Об его отставке говорили практически каждый год из 16 лет его работы в Смольном. И ни разу эти слухи не находили подтверждения. Казалось, так будет всегда: Смольный и Вахмистров, самый «непотопляемый» из чиновников, – как сиамские близнецы. Но, видимо, и близнецы рано или поздно начинают жить отдельно друг от друга. 28 июня – последний день работы вице-губернатора Александра Вахмистрова в «желтом доме».
– Александр Иванович, из 16 лет работы в Смольном десять вы занимали пост вице-губернатора. Для вас лично – какие в этот период были самые сложные проблемы? Осталось ли что-то, что так и не удалось разрешить?
– Все эти годы в администрации города были для меня интересной и важной работой. Государственная служба в моем понимании – важная, ответственная и нужная. Особенно если говорить о строительной отрасли, которую я все это время курировал. Один канадский архитектор, посетивший Северную столицу, сказал, уезжая: “Строить Петербург сложно. Нужно соответствовать этому великому городу”. И эти слова я помнил все годы. Я стал вице-губернатором в 2000-м. За плечами уже была работа в крупном бизнесе, создание Управления инвестиций при Комитете по строительству, Центра по привлечению кредитов банков. То есть уже был заложен какой-то фундамент… Знаете, я посчитал: каждая седьмая квартира в сегодняшнем Петербурге была построена за последние десять лет.
Из знаковых вещей, конечно, отмечу подготовку к 300-летию Петербурга. Я всегда воспринимал эту дату как колоссальный стимул к развитию. Непростой была работа по ликвидации размыва в метро на станции “Площадь Мужества”. Это для меня был первый опыт подземного строительства в сложных условиях. Я ехал в первом поезде, который прошел по новому тоннелю, смотрел на радость людей, вспышки фотоаппаратов и думал о том, что сегодня для нас, строителей, закончилась многолетняя работа, а завтра здесь потечет жизнь, как и раньше, как будто ничего этого и не было. И это, знаете, правильно. Я всегда считал, что задача строителей – обеспечивать стабильность и качество. А уроки качества помню со студенческих лет: прежде на Руси инженер, проектировавший железнодорожный мост, сам стоял под своим сооружением, когда по нему пускали первый поезд.
И еще важно: система не зависит от конкретного человека. Это должны понимать все чиновники, вне зависимости от высоты занимаемого поста.
– Ваш уход из Смольного – следствие усталости, может быть, изменения отношений? Что стало “последней каплей”?
– Всему свое время. Мой уход – не сиюминутное решение, оно не связано с каким-то конкретным поводом. И не было никакой последней капли. Уходить надо именно так, а не иначе. В тот момент, когда ты удовлетворен тем, что делал, с интересом, без раздражения и “чемоданного настроения” работаешь, общаешься с коллегами до последнего дня. Если ты устал, значит, наверное, что-то делал не так, или госслужба – не для тебя. Если бы на мою работу влияли усталость и изменения отношений, столько лет я бы не проработал. Я принял решение о том, что пора уходить, полтора года назад. Поговорил с губернатором Петербурга. Она меня поняла. Мы договорились, что я выполню еще ряд задач, прежде чем уйду. Это был договор чести, который выполнили обе стороны.
– Если бы была возможность повернуть время вспять, хотели бы что-то изменить?
– Я всегда, работая в правительстве города, считал, что каждый должен заниматься своим делом, принимать решения в той сфере, в которой он профессионал, и не вмешиваться в работу коллег. Это я сейчас говорю о новой архитектуре. Мне не все нравилось, но я считал, что эти вопросы должно решать архитектурное сообщество – профессионалы. И ни я, ни губернатор никогда не давили на них, не требовали следовать нашим пристрастиям, считая их вкусовщиной. Сейчас же, видя некоторые результаты принятых тогда решений, я думаю: а может, надо было вмешиваться? Стучать кулаком по столу, “зарубать” непонравившиеся проекты? С другой стороны – в качестве кого? Наверное, “защитники” исторического центра Петербурга разразились бы длинным обвинительным монологом из-за того, что я вмешиваюсь. Так что я все делал правильно – вкусовщины быть не должно, в том числе вице-губернаторской.
– Вас называли “серым кардиналом” Смольного. Насколько вы согласны с таким имиджем?
– Не люблю ярлыки. Вот еще меня называли “отцом уплотнительной застройки”. Но это было веяние времени, через которое прошли все крупные мегаполисы, и не только нашей страны. Развитие нужно, жилье необходимо, бюджет скудный, и проводить масштабную инженерную подготовку новых территорий под строительство, как это делается сейчас, возможности не было. Плюс значительное количество колоссальных пустырей, заросших бурьяном и исторически воспринимающихся как скверы. Но ведь городская земля должна работать – в первую очередь на горожан.
