В дни московских пожаров столичные жители полюбили ездить в Петербург – дышать здешним западным воздухом, который хотя и не воздух свободы, но, по крайней мере, без смога. Редкий гость на берегах Невы – писатель и журналист Юлия Латынина – заодно поделилась с Online812 своим взглядом на наши петербургские дела.
– Действительно в Москве была такая высокая смертность из-за смога?
– Ну вот у нас умерло две кошки – у меня и у родителей. А я подозреваю, что кошки дышат тем же воздухом, что и мы. Так что это – следствие именно смога. У меня шок от поведения наших властей, которые не сказали, ни какова реальная степень опасности, ни как от нее защищаться. Поэтому я схватила своих родителей в охапку и повезла в Питер. Скажу честно – потому что у них кончилась шенгенская виза, иначе я бы до вашего прекрасного города не доехала. Билетов на поезд, естественно, не было – ехали на машине. Я по утрам бегаю по полтора часа. И вот бегу я у вас по Юнтоловскому заповеднику, меня встречает человек и говорит: “Вы же Юля!” “Да”, – отвечаю. “А почему вы здесь? Вы ведь в Москве должны быть”. “Да вот, – говорю, – беженцы мы”.
– Вы насколько за нашими местечковыми петербургскими делами следите?
– Внимательно, потому что они совсем не местечковые. Во-первых, с учетом биографии наших правителей, а во-вторых – не потому, что я говорю это в интервью питерскому журналу, но я считаю, что столица России должна быть здесь.
– Спасибо, но, право, не стоит.
– Не в том дело, что “забирайте вашу столицу обратно”. Есть определенные вещи, касающиеся духа власти. “В Кремле не надо жить, Преображенец прав” – это святая правда. Есть город, история которого состоит из плясок Ивана Грозного и московских князьков, которые торговались с татарами и продавали им своих соотечественников. И есть другой город, где вот здесь за дело удушили Павла, а вот здесь стояли декабристы, а тут Чернов стрелялся с Новосильцевым, по соседству Пушкин убит. Это другая история и другая идеология власти. И это другая страна, элита которой думает о жизни этой страны. Иногда у них получается, как у ребят, которые Павла убили, иногда нет, как у декабристов. Не говоря о том, что Питер – это европейский город, построенный приличным способом. Если мы хотим быть в Европе – столица должна быть в Европе.
– Ну, декабристы не только здесь стояли – здесь их и повесили. И здесь же расстреляли рабочих 9 января.
– Но это есть история. А в Москве декабристы не стояли – там опричнина была. Как замечательно сказал мне кто-то из слушателей, не надо выселять Ленина из Мавзолея, надо правительство выселить из Кремля.
– Разнесут же весь Петербург. Чтоб столица была, нужно, как товарищ Сталин, улицы расширять и дома перетаскивать.
– Нет, нужно уменьшать количество правителей. Чтобы в России была нормальная власть – это не значит, что должны переехать все чиновники из Москвы. По дороге надо 9/10 перестрелять. Кроме того, одно из немногих полезных достижений современного общества – телекоммуникационные технологии. Какой-нибудь Верховный суд очень здорово сослать в Красноярск, где судьи не смогут часто вступать в персональный контакт с теми, чьи интересы зависят от их решений. Потому что коррупция не осуществляется по телефону, она происходит в бане. Я вот неправильный либерал. Я люблю сильное государство, но считаю, что сильное государство должно быть тощим и подтянутым, как спортсмен, который бегает на длинные дистанции. А вот ваш город – это же осуществленная идея империи.
– А в чем для вас заключается имперская идея Петербурга?
– Лучше Пушкина в “Медном всаднике” об этом никто не сказал, тут нечего добавить. Этот город был столицей, и в каждом его камне – история. Он строился как римский лагерь, по четкому плану, подобно большинству европейских столиц, которые возникли на месте римских военных лагерей. Поэтому у него очень хорошо связаны друг с другом улицы. А Москва росла кругами – от средневекового центра вширь. И ее история – это Иван Грозный, который при первом же серьезном пожаре в свое царствование свалил в Коломенское – а пожар, как вы сами понимаете, был вызван чародеями.
– Ну Нерон вот Рим спалил – и ничего, все равно великий город.
– В истории Рима был Нерон, но был и Октавиан Август. В истории Петербурга была, конечно, Анна Иоанновна, но было и то, чем можно гордиться. А Москва – ну вы на нее посмотрите – торт этот кирпичный в центре, Кремль называется, и рядом пряник Василия Блаженного.
– А вот имперский Петербург – он же не выживет во времена демократии. Ему нужен самодержец, который лично будет утверждать проекты фасадов.
– Вашингтон, который я очень люблю, – он очень старательно и небезуспешно косит под имперскую столицу. Хотя там демократия. И есть деловой центр Нью-Йорк в восьмистах км. По идее хорошо бы, чтобы Питер стал бы российским Вашингтоном, а Москва – российским Нью-Йорком.
