Разворачивается интрига вокруг памятника Чайковскому. Вопрос: где будет сидеть «другой Петр»? На самом деле вопросов два: где будет сидеть и кто его посадит? Потому что стоящий Чайковский – трудно сказать почему, но не годится.
Петр Ильич никуда не зовет своей музыкой, а на людей он должен спокойно смотреть с высоты заслуженного величия «некоронованного музыкального короля» (как назвал его Эндрю Карнеги, мультимиллионер и филантроп, когда Петр Ильич был в Нью-Йорке), но при этом пребывая в меланхолии от болезней, постоянного одиночества и мучительной тоски (не случайно Нина Берберова в своей книге о Чайковском, изданной в Берлине в 1936 г., дала подзаголовок: «История одинокой жизни»).
В советское время Чайковский был непрерывно-исполняемым-по-радио-композитором, одним из инструментов дрессировки советского человека. Как писал Иосиф Бродский в эссе «Меньше единицы», «вечные фотографии домн в каждой утренней газете и бесконечный Чайковский по радио – все это может свести с ума, если вы не научитесь выключаться». Причем был внушен ложный пропагандистский образ: якобы Чайковский – это ресурс торжественно-оптимистической музыки, исполняемой и в «трудовые будни», которые «праздники для нас», и особенно по случаю государственных торжеств. «И к годовщине Октября / Чайковский наполняет своды», вспоминал Тимур Кибиров. Имеется в виду, конечно, Первый концерт для фортепиано с оркестром, исполняемый либо в Большом театре СССР, либо в Колонном зале Дома союзов в начале каждого официозного концерта.
Однако на самом деле музыка Чайковского, если не брать всем осточертевший Первый концерт, не солнечно-радостная, а трагическая, как его жизнь. Как кратко и точно сформулировал русский историк, «подобно Достоевскому, Чайковский интересовался человеческой душой и выражал ее борьбу и страдания. В слепом и беспомощном движении 6-й симфонии можно увидеть пророческое и скорбное выражение приближающегося рока»*.
Первый конкурс и бюсты Чайковского
То, что памятник Чайковскому в Петербурге нужен, споров и сомнений не вызывает. Бюст в Таврическом саду, о котором мало кто знает, и демонтированный бюст на карнизе Концертного зала Мариинского театра только напоминают, что нужен полноценный памятник. Это особая тема, и именно с нее статью о памятнике будущего необходимо начать.
В 1989 году был проведен конкурс проектов памятника Чайковскому (1840–1893) – имели в виду установить памятник к 150-летию со дня рождения. Впервые же о необходимости установить памятник Чайковскому было написано в сентябре 1987-го.** Конкурс проектов памятника Чайковскому был объявлен решением исполкома Ленгорсовета «О проведении открытого конкурса на лучшее проектное предложение памятника П.И. Чайковскому» от 4 декабря 1987 г. № 956. Конкурс прошел в 1988 году, в Русском музее были выставлены 48 проектов. При этом предполагалось, что памятник будет установлен на Театральной площади.
Первое место на конкурсе 1988 года занял проект М.К. Аникушина (1917–1997) и архитектора С.Л. Михайлова, второе и третье – проекты Л.К. Лазарева (1928–2004) и В.Г. Стамова (1914–1993). Однако ни один из проектов не был утвержден, и было решено конкурс продолжить, сделав его международным. Перестало казаться очевидным и место установки на Театральной площади, обсуждение проблемы места сделалось хроническим, помимо Театральной пл. назывался участок между пл. Декабристов и Исаакиевским собором, упоминался и Никольский сад, где, в частности, предлагал установить памятник участвовавший в конкурсе П.О. Шевченко (на площадке в створе ул. Глинки, на фоне фасада Никольского собора).
Модель памятника работы М.К. Аникушина. 1989.
