Россия, выиграв пятидневную войну в Грузии, проиграла войну информационную. Как в Европе оценивают события холодного августа 2008-го простые граждане и эксперты, следует ли теперь ждать холодной зимы в отношениях с европейцами — на эти вопросы отвечает известный шведский журналист, режиссер-документалист Малькольм Дикселиус.
Малькольм много лет проработал в нашей стране и знает о нас не меньше, чем мы сами. Малькольм, а это дорогого стоит, друг России, и его не упрекнешь в ангажированности. Это, если хотите, наш человек. Этого достаточно, чтобы его мнение для нас было значимо.
– Почему Россия потерпела поражение в информационном поле?
– На это есть два простых ответа. Для многих западных журналистов оказалось сложно добраться до места событий с российской стороны, так как были препятствия, например, в обязательном наличии аккредитации для работы. Во многих московских корпунктах до этих событий практически не осталось новостийщиков, интерес в мире к России упал, и основной поток сообщений из Москвы обеспечивали журналисты, пишущие на экономические темы. Грузия, в отличие от вашей страны, оказалась более открытой для СМИ, и Саакашвили обращался напрямую к Западу на английском языке. Поэтому голос беженцев-осетин был менее слышен. Вдобавок сыграли свою роль стереотипы: в конфликте между маленьким и большим всегда виноват второй.
– Но это объяснение касается работы журналистов. А политики, они же ведь более информированы? Но многие из них встали на сторону Грузии.
– Да, глава МИД Швеции Карл Бильд одним из первых прилетел в Тбилиси на помощь своему другу Михаилу Саакашвили. Но у нас его многие критиковали за поспешную одностороннюю позицию. Кстати, когда несколько лет назад он был премьер-министром, его упрекали за пророссийскость. И когда он уходил из политики, то занимался бизнесом, связанным с Россией. Однако теперь его позиция оказалась одной из самых резких в ЕС.
Я был в числе тех, кто выступил против него. Я сказал, что не могу понять логики: ведь Запад признал Косово, оправдывая это гуманитарными целями, которые важнее целесообразности, а Россия действовала в Грузии, как и Запад в Косове. Мои оппоненты говорят: разница в том, что у НАТО были резолюции ООН. Но в тех резолюциях ничего не было о независимости Косова. Юристы, с которыми я общался, считают, что ситуация с Абхазией и Южной Осетией ничем не отличается от Косова.
– А что думают простые люди, которые смотрят новости и слушают политиков?
– Для простого народа этот конфликт дает повод повторить стереотипы о России, которые не исчезли после холодной войны. Я даже в наших спортивных новостях слышал, что болельщики хоккея с мячом опасаются за игроков-шведов, выступающих за российские клубы. Есть мнение, что Грузия может стать пробным камнем. За ней последуют Приднестровье и Крым. Многие боятся этого, как и определенного политического шантажа с использованием газопроводов. Серьезные аналитики убеждают, что это, конечно, не так. Но эти аргументы не действуют на обывателя.
– Насколько, на твой взгляд, оправданны предположения о “пробном камне”?
– Я надеюсь, что это не так. Может быть, ваша элита рассчитывала, что столкновение в Грузии — это наименьший риск, перед другими возможными угрозами. Но вместе с тем определенно есть прямая связь между событиями на Кавказе и последующими переговорами лидеров России, Украины и Молдовы, где была еще раз четко была представлена позиция Москвы по поводу расширения НАТО.
– Шансы Украины на вступление в альянс теперь выросли?
– Я думаю, что процесс присоединения Украины к НАТО замедлится. Потому что для умеренного центра Евросоюза, а это то же самое, что и умеренный центр НАТО, отношения с Россией слишком ценны.
– Итоги экстренного саммита ЕС на минувшей неделе, не ставшего рассматривать вопрос о санкциях против России, можно оценивать положительно?
– Министр иностранных дел Финляндии Стуб после саммита сказал, что рад, что страны ЕС заняли умеренную позицию, критикуя Россию за излишнее применение силы. Ответы российской стороны на позицию ЕС тоже обнадеживают. Я не вижу серьезных политических последствий. Умеренный центр Европы оценивает эту ситуацию трезво.
– Так Россия права или нет?
– Россия имела право на защиту своих граждан. Никто не сомневается, что обстрелы грузинской стороны были чрезмерными, и я не согласен с теми, кто говорит, что реакция России была неадекватной.
– Что ты думаешь по поводу освещения событий в российских СМИ и заявлений наших официальных лиц?
– У нас пишут о слишком однобоком освещении событий в ваших СМИ. Ваши премьер и президент оперируют цифрами жертв, которые явно преувеличены. Между тем авторитетные международные гуманитарные организации, которые там работали, говорят, что жертв было не 2000 и не 1600, а десятки. Лидеры страны должны быть более взвешенны даже в разгар конфликта.
В моей практике однажды была схожая ситуация, за которую мне неловко. В 1989 году во время событий в румынском Тимишоаре СМИ транслировали новости о тысячах расстрелянных на улицах города. И я сам верил этим цифрам. А потом было установлено, что погибли 94 человека. (Беспорядки в Тимишоаре привели к свержению и расстрелу Чаушеску. Многие СМИ тогда передали, что правительственные войска и агенты спецслужб расстреляли мирную демонстрацию. – А. Г.)
– Будет ли Европа теперь стремится как можно скорее решить проблему энергетической зависимости?
– Все равно реальной альтернативы поставкам из России пока нет. И это не односторонняя зависимость – Россия также зависит от Европы.
– После августа мир изменился?
– Люди знающие оценивают усиление России, но одновременно быстро меняется весь мир. Растет Китай, Бразилия, Индия, заканчивается век Америки. Эти процессы больше влияют на будущее. Несмотря на географию, ваша страна пока маленькая часть мировой экономики. Плюс проблемы демографии, отсталой инфраструктуры и экономики. События на Кавказе слишком незначительны, чтобы изменить соотношение сил в мире.
Александр Горшков
