9 декабря 2010 года петербургская компания «Российский аукционный дом» (РАД), созданная Сбербанком и Фондом имущества Петербурга, проведет свой первый классический «оффлайновый» аукцион произведений искусства.
Подробности Online812 выяснял у Андрея СТЕПАНЕНКО, генерального директора Фонда имущества Санкт-Петербурга и “Российского аукционного дома”.
– Кому принадлежит идея создания аукционного дома?
– Идея родилась в Фонде имущества Петербурга. Фонд создан в 1991 году, с 2004 года я занимаю пост его генерального директора. В основном мы продаем недвижимость – участки, здания, помещения и пр. Работа безумно интересная, но в последние годы стало, если можно так выразиться, немного тесно в этих рамках. Мы умеем торговать, у нас великолепная аукционная площадка, и нам хотелось попробовать себя в новой сфере. К тому же не давала покоя мысль о том, что в России нет ни одного крупного аукционного дома, который занимался бы продажей произведений искусства, антиквариатом. При этом известный факт – “Сотбис” и “Кристи” начинали с недвижимости. У нас есть опыт, технологии, есть понимание процесса – нужно просто правильно воспользоваться всем этим.
Но продавать картины и продавать, условно говоря, городские подвалы – два совершенно разных процесса, и подход к ним должен быть разным. В любых аукционах всегда есть элемент театра, казино, в торговле искусством их просто на порядок больше. Фонд имущества является открытым акционерным обществом, но все-таки это городская компания, мы здесь практически чиновники и работаем строго в соответствии с установленными законом регламентами. И хотя мы издаем каталоги топовых объектов недвижимости, презентуем их на разных, в том числе международных выставках, все же креатива в этих торгах не так уж много. Поэтому для продажи произведений искусства нужно было организовать частную компанию, с частным капиталом. Так появилась идея создания “Российского аукционного дома”. Дело оставалось за партнерами.
– Почему вы объединились со Сбербанком?
– Мы предлагали войти в консорциум нескольким крупным российским банкам. Откликнулся Сбербанк. Договоренность о создании дочерней компании была достигнута между Валентиной Матвиенко и Германом Грефом. То есть Петербург как крупнейший продавец имущества в России (мы продаем больше, чем Росимущество) и крупнейший банк договорились между собой, и год назад вышло распоряжение правительства России о создании РАД.
Процесс был не простой, но он того стоил. Мы защитили в Сбербанке свой бизнес-план, одна из ключевых идей которого – со временем сделать РАД компанией мирового уровня.
– Для Сбербанка – это непрофильный бизнес?
– Банки всегда говорят, что они не занимаются таким бизнесом, но почему не использовать финансовый потенциал? Крупные западные банки давно инвестируют в искусство. Например, Дойче Банк собрал одну из крупнейших в мире коллекций современного искусства – порядка 50 тысяч экспонатов – сейчас это серьезный инвестиционный проект.
– Как распределяются акции “Российского аукционного дома”?
– Они поделены так: по 33 процента у Фонда имущества, структур Сбербанка и компании “Русский ювелир”, издающей журнал “Антикварное обозрение”. Один процент принадлежит Гильдии управляющих и девелоперов.
– Каких результатов вам удалось добиться за год?
– За год мы продали активы на общую сумму 5 млрд рублей. Но это не касалось антиквариата, по искусству были только благотворительные аукционы. Мы занимались налаживанием контактов с Эрмитажем, Русским музеем, Академией художеств, ведущими экспертами. Нашли понимание у антикваров и арт-дилеров, хотя было бы преувеличением сказать, что они встретили нас с восторгом или бурно нам аплодировали.
– Получается, РАД изначально заточен под антиквариат?
– Стратегически это так. Недвижимость – для затравки, чтобы заработать, используя свой опыт и навыки. Предупреждаю ваш вопрос, мы не боимся конкуренции с ведущими аукционными домами мира, хотя наше законодательство и сдерживает развитие рынка.
– Как именно?
– Основная задача РАД как аукционного дома – не превратиться в барахолку, иными словами, торговать только художественными произведениями самого высокого качества. Этому во многом препятствует устаревший закон 1993 года о вывозе и ввозе культурных ценностей. Только год назад в него внесли изменения, позволяющие собственникам легально приобретенных за рубежом произведений искусства ввозить их в Россию и вывозить за ее пределы.
– Этого недостаточно?
– Недостаточно. Запрещено вывозить любой предмет старше 100 лет, будь то яйцо Фаберже или дешевый подсвечник. А сейчас практически все, что является антиквариатом, попадает под этот запрет. Такое ограничение уводит рынок антиквариата в тень, заставляет людей придумывать обходные пути, вещи “теряются”, “сгорают” и т.п.
Не скрою, используя влияние своих учредителей, мы лоббируем принятие поправок в закон, которые наконец разрешили бы свободный оборот предметов искусства.
Отдельный вопрос – оценка предметов. В настоящее время в России нет института сертифицированных оценщиков антиквариата. Значит, нужно создать под эгидой Минкульта СРО оценщиков антиквариата, которые будут контролировать качество выданных заключений.