В то время у города уже не было денег на установку памятника, и реализация проекта остановилась. Политическая буря перестройки сделала памятник неактуальным в принципе. Было просто не до него. Это был переломный период в том, что можно назвать «монументально-декоративными отношениями». Много лет действовавшие «множественные отношения силы» начали рушиться везде, в том числе и в ленинградском скульптурном сообществе. Отсюда бунты против авторитетов, власть которых истаивала прямо на глазах вследствие всеобщего неподчинения и даже отсутствия денег (как еще одной формы господства), и это впервые в истории ленинградской скульптуры проявилось в 1989 году, когда сам Аникушин, занявший первое место в конкурсе, не имел возможности поставить свой памятник, поскольку в казне кончились средства.
«Помню, как переживал Миша, что ему не дают делать памятник Чайковскому для Петербурга. Это его тема»***. Надо сказать, что модель Аникушина интересна и концептуальна: что-то есть в этом Чайковском такое, что напоминает картину И.Н. Крамского «Христос в пустыне». Постановка ног, наклон головы, взгляд, обращенный в землю. Усталость от жизни, ощущение близкой смерти, конца. Правда, памятник получился очень камерным, едва ли не надгробным. Но мне он нравится больше всего того, что я видел.
Но властям в 1989–1990 гг. уже не было дела ни до Чайковского, ни до скульптурной «табели о рангах», ни до личных творческих амбиций и организационных проблем Аникушина. И в итоге победителем оказался абсолютно безликий бюст работы скульптора Бориса Пленкина (1930–2007). Пленкин участвовал в конкурсе, но его проект даже не был премирован. Он мне сам рассказал, что, воспользовавшись отсутствием средств на установку памятника по проекту Аникушина, он проявил инициативу и начал самостоятельную работу над стандартным бюстом композитора, предварительно согласовав эту работу с Михаилом Аникушиным и получив от него «разрешение». Аникушин как «первое лицо» в скульптурном мире и как победитель конкурса не возражал.
Между прочим, Пленкин пытался найти деньги в ленинградском Фонде культуры, председатель правления которого А.А. Мыльников устроил обсуждение проекта бюста работы Пленкина. Но, по собственному признанию Пленкина, против оказались скульпторы («почему он, а не мы?») и композиторы («почему Чайковский, а не Мусоргский?»). Денег по-прежнему не было, и бюст был предложен городу как подарок, а все расходы на изготовление бронзового бюста и постамента и установку взяло на себя ООО «Гранит» (руководитель Роман Свирский).
Пленкин хотел поставить бюст в Александровском саду на то место, где сейчас стоит бюст Горчакова, однако разрешение получить не удалось. Потом Пленкин претендовал на место в том же саду, в розарии (который тогда еще существовал), но не было согласовано и оно. В итоге бюст оказался в Таврическом саду, в том углу, который образуют Потемкинская и Кирочная улицы.
Победитель же конкурса, великий скульптор Аникушин, претендовавший на гонорар в соответствии с установленным порядком, остался ни с чем. Это был первый знак новых отношений, который буквально потряс скульптурную общественность своей простотой и новизной. Вдруг оказалось, что весь институт конкурсов с их закулисными интригами и давлением авторитетов на власти уже лишен всякого смысла.
Когда я приехал в мастерскую (Народная ул., 28) Левона Лазарева (1928–2004) – величины в художественном отношении равновеликой Аникушину и гораздо более значительной, чем микро-Пленкин, – то попросил показать в числе прочего эскизы памятника Чайковскому, которые заняли в конкурсе второе место: покрутив головой, я не нашел их на полках. Лазарев был очень интересным экспрессионистом, и мне было важно увидеть его трактовку образа. И тут я узнал от Левона Константиновича, что он был так раздосадован происшедшим, что все эскизы памятника уничтожил (он, кстати, изобразил композитора стоящим).
