жители первых этажей вытащили на просушку свой домашний скарб. <…> Напротив Кадетского корпуса, прямо на мостовой, поперек трамвайных путей, лежал на боку буксирный пароход. Невдалеке от него на сушу выбросило большую деревянную баржу”. |
 От воды сильно пострадали коллекции многих музеев, в том числе Российского этнографического музея. Подвальные помещения, где хранились этнографические коллекции, были затоплены – под водой оказались около ста тысяч экспонатов. В результате десятки тысяч из них были повреждены, а некоторые утрачены безвозвратно. Спасением экспонатов занимались не только все сотрудники музея, но и многие добровольные помощники. Этнографический отдел Государственного Русского музея был вновь открыт для посетителей уже через 20 дней после наводнения, но ликвидацией последствий бедствия сотрудники музея занимались еще многие годы. |
 В результате наводнения было полностью разрушено 324 дома, повреждено 3257 разных строений (практически половина всех имевшихся). Из 94 судов, стоявших в гавани, удалось спасти только 12. Только по официальным данным погибло 208 человек. |
 Забавно, но большевики тут же поспешили обвинить в случившемся царскую власть. В прессе появились сообщения следующего содержания: “Наводнение – наследие царской власти. Раньше правящим классам было не до наводнений. Они чувствовали себя великолепно в своих гранитных дворцах. Только Советская власть приступила к устранению катастроф. В гавани начата постройка. У нас мало средств, чтобы закончить это в один-два года. Но мы это сделаем! Дамба будет закончена и никакое наводнение не будет страшно для Ленинграда!”. Остается лишь сожалеть о том, что благородное начинание так до сих пор и не реализовано окончательно. |