Что касается “серого кардинала”, то мне до этого статуса всегда было далеко. Интриговать не люблю и не умею, на всех этапах моей работы во власти, со всеми руководителями города – а я начинал еще при Анатолии Собчаке – у меня устанавливались конструктивные рабочие отношения, основанные на доверии и понимании общих задач и целей. Да, наверное, я пользовался авторитетом коллег, всегда отстаивал свою точку зрения перед губернатором. Но – до принятия решения. Если ты не смог донести свое мнение в процессе, то зачем махать крыльями после? Ты можешь отказаться выполнять это решение – твое право. Тогда уходи… А ярлык, я думаю, останется. Не у меня, а в Смольном. Это обязательный атрибут для человека, занимающего определенный пост. Уже 29 июня в заголовках статей рядом с таким определением будет стоять другое имя. Вот увидите!
– Когда вы думаете о том, кем будете через неделю, не боязно ли уходить в “свободное плавание”? Хотя, по сообщениям ряда СМИ, вы уходите в Группу ЛСР…
– Нет, не боязно. Я был в этом плавании, правда, 16 лет назад. Но все эти годы в Смольном я не закрывался у себя в кабинете, постоянно общался с бизнесом, работал вместе с ним. Мне кажется, что я никогда не уходил со стройки в том понимании, что всегда видел все происходящее – от идеи и проекта до последнего кирпичика. Резиновые сапоги для походов по стройкам у меня всегда в машине!
Когда в 2003 году я защитил докторскую диссертацию, меня многие, подмигивая, спрашивали: “Ведь не сам писал же?” А теперь представьте, кто за меня мог написать докторскую диссертацию на тему “Методология управления развитием инвестиционно-строительного комплекса в мегаполисе (на примере Санкт-Петербурга)”? Я никогда не был карьеристом и, наверное, это плюс научный подход и стали залогом моего долгожительства в городской администрации. Я восемь раз отказывался от московских постов и один раз – от предложения возглавить другой регион. Потому что я люблю Петербург и то, чем я занимаюсь. Я чувствую себя тут как рыба в воде – вне зависимости от того, государственный это пост или бизнес.
Что касается места моей будущей работы, то я бы не стал торопиться. Пока назначения, как и отставки, не состоялось. Да, я получил предложение занять руководящий пост в Группе ЛСР, но это открытая компания, и необходим ряд официальных процедур. Если они пройдут успешно, я с удовольствием приступлю к работе в этой структуре. Почему? Группа ЛСР всегда была лидером строительного рынка, и там я буду именно управленцем, ей не нужны мои связи во власти и, что называется, административный ресурс. А управление процессами в таком крупном бизнесе, особенно сегодня, в период мирового кризиса, мне интересно.
– Нет ощущения потери чего-то важного с утратой прежнего статуса? И еще: не секрет, что нахождение у власти деформирует людей. Вы изменились? И есть ли рецепт, как избежать этой деформации?
– Очень полезно всем чиновникам (мужского пола), чем выше в иерархии, тем это нужнее, и особенно – на утро после нового назначения, – делать следующее: умываясь и бреясь в ванной, посмотрите внимательно на себя в зеркало и задайте себе вопрос: что изменилось? Ты стал умнее, лучше, выше, моложе, красивее? Нет. Ты остался таким же, как и вчера, только небритый и заспанный. И на день постарел. Так и я. У меня нет ощущения ни потери, ни утраты. Я только стал старше на 16 лет. Я многое могу, у меня есть силы на то, чтобы начать что-то новое, и уверенность в том, что смогу это сделать. Это субъективно. Объективно – посмотрим, что получится.
– Вы думали о том, что теперь сможете, наконец, сделать что-то, на что не хватало времени? Есть ли что-то, за что себя казните по прошествии 16 лет?
– Думал. Только мне кажется, что времени и теперь не очень будет хватать. Если я во что-то погружаюсь, то с головой. Хотя сейчас, конечно, я мечтаю о том, что будет больше времени на рыбалку, наконец, опять начну ходить на зимнюю. Я хочу вернуться к преподаванию – не как приходящий гость. Мне нравится преподавать, и думаю, есть что сказать молодым специалистам. Мои бывшие студенты сегодня занимают прочные и хорошие позиции как в бизнесе, так и в органах власти. Значит, чему-то смог научить. Ну и из совсем несбыточного: хочется за руль – и куда глаза глядят, путешествовать. В молодые годы я объехал всю Европу за рулем, было бы здорово сейчас это повторить.
И ни за что я себя не казню. Не потому, что все сделал, все успел и всем близким уделил должное внимание. А потому, что в тот момент не мог иначе. Я сделал тот или иной выбор сознательно, и сейчас сожалеть об этом было бы глупо. Родные и близкие меня всегда понимали и поддерживали, и я им за это благодарен.