Второй бюст Чайковского – работы молодого скульптора Матвея Макушкина – в компании еще с семью бюстами композиторов в конце декабря 2006 года был установлен на карнизе Концертного зала Мариинского театра, обращенном к ул. Декабристов (д. 35). Бюсты были сделаны из оргстекла, которое вне России именуется плексигласом. На кровле и карнизе эти восемь бюстов выглядели нелепо, диковато, китчеобразно, напоминая Аллею композиторов-героев, которую взгромоздили на крышу. Через какое-то время бюсты исчезли. Валерий Гергиев приказал их демонтировать, как некогда приказал установить.
Долгая дорога к памятнику
Неожиданно в 1994 году, через пять лет после первого тура, появились сведения о втором туре конкурса, Ю.М. Пирютко, глубокий знаток «голубого Петербурга» напомнил о победе Аникушина, призвал найти место для монумента, но развития история не получила. О памятнике Чайковскому вспоминают только в 2007 году. Сначала поступает предложение А.С. Чаркина установить его у северного фасада Аничкова дворца; затем 14 декабря 2007 г. НТВ-Петербург дал репортаж к 20-летию идеи установки памятника композитору, о чем своим вкрадчивым голосом напомнил корреспондент Павел Рыжков. Почему-то в его репортаже сразу же вылез столь же вездесущий, сколь и бездарный скульптор Ян Нейман, который заявил: «При всем моем глубочайшем уважении к Михаилу Константиновичу Аникушину, слово плохого не скажу и камня не брошу, но результат у многих вызвал сомнения». Сам Нейман в том конкурсе был величиной исчезающе малой, но желал вставить свое изделие прямо в Летний сад. Только Нейману ли оценивать концептуальную скульптуру Аникушина?
Главный хранитель Музея городской скульптуры Вера Рытикова протежировала в репортаже проект В.Г. Стамова (третье место в конкурсе 1989 г.), а Альберт Чаркин рассчитывал на то, что второе здание для Мариинского театра построено не будет, и предлагал на образовавшемся пустыре разбить «специальный парк, посвященный творчеству Петра Ильича. И это было бы очень интересно».
Следующая веха – 2010 год. В журнале «Город 812» (№ 3) появился фотомонтаж – памятник Чайковскому скульптора Алексей Архипова перед портиком Руска рядом с Невским проспектом. Инициатором установки выступило Филармоническое общество Петербурга (президент Б.Л. Березовский). Когда-то на этом месте стояла часовня Христа Спасителя (Невский пр., 33б), построенная по проекту архитектора А.М. Горностаева в 1860–1861 гг. Была снесена в 1929 году как не представляющая художественной ценности.
В 2013 г. председатель Филармонического общества Б.Л. Березовский снова проявил инициативу (отличный способ напомнить о себе) и предложил установить памятник работы скульптора Алексея Архипова и архитектора Феликса Романовского. В марте 2013-го он представил художественной секции Градсовета предложения по облику монумента и два варианта его расположения: перед концертным залом Мариинки на Декабристов, 37, и перед портиком Руска на Перинной линии. В ответ Градсовет под председательством главного архитектора Ю. Митюрева обещал объявить конкурс.
Итак, 1989 – 1994 – 2007 – 2010 – 2013… И вот к 30-летию идеи установки памятника Чайковскому она снова реанимировалась, и снова закипели страсти. Комитет по градостроительству и архитектуре еще не объявил конкурс проектов. Но известно, что из сформированного списка фамилий, увековечиваемых в камне и бронзе, который был утвержден в прошлом году, после решительного секвестра оставлено всего четыре, и возглавляет этот список Чайковский как самый очевидный и несгораемый. Уже активно конкурируют два места, о которых писали ранее: Театральная площадь и пятно на Невском проспекте перед портиком Руска. Причем в жесткий клинч вошли не скульпторы или архитекторы, а промоутеры другой величины и из другой сферы деятельности: Валерий Гергиев хочет поставить памятник возле исторического здания Мариинского театра (Концертный зал ему уже не нравится), чтобы Чайковский перемигивался с Римским-Корсаковым, а Юрий Темирканов желает посадить Чайковского у портика Руска, в створе Михайловской улицы, так, чтобы Петр Ильич мог видеть Александра Сергеевича и посылать ему тайные знаки. Театральная площадь конкурирует с площадью Искусств.