Да, схема бюрократическая, но она позволит отделить особо ценные предметы, которые нельзя вывозить, от не особо ценных, которые можно. Мне представляется, что двух категорий достаточно.
Если мы хотим перестраховаться, давайте предоставим “право первой ночи” государственным музеям. Пусть они будут главными претендентами на приобретение антикварных ценностей. Но если музеи не проявят интереса к предмету, это должно означать, что он может быть выставлен на аукцион с правом вывоза.
Казалось бы, частный вопрос сдерживает развитие аукционной торговли, а значит, туризма и экономики. Наша задача привлечь покупателя сюда.
– В сентябре РАД провел второй электронный аукцион произведений современных художников. Как вы оцениваете итоги?
– Они достаточно скромные, было продано 8 произведений, это меньше 20 процентов от выставленных лотов. Аукцион считается удачным при реализации 35 – 50 и более процентов.
– Стоит ли продолжать?
– Думаю, что стоит. За электронными торгами будущее, они будут вытеснять привычные продажи искусства. Наш первый антикварный аукцион будет классическим, но потом мы будем поводить смешанные аукционы, то есть претенденты будут торговаться одновременно и в зале, и на электронной площадке, как это делается во всем цивилизованном мире.
– Декабрьские торги пройдут в здании Фонда имущества. Может, лучше торговать в Москве?
– Приведите мне покупателей, заплачу вам три процента комиссионных (смеется). На самом деле, моя задача собрать как можно больше таких интересантов и устроить между ними сражение. Именно тогда можно будет говорить об успехе аукциона.
– Какой будет самая большая выручка за лот?
– Давайте подождем, сейчас вещей за 2 – 3 млн долларов нет. Но у нас еще месяц впереди на переговоры и отбор предметов.
– Откуда берутся произведения искусства для торгов?
– Обычные источники – частные лица, а также галереи и дилеры, которые нам благоволят. По сравнению с галереями у нас очень выгодные условия продажи.
– Кто обеспечивает провенанс, т.е. выясняет историю владения предметом антиквариата?
– Мы пользуемся услугами экспертов и исследователей, которым доверяет антикварное сообщество. Ведь история бытования и происхождение предмета крайне важны при оценке: так, например, принадлежность вещи к императорской семье может в несколько раз увеличивать ее стоимость на антикварном рынке.
– Какой будет эстимейт у топ-лотов?
– Мы назовем его за месяц до торгов, когда выйдет последняя полная версия аукционного каталога. Оценка будет зависеть от интереса покупателей к данному предмету, от количества звонков которые нам поступят.
– Что вы сочтете удачей для аукциона?
– Абсолютной удачей – продажу половины из 150 предметов. Но иллюзий мы не питаем, сейчас нам важнее почувствовать интерес и реализовать топ-лоты.
– Кто будет аукционистом?
– Виктор Янишевский, это наш талисман.
– Если какой-нибудь музей попросит снять лот с торгов?
– Пойдем ему навстречу, назначив минимально возможную цену.
Подробности
Владимир ПИЛЮШИН, начальник антикварного департамента “Российского аукционного дома”:
– Как определяется оценка выставляемой вещи?
– Исходя из уровня цен на аналогичные вещи на мировом рынке, хотя полных аналогов в искусстве не бывает. Но мы стараемся убедить своих партнеров, что оценка должна быть на нижнем пределе, чтобы торги, то есть рынок, определил реальную стоимость предмета.
– А стартовая цена?
– 60 процентов от эстимейта.
– Кстати, как распределится выручка?
– Допустим, лот продан за 100 единиц. Владелец получит 90, покупатель должен заплатить 115. Если вещь дороже 10 млн, то 92 и 112 единиц соответственно.
– Где состоится предаукционная выставка?
– Их будет две, в Русском музее и ЦВЗ “Манеж”. В последних числах ноября покажем топ-лоты в Инженерном замке, в начале декабря – полную версию в Манеже.
Справка
На мировом рынке предметов искусства весь объем продаж традиционно разделен на – аукционы (их доля составляет 48%) и галереи и арт-дилеров (52%). По отечественному рынку антиквариата, учитывая его закрытость, подобной достоверной статистики не существует. В первом полугодии 2010 года мировой оборот аукционного рынка произведений искусства составил 2,9 миллиарда евро.
Топ-лоты аукциона 9 декабря
1. Картина Н. Н. Дубовского “Землекопы. Строительство железной дороги”. Экспонировалась на 35-й выставке передвижников. Лев Толстой, увидев ее, сказал: “Хорошая вещь. Вот такими картинами надо будить совесть у людей”. В семью нынешних владельцев картина попала в 1920-х годах.
2. Колье с лунным камнем работы мастерской Фаберже. На часть предметов (порядка 15 процентов от общего числа выпускаемых изделий) Фаберже наносил специальный инвентарный номер. Его получали произведения, изготовленные по специальному заказу, не предназначенные для продажи в магазинах. Номер на колье позволил специалистам разыскать в архивах счет фирмы Фаберже, выписанный на имя великой княгини Ксении Александровны, сестры Николая II.