Не сомневаюсь, что этот бой крокодила с тигром доставит много удовольствия любителям единоборств. Например, 26 мая 2017 года на заседании Совета по сохранению культурного наследия уже обсуждалось место установки памятника Чайковскому. Говорили и про портик Руска (только говорили!). Гергиеву об этом тут же донесли, после чего он написал письмо в КГА и КГИОП с предложением (требованием?) установить памятник возле Мариинского театра. Борьба началась. Как говорят, борьба идет с решением Гергиева, потому что он не предлагает, а сразу решает, и как он решил, так и должно быть. Вот такой у него в системе городской власти статус. Например, когда решался вопрос о строительстве МТ-2, сидели великие архитекторы, кто-то сравнивал предложение Гергиева с «Октябрьским», кто-то – с торговым центром, несколько выступлений было… А Юрий Митюрев, который тогда был главным архитектором, сказал: «Чего мы тут решаем, если у нас заказчик – товарищ Гергиев? Чего вы тут вообще выступаете?» То есть если заказчик Гергиев – всем лежать. Понятно, что зампред КГА Л. Канунникова уже выступает за вариант Гергиева, который, похоже, решил приватизировать Чайковского.
Уже известно, что над проектами памятника работают скульпторы Алексей Архипов и Валентин Свешников, причем оба имеют в виду портик Руска. Говорить о скульптурных эскизах пока рано, а вот о месте установки поговорить самое время.
Модель памятника работы А.А. Архипова. 2017
Если сравнивать Театральную площадь с площадкой перед портиком Руска, то, безусловно, второе место гораздо предпочтительнее. Во-первых, на Театральной пл. это будет уже третий памятник композитору после Глинки и Римского-Корсакова, что есть явный перебор. Это уже какая-то Аллея героев. Во-вторых, Чайковский, который будет сидеть на расстоянии 70 м от Римского-Корсакова и смотреть прямо на него, может вызвать только смех. В-третьих, на ул. Декабристов памятник будет близко придвинут к транспортному потоку, не останавливающемуся ни на минуту, и окружен стоящим автотранспортом, в том числе автомобилями артистов и сотрудников театра. В-четвертых, фоном для памятника будет уродливый кусок бокового фасада нового здания Мариинского театра, нелепого МТ-2, по стилю напоминающего провинциальный универмаг. Для восприятия памятника такое окружение явно неблагоприятно.
С другой стороны, на площадке возле портика Руска, если убрать оттуда экскурсионные автобусы, места вполне достаточно, чтобы отодвинуть памятник в глубину от проспекта метров на 20, потому что от красной линии застройки нечетной стороны Невского до фасада портика 40 м, а уж на фоне классического фасада портика памятник будет смотреться идеально. Такой портик – идеальная декорация для монумента. Надо только очистить это пространство от стихийной стоянки автомобилей и автобусов.
Лично мне это место кажется более предпочтительным, беда в другом. Концептуально могут быть два варианта фигуры: Чайковский Первого концерта и Чайковский Шестой «Патетической» симфонии, посвященной Бобу Давыдову (это памятник работы Аникушина). Если ставить на Невском, то в любом случае получится Чайковский Первого концерта, парадный и бессмысленный памятник генералу-победителю, каким Петр Ильич не был. Для памятника в другом варианте нужно тихое место, сад, парк, но не у центральной магистрали города, тем более не на ул. Декабристов – почти что на проезжей части. Чайковский не должен стоять в таких шумных местах, где из-за шума не слышна музыка. Эта проблема никем даже не осознана и не сформулирована, потому что сейчас уже не принято серьезно, осмысленно и ответственно подходить к месту установки памятника. Никольский сад – тоже не самое удачное по смыслу место, но, по крайней мере, лучше обоих. Я бы предпочел его, если не найти какого-то другого садика.
Желание начальника – закон для подчиненных
На то, где будет стоять памятник и как он будет там восприниматься, будет Чайковский стоять, сидеть или лежать, начальству всех родов и видов, как я полагаю, по большому счету все равно. Однако сейчас с резвостью необыкновенной идет юридическая подготовка к точному и быстрому исполнению желания Гергиева, чтобы дуэль на дирижерских палочках завершилась правильно. Дело в том, что существует закон СПб № 820-7 (ред. от 07.07.2016) «О границах объединенных зон охраны объектов культурного наследия…». Согласно п. 6.1.7 приложения 2 к этому закону запрещается размещение произведений монументального искусства в границах композиционно завершенных пространств. Возможно только восстановление утраченных и установка монументов, «перечень которых устанавливается законом Санкт-Петербурга»****.
И Театральная пл., и Невский пр. относятся к давно завершенным композиционно пространствам. Это истина, не нуждающаяся в доказательствах, поэтому на самом деле вставлять сюда еще что-то противопоказано по градостроительным и архитектурным соображениям. Все равно что пририсовать на картине Левитана лошадку или человечка, чтобы было живее.
Однако в ЗакСе готовятся к внесению поправки в закон № 820-7 именно под заказ Гергиева: разрешить размещение произведения монументального искусства возле дома 1 по Театральной пл., т.е. возле Мариинского театра. Тогда КГИОПу будет нечего возразить, а КГА и так обеими руками именно за Гергиева.
План размещения объекта на Театральной пл.
Против размещения памятника на Театральной пл. выступает только депутат ЗакСа Алексей Ковалев, и именно он боролся с гергиевским заказом на заседании постоянной Комиссии по городскому хозяйству (председатель – депутат С. Никешин), которое состоялось 1 июня 2017 г. На этом заседании было принято решение (протокол № 26 п. 2) поддержать проект закона СПБ «О размещении произведений монументального искусства в соответствии с Законом СПб “О границах объединенных зон охраны…”», внести его на рассмотрение ЗакСа, которому рекомендовать принять проект закона за основу.
Проект смешной: сперва в ст. 1 объясняют, что такое памятник, бюст и статуя. А ст. 2 проекта закона гласит, что перечень произведений монументального искусства устанавливается согласно приложению, и это приложение – самое интересное. Для того чтобы совсем уж не торчали уши и все производило впечатление не экстренного исполнения заказа президентского фаворита, а глубокой заботы о Петербурге в целом, перечень содержит четыре памятника: № 1 на 23-й линии В.О., в створе наб. Лейтенанта Шмидта, рядом с музейным ледоколом «Красин» – это место для какого-то будущего памятника, кому – не знаю; № 2 на Театральной пл. у д. 1 – это как раз приватизированный Гергиевым Чайковский; № 3 на ул. Рубинштейна между дд. 23 и 25 – это дурацкий статуй Довлатова от Л. Лурье и В. Бухаева, а № 4 на М. Садовой – «Фотограф» Б. Петрова, открытый 25 января 2001 г. Довлатова монументализировали в 2016 г., закон обратной силы не имеет, поэтому задним число узаконивать то, что стоит до принятия закона, не требуется. Но нужен же был хоть какой-то список!
Понятно, что ЗакС примет правильное решение, потому что желание начальника – это закон для подчиненных.
Михаил Золотоносов
* Вернадский Г.В. Русская история / Перевод с 6-го издания, New Haven, 1969, М., 1997.
** Навеки в камне // Ленинградская правда. 1987. 17 сент.; на вопросы газеты отвечали председатель правления ЛО Союза архитекторов Г.Н. Булдаков и главный архитектор Ленинграда С.И. Соколов.
*** Ястребенецкий Г.Д. Интервью с самим собой. СПб., 2005, с. 289; воспоминание относится к январю 1997 г.).
**** «Запрещается размещение произведений монументального искусства в границах композиционно завершенных пространств, указанных в приложении 1 к Режимам, за исключением восстановления утраченных, а также произведений монументального искусства, перечень которых устанавливается законом Санкт-Петербурга».
